Сгорая дотла

– Да. В той же компании, что и на последнем слушании по опеке, Ваша честь.

– Вы пойдете против медицинских рекомендаций своего врача и вернетесь к работе как можно скорее?

– Я чувствую себя прекрасно, Ваша честь.

– Чудесно, – судья со вздохом повернулся к Джеффрису: – Что еще?

Джеффрис расправил плечи, и я понял, к чему идет дело. Козырь в рукаве.

– В связи с последним пребыванием мистера Бишопа в больнице длительностью в две недели, включая операцию, респираторную терапию и круглосуточное лечение, он получил счет за медицинское обслуживание на сумму 207 000 долларов. А у него, – адвокат покачнулся на каблуках, – нет медицинской страховки.

Судья Уокер нахмурил брови и разочарованно посмотрел на меня.

– Это так?

– Да, Ваша честь. Это правда, – я даже не пытался спорить. Не было смысла.

Судья Уокер вздохнул.

– Подведите итог, мистер Джеффрис.

– Да, Ваша честь. У мистера Бишопа в настоящее время нет постоянного места жительства, его заработная плата 44 000 долларов в год, что недостаточно для покрытия адекватных расходов на жилье, содержание детей, не говоря уже о том, чтобы хоть как-нибудь оплатить этот огромный больничный счет. В то время как мисс Оуэнс обеспечила себя жильем, работой и возможностью заботиться о ребенке в форме семейных отношений в городе Ситка. Ничто не мешает мистеру Бишопу тоже переехать в указанный город, а мисс Оуэнс и Кэлли здесь ничего не держит.

– Почти ничего, – усмехнулся голос из глубины зала суда, – за исключением возможности ребенку видеться со своим отцом.

Я повернулся и увидел, как по проходу между скамьями идет Алекс Гарденер. Она выглядела сногсшибательно в элегантном светло-голубом английском костюме, благодаря которому ее глаза выделялись, как осколки стекла – острого стекла, которое вонзалось в мистера Джеффриса, как маленькие кинжалы. При виде ее мое сердце замерло, а затем сильно заколотилось.

Алекс подошла к моему столу, положила свой портфель, открыла его и вытащила стопку документов, все это время не прерывая свою речь.

– Я прошу прощения за опоздание, Ваша честь, но я совсем не ожидала, что в Отделе семейного права может быть так много народу.

– А вы кто? – судья Уокер пристально уставился на нее.

– Александра Гарденер. Я адвокат мистера Бишопа.

– С каких это пор? – пробубнил Джеффрис.

– Дай доллар, – пробормотала Алекс себе под нос, обращаясь ко мне.

– Что?

– Доллар. Дай мне.

Я достал бумажник и протянул ей деньги. Еще ничего не произошло, ничего не изменилось, но я сразу же понял, что я не потеряю мою малышку, едва Алекс взяла этот доллар и улыбнулась мне.

– С этого момента, – Алекс демонстративно подняла купюру, прежде чем сунуть ее в карман пиджака. – Но поскольку я личность амбициозная, я подала запрос до того, как меня официально приняли на работу. Для протокола: мой регистрационный номер 34222, – если этого потребует суд, хотя я рискну предположить, что Ваша честь желает прекратить эту театральщину и перейти сразу к делу.

– Так и есть, – сказал судья.

– Превосходно. Можно мне минутку переговорить с моим клиентом?

– Разумеется.

Я вздрогнул, когда Алекс села рядом со мной и собрала небольшую стопку бумаг.

– Подпиши это, – прошептала она, протягивая мне ручку.

– Что ты здесь делаешь?

– Делаю то, что ты ненавидишь: помогаю тебе. Подпиши, – легкая улыбка заиграла на ее губах.

Я взглянул на бумаги – договор об аренде.

– Что это?

– Это то, что оставит Кэлли в Лос-Анджелесе, – прошептала она. – Подписывай.

Не дожидаясь моего ответа, она поднялась на ноги и обратилась к судье, в то время как я ставил подпись и инициалы на документах там, где мне велели маленькие желтые закладки в форме стрелочек.

– Ваша честь, я не знаю, какие обвинения выдвинул мистер…

– Джеффрис.


– Спасибо, я все еще вхожу в курс дела, – она беззаботно рассмеялась, и в следующее мгновение ее голос стал абсолютно серьезным. – Я не знаю, какие обвинения выдвинул мистер Джеффрис в адрес моего клиента, но с девяти часов сорока пяти минут сегодняшнего утра факты таковы: у мистера Бишопа есть надлежащее жилье, более чем подходящее, безопасное и удобное для визитов его дочери.

– Где? – спросил Джеффрис. – Какого рода жилье?

– Дом с двумя спальнями и двумя ванными комнатами на Калифорния-авеню, 225, в Санта-Монике, в безопасном районе. У Кэлли есть своя комната и огороженный двор, где можно поиграть.

Джорджия прошипела что-то Джеффрису, схватив его за руку.

– Ваша честь, мы впервые слышим об этом, – сказал Джеффрис. – Несомненно, арендная плата в таком месте выходит за рамки возможностей мистера Бишопа…

– Как раз наоборот, – отрезала Алекс. – Арендная плата в этом месте вполне доступна: один доллар в месяц. Коммунальные услуги включены.

Я вздрогнул.

«О Боже, что она натворила?»

Но делать было нечего. Оставалось лишь сидеть сложа руки и смотреть шоу, в котором Алекс Гарденер разрушала планы Джорджии забрать у меня Кэлли.

– Резиденция подлежит осмотру представителем Службы по делам несовершеннолетних, – сказал судья Уокер. – Я не собираюсь верить вам на слово, мисс Гарденер, на случай, если вы питали надежду.

– Конечно, нет, Ваша честь, – невозмутимо ответила Алекс. – А что касается работы моего клиента, то она хорошо оплачиваемая, к тому же он отработал необходимое количество часов и прошел обучение, чтобы получить лицензию генерального подрядчика. Выплаты алиментов на ребенка будут продолжаться регулярно.

– Неужели? – пробормотал Джеффрис. – Помимо жилья, как мистер Бишоп планирует продолжать выплачивать алименты на ребенка и больничный счет в 207 000 долларов?

– Больничный счет? – Алекс нахмурилась, словно в замешательстве.

Джеффрис слегка улыбнулся, и мое сердце замерло.

– Мне очень жаль, мисс Гарденер, – снисходительно проговорил он. – Вы новичок в этом деле. Возможно, вы не знали, что у мистера Бишопа медицинские расходы составляют почти четверть миллиона долларов?

– Нет, я в курсе, – сказала Алекс, перебирая какие-то бумаги, пока не нашла ту, которую хотела. – Очевидно, это вы не в курсе, что у мистера Бишопа нет никаких медицинских счетов.

– Как такое возможно? – Джеффрис скрестил руки на груди.

– Да, мисс Гарденер, – подключился судья. – Просветите нас.

– С удовольствием, – сказала Алекс. – Медсестры в Сидарс-Синай, совместно с несколькими людьми, оказавшимися, как и мистер Бишоп, в заложниках при ограблении банка, открыли сбор средств, – она сверилась с документом, беззаботно и лучезарно улыбаясь. – На данный момент пожертвования превысили 214 000 долларов. Более чем достаточно, чтобы покрыть любые медицинские счета. Вот почему я была несколько смущена вашим утверждением, мистер Джеффрис, что мистер Бишоп не сможет продолжать выплаты алиментов на ребенка. Те же выплаты, которые он совершал в течение последних семи лет. Ни разу не пропустив ни одной. Ни одной.

Я нервно сглотнул и постарался не вертеть головой. Пожертвования? Достаточно, чтобы покрыть весь счет? Благодарность и унижение боролись во мне, но Алекс еще не закончила.

– Учитывая это, Ваша честь, и тот факт, что пожилой отец мистера Бишопа также проживает в Лос-Анджелесе, мы просим вас отклонить ходатайство мисс Оуэн и позволить мистеру Бишопу продолжить встречи с его дочерью, как это было ранее установлено этим судом, поскольку на сегодняшний день нет никаких обстоятельств, которые могли бы лишить его отцовских прав. Спасибо.

Я ошеломленно уставился на Алекс, которая села, выпрямив спину и сложив руки на груди, представляя собой идеальную картину профессионализма.

– Как?..

– Тсс, – прошептала она. – А то пропустишь, как рушится самолюбие Джеффриса. А… вот оно!

Судья Уокер взглянул на Джеффриса так, словно тот был букашкой у него под каблуком.

– У вас есть что ответить на это?

– Ваша честь… я…

– Это шутка, Ваша честь, – Джорджия вскочила на ноги. – Один доллар, чтобы нанять ее? Один доллар за аренду пляжного домика? – она усмехнулась и ткнула пальцем в Алекс. – Эта женщина не является адвокатом Кори. Она была одной из заложниц в банке. А дом, в котором он предположительно будет жить? Это ее дом.

Я повернул голову и взглянул на Алекс.

– Это правда? Дом твой? Я думал, ты живешь со своим женихом.

Джеффрис начал успокаивать свою клиентку, но остановился, когда судья бросил сердитый взгляд на Алекс.

– Ну?

Алекс и глазом не моргнула.

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, Ваша честь, – сказала она.

– Уверен, что это уже мне решать, – судья прищурился. – Это правда, мисс Гарденер?

Я видел, как на мгновение ее руки сжались в кулаки, а затем она спокойно поднялась на ноги.

– Да, Ваша честь. Это правда. Я была заложницей в том банке вместе с мистером Бишопом. И правда в том, что я бы не стояла здесь сегодня, если бы не он. К моей голове был приставлен пистолет, и я была в секунде от верной смерти, когда его сообразительность и удивительная храбрость спасли мне жизнь. Дом на Калифорния-авеню мой, это тоже правда. Но это только недвижимость под аренду, так как сейчас я живу со своим женихом в другом месте. Мне решать, какую арендную плату, по моему мнению, уместно взимать с любых потенциальных арендаторов. Учитывая самоотверженный поступок мистера Бишопа, я думаю, что взимать с него даже один цент чрезмерно. Когда я узнала, что он на грани потери своей дочери, я поняла, что самое меньшее, что я могу, – это сделать все, что в моих силах, чтобы этого не произошло, вплоть до того, чтобы открыть ему свои двери. Здесь нет ничего, что выходило бы за рамки закона, Ваша честь, просто все произошло слишком быстро. И учитывая очевидное стремление мисс Оуэн выбить почву из-под ног отца ее ребенка, скорость и неортодоксальность были необходимы.

Алекс снова села, а я смотрел прямо перед собой, потрясенный бурей эмоций, одной из которых было сочувствие по отношению к Джорджии. Невзирая ни на что, она просто пыталась сделать как лучше. Однако это сочувствие быстро пропало при ее следующих словах.