Сердцееды

Утренний кофе,

Когда мы впервые встретились…

Помнишь ту фотку мою?

Тот крупный план.



До тебя мой мир был размытым;

Я слишком боялся смотреть.

Но картина медленно проявляется,

И вот я уже знаю, что со мной.



Ты поселилась в моих легких

И заползла в сердце.

Ты в каждом пропетом мной слове

И моя звезда в темноте.



Ты можешь решить, мы упали,

Грохнулись со звезд,

Но моя любовь свежа и чиста.

И я говорю тебе, что разваливаюсь,

Разваливаюсь, потому что все еще люблю.



Ты поселилась в моих легких.

Ты в каждом пропетом мной слове,

В каждом пропетом мной слове.





Когда песня закончилась, мне захотелось нажать кнопку повтора, словно я слушала айпод. Тогда я могла бы снова и снова слушать, как Оливер признавался мне в любви. В ту минуту, как он начал петь, я поняла, что это не просто песня, а послание для меня. И выдало это не название песни, а то, что я знала: голос Оливера, такой выразительный, мог быть исключительно результатом чистых эмоций, а их мое сердце распознало.

– Красивая песня, – произнесла Кара, – но я не понимаю. Почему она называется «Астрофил»? Что вообще значит это слово?

Я улыбнулась про себя.

– Влюбленный в звезду, – ответила я.

И я была его звездой.

Я вспомнила наш с Карой разговор месяц назад, когда сестра сказала, что в жизни нет никаких гарантий. Тогда я ее не слышала, зато услышала сейчас. Не дав Оливеру второй шанс, я выбирала легкий путь, как когда взяла отсрочку от Нью-Йоркского университета или чуть не бросила фотографию. Я приняла решение перестать жить в страхе в тот день, когда прочитала письмо Бет, и теперь мне нужно было следовать этому решению.

Когда Оливер сошел со сцены, его лицо было отстран енным. И я понимала почему: если бы он подошел ко мне сегодня и сказал, что любит, я бы не поверила. Так что он признался мне единственным возможным способом – через песню. Это было рискованно, и он только что явил свое сердце всему миру, не зная, получит ли ответ.

Но он его получит.

Я улыбнулась и положила руку на грудь, прямо над сердцем, чтобы Оливер знал: в этот раз я услышала его послание. Оливер резко остановился. Странно посмотрел на меня, будто я была скачущим по радуге единорогом, но потом на его лице отразилось понимание, и он устремился ко мне. Когда он оказался в нескольких шагах от меня, мне в голову пришла идея, поэтому я подняла руку, прося его остановиться. Достала сотовый и начала пролистывать контакты. Оливер нахмурился, когда я поднесла телефон к уху и услышала гудки, а потом вздрогнул и, порывшись в кармане, отыскал свой звонивший телефон.

– Алло? – неуверенно ответил он на звонок.

– Помнишь, ты дал мне свой номер и заставил пообещать, что позвоню? – спросила я.


– Да, – ответил Оливер, уголки его губ дрогнули. – Ты так и не позвонила.

– Ну, надеюсь, еще не слишком поздно. Знаю, существует правило трех дней, но подумала, стоит попробовать.

И только тогда я увидела настоящую улыбку Оливера Перри.

– Это ты так приглашаешь меня на свидание? Потому что мне придется поговорить с менеджером, узнать, могу ли я впихнуть тебя в свое расписание.

– Свидание? Кто говорил о свидании? – спросила я, но мы оба улыбались.

Нам не удалось поговорить дальше, потому что громкие скандирования требовали ребят на бис. Я стояла рядом с братом и сестрой и наблюдала за сценой, когда на меня нахлынуло такое сильное чувство, что я растерялась.

Кара пихнула меня бедром, чтобы привлечь внимание:

– Ты в порядке?

– Да, – кивнула я. – Думаю, да.

– Что случилось? – разволновалась Кара.

– Не бери в голову, – отмахнулась я. – Это прозвучит глупо.

Наш разговор привлек внимание Дрю.

– Выкладывай, Стелла, что тебя беспокоит?

– Ничего меня не беспокоит, – мгновенно ответила я. Это была правда, и в доказательство я улыбнулась им обоим. Дрю, казалось, поверил мне и снова переключил свое внимание на сцену. Но вот Кара не сводила с меня глаз. Судя по выражению ее лица, она думала, я вру, так что я сдалась: – Честно говоря, не думаю, что я когда-либо в жизни была настолько счастлива.

Услышав мой ответ, Кара наморщила лоб:

– Тогда в чем дело? Почему ты такая угрюмая?

– Извини. Я не специально, просто это как-то странно, понимаешь? Не могу вспомнить, когда в последний раз все было так… здорово.

Похоже, Кара наконец поняла, что я пыталась объяснить. Эта пустота, которую я пыталась заполнить после того, как увидела фотографию Бьянки с маленькой девочкой, наконец исчезла.

– Это правда странно, – заявила сестра. – Но ты должна перестать об этом думать. Просто наслаждайся моментом.

Я открыла рот, чтобы ответить – потому что уж точно наслаждалась моментом, – но слова утонули в приветственных возгласах толпы, ведь парни опять вышли на сцену. И Кара завизжала вместе со всеми.

Я выгнула бровь.

– Что? – спросила она, вздернув плечами. – Ничего не могу поделать. Обожаю The Heartbreakers!

Слова Кары затронули что-то во мне, и я удивила нас обеих, когда сама закричала. Правда в том, что я тоже обожала The Heartbreakers. Может, когда-то я ненавидела их музыку, но тогда я была другой девушкой. The Heartbreakers не просто привлекли меня – они стали частью новой меня. Эти парни были мне как вторая семья, иначе и быть не могло.

Кара фыркнула:

– Ладно, и какого черта это было?

– Что? Я уже не могу проявить немного благодарности?

Сестра прищурилась, словно обдумывая мой ответ, а потом расхохоталась. Не прошло и нескольких секунд, как я присоединилась к ней. И следующие пять минут, пока The Heartbreakers пели последнюю песню, мы стояли за сценой, надрывая животы от смеха. Может, дело было в адреналине, возникшем в нашей крови после песни Оливера, или в наэлектризованности, которая, казалось, витала в воздухе во время выступления парней или в приливах энергии, которой обменивались выступающие и зрители. Или, может, это была просто любовь одной сестры к другой. Что бы это ни было, оно кружило нам головы. Мы обе почувствовали изменение. Оно присутствовало в воздухе и в наших сердцах – и в этот раз было настоящим. Мне казалось, что я парю над землей.

– Я люблю тебя, чудачка, – сказала Кара, когда мы пытались перевести дыхание.

– Да, я тоже тебя люблю, – засмеялась я.

Не было лучшего момента, чем сейчас. Мы были вместе. Мы были счастливы. Мы были свободны.





Эпилог




– Черт, Стелла. Ты разрешила Каре упаковать свои вещи? – проворчал Дрю, поставив еще одну тяжелую коробку. Было холодно, но воротник его футболки намок от пота.

– В смысле? – спросила я со своего места на полу. Я открыла посреди комнаты одну из сумок и сортировала одежду.

– Ты упаковала слишком много, – сказал брат, а потом прижал к губам бутылку воды и глотнул. Тонкий пластик сжимался по мере убывания воды. Наконец допив, Дрю отдышался. – Откуда у одного человека столько барахла?