Шесть высочеств и одна ассара

– Что? – переспросила она.

– Камни такие, – пояснил ящер. – Вы, двуногие, их слезами калкалоса называете. У нас если детеныш не справляется с даром, ему вживляют вот сюда, – коготь коснулся виска и щеки, – пару камней. Через них сила легче выходит.

– Спасибо, – растерянно поблагодарила его Юля. Один камень у нее уже есть – мыслепереводчик, теперь вот еще слезы из камней появятся. Дурдом.

– Пробуй, личинка. Будет занятно посмотреть, что из этого получится.

То есть на ней еще и опыты ставят… Зашибись. Но пробовать придется, потому как в сексуальное рабство вписываться не хочется.

И как теперь два желания – охранник и камни – превратить в одно? Камни нужны ей, за охранника голосует совесть. Н-да… головняк.



До сегодняшнего дня Рохас считал себя профессионалом. Он давно работал на высочеств. Дослужился до главного в тройке. Был старшим в смене и по пальцам мог перечислить свои проколы на работе. Пару недель назад Третий намекнул, что у него есть все шансы перейти в отряд короны. А о чем еще может мечтать безмолвный, как не об охране его величества? Стоять у трона и служить тому, кто силой удерживает страну на краю огненной пропасти.

Безмолвные были не просто охранниками, да и не требовалось особой защиты сильнейшим. Их главной ценностью были щиты невидимости, за которые немногие могли заглянуть. Наличие же невидимых соглядатаев во дворце позволяло отслеживать многое. И в случае судебных разбирательств именно слово безмолвного принималось за истину.

Рохас работал в башне принцев и всем был доволен. Третий был отличным начальником: в меру строгим, в меру понимающим. И все шло рутинно… ровно до побега Шестого.

Рохас не принимал участие в поисках – работали безмолвные Четвертого, информация до него доходила обрывками слухов. Впервые ассару он увидел на приеме, и особого впечатления девушка на него не произвела. Непривычная внешность цепляла, но в свое время Рохас много попутешествовал и видал внешности и поэкзотичнее.

Стоя за плечом Третьего, слушая его рассказ об истории Асмаса, он отслеживал реакцию девчонки. То, как она двигалась, как отвечала. Ее прямой взгляд, гордую посадку головы и необычную манеру держаться на равных. Вот эта манера и сбивала с толку. Он вспомнил слова товарища из охраны Четвертого: «Если бы не длинные волосы и милое личико – принял бы за пацана». Именно так. И в этом свободном поведении было что-то мужское, не грубое, нет, скорее, непривычное.

Про Шестого по дворцу ходили разные слухи, сам Рохас с младшим высочеством почти не сталкивался – хватало и своих дел, вдобавок мальчишка редко показывал нос из покоев. Рохас в чем-то его понимал. Кому понравится, если тебя смешивают с грязью при каждой встрече? К нему и в безмолвные не хотели идти. Дошло до того, что работали у Шестого всего четверо, находясь по одному рядом с мальчишкой – вопиющее нарушение правил. До Рохаса доходили слухи, что охрана младшего высочества настолько обленилась, что устраивала себе дни отдыха, совсем не выходя на дежурство. А если и дежурила, то не напрягаясь.

В первые дни появления ассары мало что изменилось. Третий попросил только приглядывать одним глазом за девчонкой и Шестым, когда они отлучались из покоев, но четверку усиливать не стал. А может ли один безмолвный присмотреть за двумя подопечными? Да и кто мог догадаться, что приглядывать надо не за Шестым, а за девчонкой? В ту ночь Рохас с парнями только и успел проводить взглядом крылатый силуэт да заметить крошечную фигурку на спине.

Это было подобно извержению вулкана. Все знали, что калкалосы без причин не приближаются к людям, а уж про катание на спине и говорить не приходилось. Они вообще ничего не делали просто так. Изучению поддавались плохо, на контакт шли от скуки – так, поиздеваться. Вредные, злые на шутки, дикие, с извращенной логикой – с ними предпочитали не связываться.

Была пара красивых легенд о дружбе калкалосов с людьми. Детеныша спас человек, и тот до самой смерти спасителя навещал его. Или маленький мальчик был усыновлен самкой калкалоса. Но кто верит легендам?

Третий тоже не верил, но охрану ассары усилил, выделив неугомонной девчонке лучших. Тройка Рохаса вошла в их число.

Он злился, что его отправили нянькой, и с самого начала не рассчитывал, что иномирянке удастся укротить пламя. Но та упрямством могла переплюнуть вальшгаса. Взялась учиться чтению. И вообще отличалась удивительной тягой к знанию. Задавала массу вопросов, не обращая внимания на то, кто перед ней: Седьмая, целитель, даже к безмолвным ухитрялась приставать, хотя по правилам общение с ними запрещено. Но ассара с легкостью нарушала любые запреты.

А потом темное пламя… В голове не укладывалось, как у слабой чужой женщины может быть столь сильный дар. Взрывное противоречие…

Безмолвные – непредвзятая истина. Они – глаза и уши без личного мнения, без собственных чувств. Они свидетельствуют о том, что видели и слышали, им запрещено привязываться к подопечным. Их разум должен оставаться холодным, глаза – широко открытыми, руки – готовыми плести заклинания.

С ассарой это не работало. Как можно оставаться спокойным, когда при тебе бросают вызов Второму? Было бы смешно – мелкая девчонка, достающая Второму лишь до груди, – если бы его высочество не мог одним движением руки открутить ей шею. В чем-то Рохас его понимал – сам порой чувствовал непреодолимое желание ее придушить, но позволить прибить ассару было нельзя. В открытом противостоянии со Вторым их тройка не выстояла бы. Пришлось идти на хитрость и выманивать Шестого на помощь. Всем была известна любовь Второго к детям.

Только он перевел дух, как охрана внешнего периметра доложила о крылатом госте.

Рохас позволил себе поймать полный отчаяния взгляд девушки. Как безмозглый световик, поддался на женские слезы. Ментальный удар пропустил – калкалосы били сразу внутрь, прошивая щиты, как горящее масло листы бумаги. Из забытья выныривал долго, а когда очнулся, понял, что полулежит, ногами в пустоту, а чьи-то руки крепко обнимают, не давая сползти.

Он дернулся и замер – над ухом недовольно зашипели, хватка усилилась.

– Проснулись? – поинтересовалась ассара.

Рохаса накрыл холод осознания – он на калкалосе и его, точно куклу, прижимает к себе девчонка. Вспомнилось все – угроза Третьего об увольнении, собственная дурость. Полный провал. После такого только уходить из безмолвных.

– Как себя чувствуете? – с тревогой спросила девчонка, когда он застонал в бессильной ярости. – Не дергайтесь, пожалуйста, – попросила она, – а то мне вас не удержать.

– Вы меня сейчас охраняете? – удивился Рохас, чувствуя легкую панику. Это не ассара, а вывернутый наизнанку калкалос. Только они могут так извращенно шутить.

Он отстранился, перебросил ногу через хребет, усаживаясь лицом к подопечной. Та моргнула растерянно, прикусила губу, потом улыбнулась, пожав плечами:

– Я же не могла вас бросить. Злитесь?

Он покачал головой. Злиться не получалось. Хотелось потрепать ассару по голове, точно младшего брата. Ну или надавать по заднице в воспитательных целях.

– Зачем вам это? – спросил он, цепко отслеживая реакцию ассары. Безмолвные не задают вопросов, не интересуются действиями подопечных. Они впитывают действительность, не искажая ее собственными чувствами.

Девчонка вздохнула, поправила дурацкие очки, закрывающие пол-лица.

– Хочу сама управлять силой. Не важно, какая она – темная, светлая. Пламя или вода. Хочу стать настоящим магом, а не… – Юля запнулась, подбирая слова, потом махнула рукой.

Он уловил, как у нее дрогнули губы, но слез не последовало. Наивная, упрямая. Решила идти против природы. Он не лучше.

– Я вам помогу.

Непривычно зеленого цвета радужка глаз потемнела, зрачки удивленно расширились.


– Я все время был рядом. Вас вывел из себя Второй, и вы решили развеяться. Вот и упросили калкалоса на прогулку. Ничего больше не было.

– Спасибо, – закивала Юля, глаза заблестели.

Он отвел взгляд, уже зная, что пожалеет о своем решении. Но по-другому поступить не мог.





Глава 27




Как и в прошлый раз, Юлю после побега встречал полный игнор. Разве что дворец при уходе не сиял новогодними огнями и не завывала сигнализация. Юля подозревала, что благодарить за тишину стоило безмолвного. То есть если одна – врубаем на полную, а в компании с допуском – можно и обойтись.

Калкалос не без ехидства высказал пожелание узреть результат на Юлиной мордашке. Придется ведь уродовать… Хотя здесь вместо тату модно вживлять камни. Будем считать это ассимиляцией.

Безмолвный растворился в воздухе, стоило ему оказаться на балконе, – вернулся к обязанностям. Рабочие заканчивали ремонт, в классной комнате шли жаркие дебаты. Девушка бросила взгляд на часы, время обеда – оно здесь отмечалось на циферблате – прошло, а наставники Аля голодом морят. Увлеклись…

Она направилась в спальню. Быстро переоделась и утащила наставников с Совенком обедать. Раз все делают вид, что ничего не произошло, она – последняя, кто станет мучиться угрызением совести.

За обедом Аль, переполненный впечатлениями, болтал без умолку. Юле с трудом удалось вклиниться и спросить разрешения присутствовать на занятиях. Наставники напряглись, но, уточнив, что имелись в виду история, литература и география, дали разрешение. Между уроками она собиралась продолжить мучить письменность и чтение, а вечера отдавать медитации. Да здравствует каждодневная рутина!

Ну и первоочередным стояли слезы калкалоса и отмазка охранника. Как он представился? Мастер Рохас. Вот за него и будем просить.

После обеда наставники собирались еще пару часов уделить новому подопечному, а завтра с утра приняться за него всерьез – тестирование на выносливость и силу. Так что утро у нее свободно для своих дел.

Слуга поймал ее, когда она вышла из столовой – сытая и довольная – и попросил следовать за ним. «Началось», – подумала она мрачно. Интриговало то, что они прошли мимо покоев Третьего, не завернули к Четвертому и вообще полезли выше, на другой этаж.

Слуга довел ее до дверей, открыл, пропустил внутрь, сам оставшись снаружи. Юля шагнула в гостиную, огляделась… И что тут у нас? Карты на стенах, гигантский глобус на полу, распальцованные раковины размером с человеческую голову, диковинные перья, морские звезды, какие-то канаты, свисающие с потолка. Не комната, а филиал каюты. И она уже понимала, кто пожелал ее увидеть. Юля нервно потерла горло. Если сейчас удрать, это будет оскорблением? С ее стороны, естественно, это будет стратегическим отступлением, а что там подумает Второй… Плевать.

– Проходи, я не кусаюсь, – раздался зычный бас из открытой двери.

«Не кусаюсь, но шеи юным девам сворачиваю на раз-два», – вздохнула Юля, проходя в кабинет.

Второй возвышался над письменным столом, как гора над равниной. Было странно видеть в здоровенных ручищах тоненькое перо. Да и вообще странно видеть такого бугая среди книг, ловко выводящим буквы на бумаге.

Его высочество махнул лапой на стул, буркнув: «Швартуйся», – и продолжил писать. Юля приземлилась на краешек стула, расправила подол платья, напомнив себе, что она приличная девочка и сжигать столь уютный кабинет будет плохим поступком.

Второй закончил писать, помахал листом в воздухе, высушивая чернила, и наконец соизволил обратить внимание на гостью. Он неодобрительно поджал губы, просверливая пристальным взглядом дыру между глаз. Спустился ниже, подобрел.

– Ко мне можешь обращаться Второй, ваше высочество или принц Ларс. Как тебя зовут, я знаю, и кто ты – тоже. Так что можем оставить лишние слова.

Так вот кто у нас варвар, догадалась Юля. Сразу «ты» и в лоб – птичник наверняка в шоке от его манер, а она уже успела соскучиться по подобной прямоте. Это как спросить про политику у тракториста и среди матерных связок вычленять отдельные слова.

– Согласна. – Она села удобнее, положив ногу на ногу.

Мужчина хищно улыбнулся, оценив маневр.

– Нагулялась? – выстрелил он в лоб.

– Нет, – вскинула подбородок Юля, – завтра еще пойду.

Что-то жалобно хрустнуло, плечи Второго взбугрились мышцами. Юля скосила глаза на стол – так и есть, кто-то пытался отломать кусок от края.

– Люблю смелых, – вдруг протянул Ларс, в желтых глазах полыхнуло новое выражение. Одним движением мужчина вытек из-за стола, встал за ее спиной.

Юля напряглась, потеряв громилу из вида, остро ощущая, что сейчас он стоит позади нее, смотрит на открытую шею и на счет раз-два может легко лишить жизни. Не помогло даже заверение, что смерти ее никто не хочет. Лишь нежелание показать себя трусихой помогло удержать тело на месте.

– А ты еще и красивая. – Пальцы, дразня, прошлись по шее девушки.

Юля успела пожалеть о том, что собрала волосы вверх, открыв соблазн душителю. Она не выдержала, вскочила, стиснула кулаки и выпалила, глядя в бесстыжие глаза:

– У вас жена есть, ваше высочество.

Причем недавно подарившая наследника.

Юля охнула, ощутив себя прижатой к столу. Лицом она уткнулась в рубашку, лапищи стиснули до синяков бедра, в нос шибанул резкий аромат чего-то смолянистого – острый, будоражащий, въедающийся в память.

– Моя драгоценная супруга буквально вчера просила найти ей младшую жену. Она скучает на чужбине, а вдвоем веселее, – проговорили у нее над головой. Прижавшееся тело недвусмысленно намекнуло, что выбор можно сделать прямо сейчас.

Второй женой, ага! Вот это попала! И похоже, кому-то плевать, что по законам родной стороны многоженство разрешается лишь королю. Если жена привыкла к гарему, кто его остановит? Всегда можно сказать – исполняешь желание супруги, которая желает видеть в доме то ли подругу, то ли служанку, то ли объект для травли. Япона мать!