Сердцееды

После нескольких минут молчания я смогла повернуться лицом к Каре.

– Да, – наконец сказала я, когда наши взгляды встретились. – Скучаю больше, чем следует.

– Больше, чем следует? В смысле?

– Сложно двигаться дальше.

Кара медлила с ответом, тщательно обдумывая мои слова.

– Ты когда-нибудь думала, – нерешительно проговорила она, – что не можешь двигаться дальше, потому что это неправильно?

Я вздохнула:

– Было бы неплохо, но поверь, я поступаю правильно.

– Откуда ты это знаешь?

Последние четыре года я готовилась к тому, что мое сердце разобьется. Я знала, что шанс Кары выжить равен шансу умереть, и признавала это внутри себя, но никогда не произносила это вслух. К Оливеру же я никак не могла подготовиться – я его не предвидела.

И когда мое сердце разбил он, а не сестра, потрясение оказалось настолько сокрушительным, что я до сих пор не могла прийти в себя. Да, я простила Оливера. Но хотела ли отдать ему в руки свое сердце, когда несколько ран еще не заросли? Ни за что в мире.

– Потому что Оливер меня обидел, Кара, – сказала я. – Даже если он сожалеет, нет никаких гарантий, что он не поступит так снова.

Кара покачала головой:

– Нет гарантий ни для чего в жизни. Иногда просто нужно рискнуть.

Я знала, что сестра пыталась мне помочь, но она не могла понять, каково это – когда твой любимый человек разбивает тебе сердце. Кроме того, после всей боли и лишений последних нескольких месяцев мне снова хотелось почувствовать себя в безопасности. От этого разговора душевная боль вернулась назад, и я трижды глубоко вдохнула, чтобы унять ее.

– Ты не права, – возразила я, прижав руки к груди. – Отпустив Оливера, я гарантировала себе, что он больше никогда не причинит мне боль.

Она попыталась стереть с лица разочарование, но я расслышала его в ее словах.

– Если ты думаешь, что это к лучшему, пусть так, – сказала Кара. – Но чтобы ты знала, мне кажется, тебе до сих пор больно.





Глава двадцать четвертая




Проснувшись утром в День благодарения, я увидела слой снега за окном своей спальни. Всего несколько сантиметров на земле, но этого хватило, чтобы превратить нашу лужайку из моря зеленой травы в девственно-белую равнину.

– Доброе утро, – поприветствовала мама, когда я вошла на кухню за чашечкой кофе. – Счастливого Дня благодарения!

Она в фартуке стояла у стойки и уже готовила еду для сегодняшнего пира. Я, нахмурившись, посмотрела на часы над плитой:

– Доброе утро, мам. Почему ты уже готовишь? Еще только девять. – Как только вопрос сорвался с губ, я поняла, что только что сказала. – Подожди. Почему ты готовишь?

Отсутствие у мамы кулинарных навыков в прошлом испортило множество блюд, перед глазами моментально возник образ индейки в огне.

– Не волнуйся, – вмешался папа. Он сидел за кухонным столом со своим обычным завтраком: половинкой грейпфрута, чашкой зеленого чая и спортивной колонкой в газете. – Птицу готовлю я. Мамина помощь ограничивается приготовлением пюре.

– Дрю не обрадуется, – предупредила я.

Пюре было любимой едой брата на День благодарения. А я, к счастью, любила тыквенный пирог.

– Эй! – воскликнула мама, махнув в меня миксером. С серебристых венчиков сорвались кусочки картошки и размазались по полу. – Вот подожди. Это будет самое вкусное пюре в вашей жизни.

– Жду не дождусь, – сыронизировала я. – Яд на вкус мой самый любимый продукт.

Я постаралась не рассмеяться над собственной шуткой, но потом услышала папин хриплый смешок и не смогла сдержаться. Мама на несколько секунд прикинулась рассерженной, но вскоре и сама расплылась в улыбке.

– Итак, – заговорила я, как только мы успокоились, – вы мне так и не сказали, почему готовите так рано.

– Твоя сестра попросила отпраздновать в обед, – пояснила мама. – У нее сегодня вечером какие-то планы.

Как доктор Митчелл и предупредила, выздоровление Кары проходило медленно. Она все еще часто уставала, но накопила достаточно сил для ежедневных тренировок на беговой дорожке, а на прошлой неделе мы ездили в торговый центр. Но хоть ей постепенно становилось лучше, я не могла понять, как и зачем Кара собралась уехать на День благодарения, тем более что нам нужно хорошенько отблагодарить судьбу за этот год.

– Что? Куда она собралась?


Мама улыбнулась, и эта улыбка была из серии «я знаю, а ты нет».

– Не могу сказать.

Как только я открыла рот, чтобы завалить маму вопросами, на кухню вошла Кара, все еще в халате и тапочках:

– Вы видели, что на улице? Там снег!

– Да, – ответил Дрю, появившись сбоку от нее, и зевнул. Он приехал из университета вчера поздно вечером. – У меня такое ощущение, что именно мне придется чистить подъездную дорожку.

– Посмотри на это с другой стороны, – улыбнулся папа, перевернув страницу газеты, – сожжешь все калории от жирной пищи, которую мы съедим.

Дрю что-то проворчал себе под нос и направился к кофейнику, а я повернулась к Каре:

– А что будет сегодня вечером?

– Это испортит сюрприз, – ответила сестра, в ее глазах замерцали озорные искорки. – Ты же знаешь, как это бывает, верно?

Оказалось, не только мама была замешана в этом сговоре. Спустя четыре часа две тарелки с жирной едой и один кусок пирога, брат, сестра и я запихнулись в побитую «хонду-сивик» Дрю. Я все еще понятия не имела, что происходит и куда мы едем, но Дрю, очевидно, обо всем знал.

– Вот, надень это, – сказала Кара, протянув мне повязку на глаза, когда Дрю завел машину.

– Подожди, – возмутилась я, глядя на брата. – Ты можешь знать, а я нет?

– Не ной, – буркнул Дрю, выезжая задом из гаража. – Кара тут организатор. А я просто исполнитель.

– Расслабься, Стелла, – улыбнулась Кара. – Будет весело. Ты столько для меня сделала за последние годы. Я только хочу вернуть должок.

– Ты ничего мне не должна, – возразила я, но все равно надела повязку.

Кара явно была взволнована тем, что запланировала, и я не собиралась все портить.

Я старательно следила за маршрутом Дрю. Он свернул на шоссе, выехав из нашего района, и спустя час езды я поняла, что мы на пути в Миннеаполис. Вскоре после этого я почувствовала толчки и резкие повороты – Дрю ужасно водил по городу.

– Мы почти приехали? – спросила я, теребя повязку.

Обычно меня не укачивало, но из-за того, что я сидела на заднем сиденье с завязанными глазами, меня подташнивало.

– Не снимай ее, – попросила Кара и отдернула мою руку. – Через пять минут будем на месте.

– Я просто поправляла. От нее все лицо чешется.

Пять минут превратились в пятнадцать, поэтому, когда Кара сказала мне, что мы приехали, я с удовольствием сорвала повязку и осмотрелась. Последним я видела наш дом, так что внезапная смена окружения сбивала с толку, не говоря уже о темноте за окном. Я несколько раз моргнула, оглядываясь кругом, и наконец поняла, что мы находимся у Таргет-центра. Дрю подъехал к парковке, и к машине подошел один из парковщиков.

– Сегодня играют «Тимбервулвз»? – спросила я, когда мы вышли на морозный воздух. Я не особенно любила баскетбол, поэтому не понимала, почему Кара привезла меня на игру.

– Не-а, – усмехнулся Дрю и передал ключи парковщику.

– Ладно, тогда что за мероприятие?

– Концерт, – сказала Кара. Ее лицо уже слегка порозовело от холода, но она широко улыбалась.

– Какой конц… – Я не закончила предложение, потому что наконец заметила подозрительное количество девочек-подростков, потоком входящих на арену.

Я запрокинула голову и уставилась на цифровой билборд, расположенный над входом Таргет-центра. С него мне улыбались четыре знакомых лица, от вида одного из которых у меня свело желудок.

Как такое возможно? Турне The Heartbreakers закончилось в сентябре. Что они делали в Миннесоте? А еще, с чего Кара решила, что притащить меня на концерт, на котором придется смотреть на своего бывшего, хорошая идея? Или это отчаянная попытка свести нас?

После нашего разговора о том, что я решила прекратить отношения с Оливером, Кара на меня не давила. Я знала, что она не радовалась моему выбору, но и не настаивала. Иногда сестра спрашивала меня, как я себя чувствую, но, кроме этого, мы не говорили об Оливере. И все то время Кара планировала это, позволив мне думать, что она закрыла тему, только чтобы позднее поймать меня в ловушку?

Скрестив руки, я упрямо стояла на месте:

– Я не пойду.

– Ты должна, – настаивала на своем Кара. – Этот концерт… Парни устраивают его для нас.

Я сузила глаза:

– Объясни. Сейчас же.

– Хорошо, – сказала Кара, глубоко вдохнув. – Несколько недель назад мне позвонил Оливер. Он хотел узнать, как у нас дела, убедиться, что операция прошла хорошо и тому подобное. Мы долго разговаривали. В конце концов он сказал, что одна из причин его звонка – то, что группа хочет устроить специальный концерт, вся выручка с которого пойдет на борьбу с раком. Оливер спросил, не хотела бы я прийти как особый гость, чтобы послужить другим примером, и я согласилась, тогда они договорились устроить концерт в Миннеаполисе, чтобы я смогла присутствовать. Я знаю, что ты до сих пор пытаешься забыть Оливера, но этот концерт не для тебя. Он для нас и любого другого человека, который прошел через то же, что и мы. Парни делают это, потому что познакомились с тобой и вдохновились нашей историей. То, что мы здесь празднуем, как я победила рак, многое для меня значит. – Кара замолчала, и в ее глазах появились слезы. – Но я не хочу делать это без тебя.

Я широко открыла рот еще на середине объяснения Кары, а теперь едва могла говорить: