Серебряные змеи
Часть 12 из 18 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Зофья почувствовала, как сжимается ее горло. Комната вдруг показалась ей слишком маленькой, слишком яркой, прямо как лаборатория в ее университете, где они ее заперли и…
– Феникс, – мягко сказал Энрике. – Ты мне нужна. Что нам делать? У тебя всегда есть какой-то план.
Шелк Шардонне был бесполезен. Кроме ее обычных инструментов и спичек, оставалось только устройство для поджога и ледяное перо на случай, если им нужно будет заморозить и снять замок с двери.
– Ледяное перо, – сказала Зофья.
– В этой комнате и так достаточно холодно, – заметил Гипнос. – Значит, огонь бесполезен, лед бесполезен… кстати говоря, я тоже ничем не могу помочь.
– Мы не можем оторвать шкатулку от подставки, значит, придется ее взломать… – начала Зофья, но вдруг глаза Энрике вспыхнули озарением.
– Взломать, – повторил он.
– Ииии, он сошел с ума, – сказал Гипнос.
– Зофья, дай мне ледяное перо. Оно выделяет воду из воздуха, так? – спросил Энрике.
Кивнув, Зофья протянула ему перо, и Энрике принялся проводить им по трещинам в шкатулке.
– А вы знали, что…
– Ну вот опять, – пробормотал Гипнос.
– …В 218 году до нашей эры карфагенский генерал Ганнибал прошел через Альпы с огромной армией и сорока слонами, намереваясь уничтожить сердце Римской Империи, – сказал Энрике, выливая воду, которую перо вытянуло из воздуха. Жидкость исчезла в трещинах шкатулки. – В те времена процедура по устранению каменных преград была по-настоящему мучительной. Камни нагревали с помощью костров, а затем обливали ледяной водой…
Он коснулся шкатулки пером, и в тишине раздался треск. Из трещин начал расползаться лед, а внутри коробочки что-то задребезжало.
– …от чего они начинали трескаться, – ухмыляясь закончил Энрике. Шкатулка треснула, поблескивая влажными от воды стенками.
Энрике протянул руку, вытаскивая на свет изящную оправу. По размеру она ничем не отличалась от обычных очков, хотя и выглядела довольно необычно. Оправа свинцового цвета образовывала узор из переплетенного плюща и цветов, и ее можно было надеть на голову, как диадему. Снизу выступали два квадратных отделения, но только в одном из них стояла линза из призматического стекла.
На лице Гипноса появилась довольная ухмылка, и он медленно захлопал в ладоши.
– Браво! Правда я немного удивлен, что в этот раз инженер рассказал историю, а рассказчик использовал инженерный подход.
– Я – историк, – поправил Энрике, пряча Тескат-очки в карман. – А не рассказчик.
– История, рассказы, – Гипнос помахал рукой и улыбнулся Зофье. – Quelle est la différence?
Прозвучал еще один перезвон часов. Статуя ангела исчезла в стене, оставляя их в пустой мраморной комнате. Зофья развернулась, но нигде не осталось ни одного намека на скульптуры древнегреческих муз.
– Время вышло, – объявил Гипнос. – К тому же очень невежливо опаздывать на свадьбы.
– Тебе снова придется залезть в чемодан.
– Фу.
– Ну, выбор у тебя невелик…
В этот момент двери зала открылись. Внутрь вошел дворецкий, толкая перед собой тележку с угощениями.
– Я подумал, вы захотите… – он резко остановился, увидев Гипноса и распахнутый чемодан.
– Я же говорил тебе следить за дверью! – воскликнул Энрике.
– Я забыл!
– Кто это еще, черт побери, такой? – взревел дворецкий. – Охрана!
– Бежим! – крикнул Энрике.
Зофья, Энрике и Гипнос вылетели из Покоя Богинь. Зофья услышала, как позади нее тележка со звоном упала на пол и раздались крики дворецкого. Они со всех ног неслись по роскошному особняку. На мгновение Зофья почувствовала прилив адреналина, взрыв энергии, который подарил ей ощущение, что на свете нет ничего невозможного. Энрике бросил на нее быстрый взгляд, его щеки раскраснелись, а губы сложились в хитрую полуулыбку. Зофья видела это выражение на лице Лайлы, когда та приносила ей лишнее печенье. В нем было что-то заговорщическое, призывающее разделить с кем-то общий секрет. Зофья была благодарна за доверие… и сбита с толку, потому что не понимала, какой секрет он имел в виду.
В конце зала уже виднелась входная дверь. Гипнос добежал до нее первым и дернул за ручку. Из-за двери до Зофьи доносился звон свадебных колокольчиков, стук копыт и грохот колес по заледеневшим улицам.
Позади нее слышался странный цокот вперемешку с тяжелым, глухим звуком. Энрике обернулся, и его лицо побледнело.
– Проклятье, – прошипел Гипнос, дергая ручку.
– Собаки! – воскликнул Энрике.
– Я бы не стал использовать именно это ругательство в данной ситуации, но…
– Нет, – сказал Энрике. – Собаки! Давай быстрее!
Зофья обернулась и не сразу поняла, что видит перед собой. В следующую секунду ее накрыл запоздалый страх. К ним неслись четыре огромные белые собаки.
– Наконец-то! – крикнул Гипнос.
Дверь резко распахнулась. Она смутно ощутила, как Гипнос схватил ее за запястье. Он с силой дернул Зофью на себя, вытаскивая ее на морозную улицу ночного Петербурга. Дверь захлопнулась за их спинами, и холодный воздух словно ударил ее под дых.
Впереди, под перезвон колокольчиков, по Английской набережной неслась целая процессия из экипажей. Каждую из пятнадцати белых карет тянула тройка пестрых лошадей. Сотворенные фейерверки свистели в воздухе, взрываясь силуэтами жениха и невесты, рычащих медведей и парящих лебедей, а затем исчезали на фоне ночного неба.
– Сюда! – сказал Энрике.
У одной из карет на боку была нарисована черная полоска. Она завернула за угол, двигаясь в их сторону, и в этот момент входная дверь снова распахнулась. Энрике громко выругался на ходу. Он отчаянно замахал карете с черной полоской, но возница и не думал сбавлять скорость. За спиной Зофьи раздалось низкое рычание.
– Мы не успеем! – крикнул Гипнос, чье лицо уже блестело от пота.
Зофья оторвала одну из своих подвесок и бросила ее в сторону собак, мысленно отдавая приказ металлическому предмету: загорись.
Она услышала треск разгорающегося пламени, за которым последовал испуганный взвизг и звук тяжелых лап, убегающих в другую сторону. Посреди тротуара вспыхнул огненный столб, отогнавший собак обратно к особняку.
Карета резко затормозила, и остальные тройки пронеслись мимо как раз в тот момент, когда дверь с черной полоской распахнулась, позволяя Гипносу и Энрике забраться внутрь. Зофья схватилась за поручень, и теплые руки Лайлы втянули ее прямо на сиденье.
В глубине сидел Северин. Даже не взглянув в их сторону, он дважды постучал костяшками по крыше. Когда карета двинулась с места, Зофья выглянула в окно. Огненный столб уже погас. Дворецкий выбежал на улицу с целой толпой охранников… но их тройка уже присоединилась к длинной свадебной процессии.
Гипнос развалился на сиденье, положив голову на колени Лайлы и закинув ноги на Энрике. Сама не понимая почему, Зофья окинула Энрике взглядом. Она хотела знать, как выглядит лицо молодого человека, когда его касается Гипнос. Она не забыла, как несколько месяцев назад стала свидетельницей их поцелуя. Это воспоминание напугало ее. Девушка не знала, почему этот образ возник у нее в голове: медленный и плавный, как искрящийся фитиль, который ведет к взрыву, который она не могла постигнуть. Не могла создать. От этих мыслей у нее в груди вспыхнула непонятная, ноющая боль.
– Зофью чуть не съели собаки, – объявил Гипнос. – В смысле, она практически в одиночку догадалась, как найти очки, но я тоже помог! И что бы ты без нас делала, Феникс?
Он широко ухмыльнулся, но Зофья не могла улыбнуться в ответ. Она вспомнила, как Хела смяла письмо, которое Зофья пыталась написать друзьям, пока была в Польше. Не заставляй их волноваться, Зося. Они начнут переживать, что о тебе будет некому позаботиться, когда меня не станет. Даже если заработанные ею деньги спасли Хелу, даже если команда не справилась бы без ее изобретений – ей не нравилось постоянно ощущать себя обузой. Но все же она понимала, что иногда ей нужна помощь в самых простых вещах, о которых другие люди даже не задумываются. Это осознание не давало ей покоя, как кусочек пазла, который никуда не подходит.
– Я не знаю, – тихо сказала она.
10
Лайла
Лайла вышла из кареты и подняла взгляд на темную витрину, расположившуюся в сонном углу Петербурга. Снежные хлопья, напоминавшие сахар, мягко падали на деревянный карниз здания. И хотя заснеженный город выглядел, как сладкий сказочный пейзаж, русский холод отдавал горечью. Он пробирался за воротник, морозил пальцы и обжигал ее нос изнутри просто за то, что она осмелилась дышать.
– За мной! – сказал Гипнос, почти убегая вперед остальных. – А ты…
Он сделал паузу, оборачиваясь на человека, который вышел из кареты вслед за ними. Лайла с трудом удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Она так и не привыкла к виду Сфинксов – охранников Вавилонского Ордена с их гротескными масками в виде крокодильих голов, которые всегда отдавали запахом крови.
– Ты знаешь, где и когда нас встретить. Подготовь карету.
Сфинксы не разговаривали. Возможно, они просто не могли этого делать, и эта мысль вызывала у Лайлы искреннюю жалость. За спиной у Сфинкса стояли четыре охранника Дома Никс, все еще одетые в форму людей Васильева. Хотя они достали кулон с недостающей линзой, произошедшее в Мариинском театре не давало ей покоя. Девушка не могла перестать думать о том, что Васильев сказал перед тем, как провалиться в беспамятство. Она вас найдет. Кого он имел в виду? Северин тоже не знал ответа на этот вопрос и просто списал все на нервное истощение Васильева. Но Лайла продолжала слышать эти слова. Они эхом отдавались у нее в голове, заглушая все остальные мысли.
Полки магазина были усеяны странными предметами. Блестящие вытянутые куколки были выстроены в ряд, как маленькая армия. Изящные голубые кувшины и чайные чашки, серебряные самовары и коробки с импортным чаем и табаком лежали в полураспакованных ящиках с соломой. На одной из стен висели дорогие шкуры: пятнистая рысь, бархатный соболь, белая норка и лиса, переливающаяся ярко-оранжевым и красным, словно на ее меху отпечатался закат. В дальнем конце комнаты виднелись стеклянные двери. Стекло было покрыто ледяным узором, но сквозь левую дверь можно было разглядеть очертания города… и это был не Санкт-Петербург.
Гипнос проследил за ее взглядом и ухмыльнулся.
– Один из главных секретов Вавилонского Ордена, – сказал он. – Это древние Тескат-порталы, использующие технологию Падшего Дома, чтобы перемещаться на большие расстояния. Дверь слева ведет в Москву.
– А дверь справа? – спросила Зофья.
Гипнос нахмурился.
– Я решил не открывать эту дверь после того, как увидел, что из-под нее течет кровь.
– Прошу прощения, что? – воскликнул Энрике. – И почему в Росии столько порталов?
– Это столица всех знаний Вавилонского Ордена, mon cher, – ответил Гипнос, проходя в заднюю часть помещения. – В Росии только один дом – Дом Даждьбог. Только представь! Один Дом устраивает все вечеринки! Это просто потрясающе. В общем, у России почти нет колоний, кроме небольшого количество регионов, добывающих мех. Может, она слишком занята пограничными стычками с Китаем и прочими соседями. Как бы там ни было, Дом Даждьбог специализируется на своей собственной валюте: знаниях. А что касается порталов, они существуют для того, чтобы каждый Дом мог получить нужную информацию или провести секретную встречу, поэтому в России их больше всего.
Лайла слушала его вполуха, рассматривая полку с раскрашенными куклами. У девушки свело дыхание. В детстве у нее была всего одна кукла. И Лайле хотелось бы забыть о том, что с ней случилось.
– Это матрешки, – сказал Гипнос, взяв с полки одну из кукол. Он повернул верхнюю часть и снял ее, как крышку, показывая Лайле еще одну куклу – поменьше. Таким образом он разобрал всю игрушку, выстроив на полке целый ряд фигурок.
– Как красиво, – сказала Лайла.
– Последнее изобретение Василия Звездочкина, – сообщил ей Гипнос.
– Феникс, – мягко сказал Энрике. – Ты мне нужна. Что нам делать? У тебя всегда есть какой-то план.
Шелк Шардонне был бесполезен. Кроме ее обычных инструментов и спичек, оставалось только устройство для поджога и ледяное перо на случай, если им нужно будет заморозить и снять замок с двери.
– Ледяное перо, – сказала Зофья.
– В этой комнате и так достаточно холодно, – заметил Гипнос. – Значит, огонь бесполезен, лед бесполезен… кстати говоря, я тоже ничем не могу помочь.
– Мы не можем оторвать шкатулку от подставки, значит, придется ее взломать… – начала Зофья, но вдруг глаза Энрике вспыхнули озарением.
– Взломать, – повторил он.
– Ииии, он сошел с ума, – сказал Гипнос.
– Зофья, дай мне ледяное перо. Оно выделяет воду из воздуха, так? – спросил Энрике.
Кивнув, Зофья протянула ему перо, и Энрике принялся проводить им по трещинам в шкатулке.
– А вы знали, что…
– Ну вот опять, – пробормотал Гипнос.
– …В 218 году до нашей эры карфагенский генерал Ганнибал прошел через Альпы с огромной армией и сорока слонами, намереваясь уничтожить сердце Римской Империи, – сказал Энрике, выливая воду, которую перо вытянуло из воздуха. Жидкость исчезла в трещинах шкатулки. – В те времена процедура по устранению каменных преград была по-настоящему мучительной. Камни нагревали с помощью костров, а затем обливали ледяной водой…
Он коснулся шкатулки пером, и в тишине раздался треск. Из трещин начал расползаться лед, а внутри коробочки что-то задребезжало.
– …от чего они начинали трескаться, – ухмыляясь закончил Энрике. Шкатулка треснула, поблескивая влажными от воды стенками.
Энрике протянул руку, вытаскивая на свет изящную оправу. По размеру она ничем не отличалась от обычных очков, хотя и выглядела довольно необычно. Оправа свинцового цвета образовывала узор из переплетенного плюща и цветов, и ее можно было надеть на голову, как диадему. Снизу выступали два квадратных отделения, но только в одном из них стояла линза из призматического стекла.
На лице Гипноса появилась довольная ухмылка, и он медленно захлопал в ладоши.
– Браво! Правда я немного удивлен, что в этот раз инженер рассказал историю, а рассказчик использовал инженерный подход.
– Я – историк, – поправил Энрике, пряча Тескат-очки в карман. – А не рассказчик.
– История, рассказы, – Гипнос помахал рукой и улыбнулся Зофье. – Quelle est la différence?
Прозвучал еще один перезвон часов. Статуя ангела исчезла в стене, оставляя их в пустой мраморной комнате. Зофья развернулась, но нигде не осталось ни одного намека на скульптуры древнегреческих муз.
– Время вышло, – объявил Гипнос. – К тому же очень невежливо опаздывать на свадьбы.
– Тебе снова придется залезть в чемодан.
– Фу.
– Ну, выбор у тебя невелик…
В этот момент двери зала открылись. Внутрь вошел дворецкий, толкая перед собой тележку с угощениями.
– Я подумал, вы захотите… – он резко остановился, увидев Гипноса и распахнутый чемодан.
– Я же говорил тебе следить за дверью! – воскликнул Энрике.
– Я забыл!
– Кто это еще, черт побери, такой? – взревел дворецкий. – Охрана!
– Бежим! – крикнул Энрике.
Зофья, Энрике и Гипнос вылетели из Покоя Богинь. Зофья услышала, как позади нее тележка со звоном упала на пол и раздались крики дворецкого. Они со всех ног неслись по роскошному особняку. На мгновение Зофья почувствовала прилив адреналина, взрыв энергии, который подарил ей ощущение, что на свете нет ничего невозможного. Энрике бросил на нее быстрый взгляд, его щеки раскраснелись, а губы сложились в хитрую полуулыбку. Зофья видела это выражение на лице Лайлы, когда та приносила ей лишнее печенье. В нем было что-то заговорщическое, призывающее разделить с кем-то общий секрет. Зофья была благодарна за доверие… и сбита с толку, потому что не понимала, какой секрет он имел в виду.
В конце зала уже виднелась входная дверь. Гипнос добежал до нее первым и дернул за ручку. Из-за двери до Зофьи доносился звон свадебных колокольчиков, стук копыт и грохот колес по заледеневшим улицам.
Позади нее слышался странный цокот вперемешку с тяжелым, глухим звуком. Энрике обернулся, и его лицо побледнело.
– Проклятье, – прошипел Гипнос, дергая ручку.
– Собаки! – воскликнул Энрике.
– Я бы не стал использовать именно это ругательство в данной ситуации, но…
– Нет, – сказал Энрике. – Собаки! Давай быстрее!
Зофья обернулась и не сразу поняла, что видит перед собой. В следующую секунду ее накрыл запоздалый страх. К ним неслись четыре огромные белые собаки.
– Наконец-то! – крикнул Гипнос.
Дверь резко распахнулась. Она смутно ощутила, как Гипнос схватил ее за запястье. Он с силой дернул Зофью на себя, вытаскивая ее на морозную улицу ночного Петербурга. Дверь захлопнулась за их спинами, и холодный воздух словно ударил ее под дых.
Впереди, под перезвон колокольчиков, по Английской набережной неслась целая процессия из экипажей. Каждую из пятнадцати белых карет тянула тройка пестрых лошадей. Сотворенные фейерверки свистели в воздухе, взрываясь силуэтами жениха и невесты, рычащих медведей и парящих лебедей, а затем исчезали на фоне ночного неба.
– Сюда! – сказал Энрике.
У одной из карет на боку была нарисована черная полоска. Она завернула за угол, двигаясь в их сторону, и в этот момент входная дверь снова распахнулась. Энрике громко выругался на ходу. Он отчаянно замахал карете с черной полоской, но возница и не думал сбавлять скорость. За спиной Зофьи раздалось низкое рычание.
– Мы не успеем! – крикнул Гипнос, чье лицо уже блестело от пота.
Зофья оторвала одну из своих подвесок и бросила ее в сторону собак, мысленно отдавая приказ металлическому предмету: загорись.
Она услышала треск разгорающегося пламени, за которым последовал испуганный взвизг и звук тяжелых лап, убегающих в другую сторону. Посреди тротуара вспыхнул огненный столб, отогнавший собак обратно к особняку.
Карета резко затормозила, и остальные тройки пронеслись мимо как раз в тот момент, когда дверь с черной полоской распахнулась, позволяя Гипносу и Энрике забраться внутрь. Зофья схватилась за поручень, и теплые руки Лайлы втянули ее прямо на сиденье.
В глубине сидел Северин. Даже не взглянув в их сторону, он дважды постучал костяшками по крыше. Когда карета двинулась с места, Зофья выглянула в окно. Огненный столб уже погас. Дворецкий выбежал на улицу с целой толпой охранников… но их тройка уже присоединилась к длинной свадебной процессии.
Гипнос развалился на сиденье, положив голову на колени Лайлы и закинув ноги на Энрике. Сама не понимая почему, Зофья окинула Энрике взглядом. Она хотела знать, как выглядит лицо молодого человека, когда его касается Гипнос. Она не забыла, как несколько месяцев назад стала свидетельницей их поцелуя. Это воспоминание напугало ее. Девушка не знала, почему этот образ возник у нее в голове: медленный и плавный, как искрящийся фитиль, который ведет к взрыву, который она не могла постигнуть. Не могла создать. От этих мыслей у нее в груди вспыхнула непонятная, ноющая боль.
– Зофью чуть не съели собаки, – объявил Гипнос. – В смысле, она практически в одиночку догадалась, как найти очки, но я тоже помог! И что бы ты без нас делала, Феникс?
Он широко ухмыльнулся, но Зофья не могла улыбнуться в ответ. Она вспомнила, как Хела смяла письмо, которое Зофья пыталась написать друзьям, пока была в Польше. Не заставляй их волноваться, Зося. Они начнут переживать, что о тебе будет некому позаботиться, когда меня не станет. Даже если заработанные ею деньги спасли Хелу, даже если команда не справилась бы без ее изобретений – ей не нравилось постоянно ощущать себя обузой. Но все же она понимала, что иногда ей нужна помощь в самых простых вещах, о которых другие люди даже не задумываются. Это осознание не давало ей покоя, как кусочек пазла, который никуда не подходит.
– Я не знаю, – тихо сказала она.
10
Лайла
Лайла вышла из кареты и подняла взгляд на темную витрину, расположившуюся в сонном углу Петербурга. Снежные хлопья, напоминавшие сахар, мягко падали на деревянный карниз здания. И хотя заснеженный город выглядел, как сладкий сказочный пейзаж, русский холод отдавал горечью. Он пробирался за воротник, морозил пальцы и обжигал ее нос изнутри просто за то, что она осмелилась дышать.
– За мной! – сказал Гипнос, почти убегая вперед остальных. – А ты…
Он сделал паузу, оборачиваясь на человека, который вышел из кареты вслед за ними. Лайла с трудом удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Она так и не привыкла к виду Сфинксов – охранников Вавилонского Ордена с их гротескными масками в виде крокодильих голов, которые всегда отдавали запахом крови.
– Ты знаешь, где и когда нас встретить. Подготовь карету.
Сфинксы не разговаривали. Возможно, они просто не могли этого делать, и эта мысль вызывала у Лайлы искреннюю жалость. За спиной у Сфинкса стояли четыре охранника Дома Никс, все еще одетые в форму людей Васильева. Хотя они достали кулон с недостающей линзой, произошедшее в Мариинском театре не давало ей покоя. Девушка не могла перестать думать о том, что Васильев сказал перед тем, как провалиться в беспамятство. Она вас найдет. Кого он имел в виду? Северин тоже не знал ответа на этот вопрос и просто списал все на нервное истощение Васильева. Но Лайла продолжала слышать эти слова. Они эхом отдавались у нее в голове, заглушая все остальные мысли.
Полки магазина были усеяны странными предметами. Блестящие вытянутые куколки были выстроены в ряд, как маленькая армия. Изящные голубые кувшины и чайные чашки, серебряные самовары и коробки с импортным чаем и табаком лежали в полураспакованных ящиках с соломой. На одной из стен висели дорогие шкуры: пятнистая рысь, бархатный соболь, белая норка и лиса, переливающаяся ярко-оранжевым и красным, словно на ее меху отпечатался закат. В дальнем конце комнаты виднелись стеклянные двери. Стекло было покрыто ледяным узором, но сквозь левую дверь можно было разглядеть очертания города… и это был не Санкт-Петербург.
Гипнос проследил за ее взглядом и ухмыльнулся.
– Один из главных секретов Вавилонского Ордена, – сказал он. – Это древние Тескат-порталы, использующие технологию Падшего Дома, чтобы перемещаться на большие расстояния. Дверь слева ведет в Москву.
– А дверь справа? – спросила Зофья.
Гипнос нахмурился.
– Я решил не открывать эту дверь после того, как увидел, что из-под нее течет кровь.
– Прошу прощения, что? – воскликнул Энрике. – И почему в Росии столько порталов?
– Это столица всех знаний Вавилонского Ордена, mon cher, – ответил Гипнос, проходя в заднюю часть помещения. – В Росии только один дом – Дом Даждьбог. Только представь! Один Дом устраивает все вечеринки! Это просто потрясающе. В общем, у России почти нет колоний, кроме небольшого количество регионов, добывающих мех. Может, она слишком занята пограничными стычками с Китаем и прочими соседями. Как бы там ни было, Дом Даждьбог специализируется на своей собственной валюте: знаниях. А что касается порталов, они существуют для того, чтобы каждый Дом мог получить нужную информацию или провести секретную встречу, поэтому в России их больше всего.
Лайла слушала его вполуха, рассматривая полку с раскрашенными куклами. У девушки свело дыхание. В детстве у нее была всего одна кукла. И Лайле хотелось бы забыть о том, что с ней случилось.
– Это матрешки, – сказал Гипнос, взяв с полки одну из кукол. Он повернул верхнюю часть и снял ее, как крышку, показывая Лайле еще одну куклу – поменьше. Таким образом он разобрал всю игрушку, выстроив на полке целый ряд фигурок.
– Как красиво, – сказала Лайла.
– Последнее изобретение Василия Звездочкина, – сообщил ей Гипнос.