Сезон охоты на людей

– Нет, – вслух произнес он по-русски. – Не могу.

Он был цельным человеком – это чисто русское определение для людей определенной категории. Такие люди смелы до дерзости, агрессивны и не боятся ни риска, ни боли. И при всем этом личность такого человека представляет собой единое целое без малейшей трещинки или шва, в ней нет никаких других частей, они полностью лишены внутренней гибкости; такая личность обладает только одной стороной. Он был всем своим существом предан той жизни, которую вел; овладевая всеми тонкостями своего ремесла, он проявил такое упорство, на какое вряд ли был способен хоть кто-то другой, и сейчас он не мог измениться. Это было невозможно.

«Я не могу этого сделать», – подумал он.

Поэтому он шел дальше по горному хребту и наконец обнаружил именно такое место, какое требовалось: отсюда он хорошо видел крыльцо, оставаясь при этом достаточно далеко на востоке, так что солнце никак не могло отразиться от линзы прицела. Соларатов опустился на колени, вынул бинокль «лейка» и, включив лазерный дальномер, измерил расстояние до дома. Оказалось 560 метров. При использовании 7-миллиметрового патрона «ремингтон-магнум», обеспечивающего скорость вылета 900 метров в секунду, и 175-грановой пули «сьерра-спицер боттэйл», обладающей дульной энергией более 2000 футо-фунтов, – фантастическое сочетание, недоступное ни одной винтовке калибра 0,308 во всем мире, – снижение на таком расстоянии составит приблизительно 110 сантиметров. Соларатов знал, что для компенсации этого снижения ему придется целится выше, то есть не по перекрестью, а по второй миллиметровой отметке на нижнем отрезке вертикальной шкалы. Это, пожалуй, обеспечит совершенно точное попадание, хотя, возможно, придется дать еще и боковую поправку для учета сопротивления воздуха. Но после снежного бурана обычно бывало очень спокойно, ветер стихал, растратив всю свою силу. «Помни о том, что будешь стрелять под нисходящим углом», – предостерег он себя.

Потом он представил себе свою будущую стрельбу – очень полезное упражнение для стрелков. Ты видишь женщину. Видишь, как она стоит там. Видишь, как вторая отметка накрывает ее грудь, видишь, насколько неподвижно точка лежит на мишени, чувствуешь, насколько идеально отмерено расстояние, насколько удобно «лежбище» на огневой позиции. Ощущаешь кончиком пальца спусковой крючок, но не думаешь о нем. Не думаешь ни о чем. Твое дыхание замерло, твое тело обрело почти смертную неподвижность, нет ни малейшего ветра, все твое существо помещается во вторую миллиметровую отметку, которая лежит точно посередине груди, ты даже не чувствуешь отдачи.

Пуля долетит до нее раньше, чем звук. Она поразит ее в грудь – мощный, всеразрушающий выстрел, все еще более тысячи восьмисот фунтов энергии – и разнесет ее сердце и легкие, перебьет ей позвоночник, сразу же выключит центральную нервную систему. Женщина даже не успеет что-нибудь почувствовать. Тайны, запертые в ее мозгу, останутся запертыми там навсегда.

И на этом все. Дальше будет совсем просто. Ты уходишь назад примерно на шесть километров и звонком по мобильному телефону вызываешь вертолет. Через двадцать минут он прилетит и заберет тебя оттуда. Никакие полицейские или гражданские власти не доберутся сюда ранее полудня, а к тому времени ты будешь уже далеко отсюда.

Соларатов зашел за камень, чтобы укрыться от порывов ветра. Ему еще оставалось настроиться терпеть холод в ожидании появления мишени. Но он знал, что это не составит для него трудностей. Переносить холод он научился много лет назад.





* * *


В самолете было полутемно и спокойно, как в коконе. Суэггер был готов к прыжку. Он надел прыжковые десантные ботинки, ему выдали какой-то улучшенный сверхплотный костюм парашютиста, и сейчас он старался потуже затянуть лямки парашюта. Он был совершенно спокоен. А нервничал как раз Бонсон.

– Мы подойдем совсем близко, – сказал Бонсон. – Высота одиннадцать тысяч метров. Компьютеры подобрали точку выброски, из которой вы приземлитесь на плато немного северо-западнее Маккайского водохранилища, примерно в полутора километрах от дома. Если вас отнесет дальше, то вы окажетесь в горах Потерянной реки, вот тут, видите?

Он указал на карту, где была хорошо видна долина Тысячи Источников, тянувшаяся через середину Айдахо с северо-запада на юго-восток. Между хребтом Потерянной реки и Белоголовыми горами ее пересекала Большая Потерянная река.

– Парашют раскроется на высоте сто пятьдесят метров, и ваше приземление скорее всего пройдет достаточно мягко. Вам нужно будет только под покровом темноты пересечь равнину, войти в дом, предупредить объекты покушения и, если случится такая необходимость, разобраться со снайпером.

– Если он окажется в пределах выстрела, то я сумею пригвоздить его.

– Вот и прекрасно. Наш основной приоритет – ваша жена. Она цель этой операции, так что главное – остановить убийцу. Как только вернется летная погода, эскадрилья полицейских вертолетов вылетит, чтобы заблокировать весь участок до Домашней горы, а парковые рейнджеры и отряд полиции штата Айдахо уже готовы отправиться в горы на охоту за этим парнем. Если вы сможете подойти на выстрел – стреляйте. Но если бы мы смогли получить его живым и при этом она осталась бы в живых, то у нас было бы...

– Забудьте об этом, – перебил его Суэггер. – Он профессионал. Он только что убил двух человек. Он ни за что не дастся в руки живым. Провести остаток жизни в федеральной тюрьме – такая участь не устроит этого парня. Он примет яд и умрет, смеясь над вами.

– Может быть и так, – ответил Бонсон.

Суэггер закончил возню с парашютом; он, кажется, был в порядке и раскрывался при помощи предварительно установленного устройства, управляемого высотомером.

Это оказалась хитрая штуковина. Датчик высоты отмеряет высоту от определенной точки над уровнем моря, чтобы раскрыть парашют на высоте сто пятьдесят метров над поверхностью долины; если же Боба снесет в горы, то парашют может вообще не раскрыться и он врежется в какой-нибудь из этих гигантских наростов на шкуре планеты. Люди из Военно-воздушных сил разъяснили ему все это и сделали особый упор на тех причинах, по которым они считали его намерение чрезвычайно безрассудным. Компьютеры могли вычислить будущее направление и силу ветра, учесть вес парашютиста, подставить в формулу значение ускорения свободного падения, добавить туда полетную скорость «С-130», определить ту точку, из которой Боб должен будет прыгнуть, чтобы траектория оказалась именно той, какая нужна, и сообщить ему, когда наступит время шагнуть из люка самолета. Но сам прыжок будет проходить не в компьютере, а в реальном мире, непредсказуемом и непостижимом; порыв попутного ветра, какой-нибудь крошечный дефект – и он будет мертв, а что в этом хорошего?

Самолет делал приблизительно 500 километров в час. Сначала правительственный реактивный «Лир-джет» менее чем за пять часов доставил их с авиабазы Эндрюс на авиабазу Домашняя гора. Все это время они с Бонсоном сидели около рации и совещались с различными экспертами, стараясь как можно подробнее проработать детали предстоящей операции.

Они приземлились на аэродроме Домашняя гора и уже через десять минут снова оказались в воздухе.

Боб проверил электронное оборудование и прочее снаряжение, аккуратно уложенное в десантный мешок, крепко привязанный к лодыжке. Там еще лежали туго свернутая камуфляжная куртка на меху арктического образца и толстые гетры. Ему также выдали новую микропроцессорную портативную рацию «Моторола МТХ-810» с приспособлением для оцифровки информации. Рация весила в десять раз меньше, чем старушка PRC-77, и в три раза превосходила ее по дальности связи; она была закреплена у Боба на поясе и соединялась тонким кабелем с прикрепленным к его шее ларингофоном, снабженным звукочувствительным устройством, так что для того, чтобы выйти на связь, ему достаточно было просто заговорить. Помимо рации, у него также имелся «Магеллан» – устройство для приема сигналов со спутников Глобальной навигационной системы. Орбиты этих спутников были расположены таким образом, чтобы в любой момент над каждым участком поверхности земли их находилось не менее трех. Спутники под управлением микропроцессоров передавали оцифрованные сигналы, при помощи которых обладатель «Магеллана» мог с точностью до угловой миллисекунды определить свое положение в том случае, если собьется с дороги. У него было и оборудование для ночного видения самого новейшего образца: очки «Литтон М912А» с двумя 18-миллиметровыми усилителями изображения «Ген II плюс», которые в три раза превосходили по всем показателям стандартные AN/PVS-5A.

В кобуре, прикрепленной к левому плечу, лежал маленький пистолет «Беретта-92», заряжавшийся чертовским количеством (целых шестнадцать) крохотных патронов. Они все вместе не стоили и пяти центов, но, черт бы их побрал, ни у кого больше не было кольтов калибра 0,45.

И еще у него была винтовка.

Взятая из «чистого» арсенала ЦРУ, аккуратно уложенная в обклеенный поролоном алюминиевый футляр, она казалась частью комплекта, предназначенного для убийства обитателей «третьего мира», против которых эта винтовка обычно употреблялась. Это был «Ремингтон М40А1», специально разработанный для морских пехотинцев, калибра 0,308 дюйма со стекловолоконным прикладом, плавающим затвором и десятикратным прицелом «Юнертл». Винтовка спокойно пробивала с сотни метров трехсантиметровую доску. Тут же в футляре лежали две пачки патронов «Федерал премиум мэтч-кинг», оснащенных 168-грановыми пулями с отнесенным к заднему концу центром тяжести и пустотелым острием.

Внимательно осмотрев винтовку, Боб заметил, что ее постоянный хозяин записал на торце приклада краткую инструкцию: «0 на 100 метрах; 200 метров: 9 щелчков; 300 метров: 12 щелчков; 400 метров: 35 щелчков; 500 метров: 53 щелчка».

– Ладно, – сказал Бонсон, тоже наклонившись над винтовкой, – давайте проверим снаряжение.

– Одну секунду, – отозвался Боб, пытаясь прикинуть расстояние, с которого ему вероятнее всего придется стрелять.

Какого черта, сказал он себе и начал щелкать регулировочным винтом, считая до пятидесяти трех.

– Давайте, давайте, нужно проверить снаряжение, – снова поторопил его Бонсон.

Было ясно, что тонкости ремесла Суэггера на этом глубинном уровне его нисколько не интересовали, а возможно, даже немного пугали. Но кроме винтовки и патронов в углублениях, отпрессованных в поролоне, лежали и другие предметы: нож в ножнах из кайдекса, мрачное смертоносное оружие из комплекта снаряжения специальных оперативных групп, обтянутая кожаным чехлом саперная лопатка, прекрасно подходящая для того, чтобы нанести смертельный удар часовому, случайно оказавшемуся в опасной близости от твоего укрытия, а также невзрачный на вид зеленый сетчатый нагрудный патронташ М-7, и в завершение всего – противопехотная мина М-18А1 со взрывным устройством и проводом, более известная под названием клейморовская мина; она была отлично знакома Бобу по Вьетнаму и с успехом использовалась им для флангового прикрытия во время одной ликвидационной операции в предместьях Джакарты.

У Боба мелькнула мысль о том, куда же он рассует все это дерьмо, но поскольку он уже знал, что футляр помешается в парашютном ранце, а перед прыжком будет привязан к его ноге, то он решил не волноваться на этот счет и запер футляр.

– Ну что же вы? – в третий раз сказал Бонсон. – Нужно же проверить снаряжение.

– Мы его только что проверили.

– Да, конечно. Я разволновался. Вы в порядке?


– В полном порядке, коммандер.

– Ладно, тогда я схожу в кабину и поговорю с пилотами.

– Хорошо.

Бонсон прошагал по темному фюзеляжу большого самолета, открыл дверь и просунул голову в пилотскую кабину.

Там, где сидел Боб, было полутемно, светились лишь красные плафоны дежурного освещения, а сквозь стенки фюзеляжа доносился звенящий гул моторов, без устали перемалывавших винтами ледяной воздух. Все это очень напоминало Вторую мировую войну, какой-то мелодраматический эпизод из серии «нам сегодня прыгать с небес».

«Я снова в деле, – думал Боб. – Вот он я, лицом к лицу против еще одного подонка с ружьем. Знакомое дело».

Но в эту ночь он вовсе не чувствовал себя счастливым. Он чувствовал себя испуганным, напряженным, трясущимся, и ему удавалось скрывать это лишь потому, что бедняга Бонсон трясся намного сильнее.

Боб посмотрел в хвост самолета, где могучие гидравлические рычаги держали огромную рампу. Через несколько минут ей предстоит разинуть пасть, превратиться в помост, а ему дадут сигнал, он выйдет и окажется в полной власти силы притяжения. Он будет падать около двух минут. Может быть, парашют сработает, а может быть, и нет. Он не узнает этого, пока не произойдет того или другого.

Он постарался отогнать эти чувства. Стоит начать дергаться, как ты возбуждаешься, начинаешь действовать небрежно и оказываешься покойником. Не смей думать обо всем этом дерьме. Ты просто делаешь то, что необходимо сделать, делаешь спокойно, профессионально, так, чтобы и задание выполнить, и в живых остаться. Не думай о том, другом человеке. Тебе нужно выполнить задание. Это единственное, что имеет смысл.

Суэггер старался не думать ни о Джулии, ни о человеке, который пришел через время и пространство, чтобы убить ее ради каких-то тайн, которыми она, возможно, обладала сама об этом не зная. Он старался не думать о своем старинном враге и обо всем том, чего лишил его этот человек. Он старался не думать о высоких материях, о геополитике, о противостоящих политических системах, подобием которых являлись он сам и его противник. Он старался выкинуть все это из головы.

– Сержант!

Боб повернулся. К нему обращался молодой член экипажа, сержант-бортмеханик, которому на вид было не более пятнадцати лет.

– Да?

– Вы надели парашют вверх ногами.

– О господи, – пробормотал Боб.

– Похоже, вы все-таки не обучались на курсах парашютистов, точно?

– Видел пару раз в кино, как парни прыгают с парашютами. А разве этого недостаточно?

Мальчишка широко улыбнулся:

– Не совсем. Вставайте, я помогу вам.

Юному сержанту потребовалось всего несколько секунд для того, чтобы правильно надеть парашют на Боба. И это оказалось очень кстати. Теперь он чувствовал себя намного лучше, теперь все было правильно, все было хорошо.

– Вы знаете, что вам потребуется еще и кислород? На такой высоте нечем дышать.

– Да, мне говорили.

Юноша принес ему шлем из комплекта высотного костюма для летчиков, с пластмассовым защитным щитком, кислородной маской и маленьким зеленым баллоном. Баллон тоже закреплялся на поясе и соединялся трубкой со шлемом, снабженным плотно облегавшей череп защитной подкладкой из толстого упругого синтетического материала.

– Я похож на какого-то чертова астронавта, – сказал Суэггер.





* * *


Все было сделано как раз вовремя.

Бонсон вернулся.

В хвосте загудели электромоторы, и рампа «геркулеса» со скрежетом начала опускаться. В провале стало видно темное небо.

Бонсон пристегнулся к страховочному лееру, чтобы его не высосало наружу. Сержант-механик напоследок еще раз осмотрел снаряжение Боба, дал разрешение на прыжок и пожелал удачи. После того как фюзеляж разгерметизировался, из самолета сразу же улетучился весь воздух, так что все, кто находился на борту, тоже надели кислородные маски. Суэггер почувствовал, как из липкой резиновой маски, закрывавшей его рот под прозрачным пластмассовым щитком, в горло хлынул поток воздуха. Он имел ощутимый резиновый вкус.

В сопровождении Бонсона Боб прошел вдоль фюзеляжа к хвосту, который теперь зиял широко раззявленной пастью. Усилившийся ветер завывал и резко дергал людей; температура ощутимо понизилась. Боб чувствовал на себе лямки парашюта, тяжесть мешка со снаряжением, привязанного к голени, тепло парашютного шлема. А за стенами самолета он видел ничто и чувствовал, что его вновь охватывает волнение.

– Все хорошо? – спросил Бонсон по радио.

Боб кивнул. Он был уже слишком стар для этого. Его ощутимо прижимала к полу тяжесть винтовки, оптики, ботинок, шлема, парашюта и прочей навьюченной на него пакости. Все-таки ее было слишком много.

– Вы все запомнили? Просто переступите через край рампы и падайте вниз. Вы будете падать, падать, падать, а потом эта штука автоматически откроется. Вы можете управлять левыми и правыми стропами. Впрочем, зачем я вам это говорю? Вам же не раз приходилось это делать.

Боб опять молча кивнул, а Бонсон нервно шагнул вперед и снова заговорил в свой микрофон:

– Никаких проблем не будет. Вы доберетесь до дома и спасете женщин; с вами все будет в порядке. А мы захватим Соларатова, и никаких проблем. – Волнуясь, Бонсон часто повторял одни и те же слова. – Мы все подготовили. Как только погода чуть-чуть улучшится, выступит другая команда; у нас все под контролем.