Сердцеед +1

Я всерьез задумываюсь, что бы я хотела поменять. И насколько нереальны эти мечты. Его? Он даже любимому вину не хранит верность, стоит ли ожидать верности мне?

Мой голос падает до едва слышного шепота.

— Тот, кого я хочу, известен тем, что не любит связывать себя долгосрочными обязательствами. Это все знают...

— Кто все?

— Ну не знаю, — я снова смеюсь, затем выглядываю в окно и вздыхаю, чувствуя его взгляд на своей спине. Осознавая обстоятельства, в которых застряла, я погружаюсь в печаль. — Почему ты хочешь нанять меня? Ты такой умный. Всегда продумываешь свои действия. За плату, что ты предлагаешь, ты мог бы нанять троих журналистов с большим опытом работы и значительной репутацией.

— Но ни один из них не ты.

Я вздыхаю.

— Ты повесил морковку перед моим носом. Сложно устоять и не откусить.

— Теперь ты знаешь, как я себя чувствую.

— Из-за чего? Тебе не нужно откусывать, ты можешь поглотить все, чего пожелаешь. Ты легко заполучаешь все желаемое.

— Нет. Я работаю над получением желаемого. Завоевываю это, иначе не чувствую, что оно мое.

— Ты не чувствовал, что заслуживал своих денег, пока сам их не заработал?

— Верно.

— Тебе нравится погоня.

— Наслаждаюсь ею.

— Тебе нравится, когда тебе бросают вызов.

— Живу ради него, — в его взгляде бурлят эмоции. Я таю, сгораю.

— Значит тебе нравится, что я отказываю? Теперь я для тебя вызов? Заставишь согласиться - победишь.

— Нет, Рейчел. Надо будет прикупить тебе очки, потому что ты неверно читаешь мои действия, — он смотрит на меня, и улыбаясь сказанному, проводит рукой по волосам. — С тобой я никогда не смогу победить.

— Ну, что ж... я вот проиграла, — шепчу я.

— Что ты проиграла?

Проиграла, потеряв разум и сердце, вдохновение и, кажется, свою душу, все проиграла тебе.

Сочетание вина и Малкольма. Мужчины, рядом с которым я лишаюсь сил.

— Я проиграла. А теперь я засыпаю.

Я пока что не собиралась. Но я согрелась и расслабилась, а его присутствие сделало меня сверхчувствительной: его теплое дыхание касается моего лба, его мускулистое сильное бедро так близко к моему... его покатое плечо почти касается моего.

— Мы так играли с Джиной... кто первый уснет, тот проиграл. Спорю, ты никогда не проигрываешь... — бормочу я.

Повисает многозначительная тишина. А потом, прямо у моего уха, звучит его голос, посылая мурашки вдоль позвоночника:

— Не люблю проигрывать.

Улыбнувшись я с трудом поднимаюсь, когда он берет меня за руку, помогая встать.

— Иди сюда. Здесь кровать, которая только тебя и ждет.

— Ух ты. Ты можешь позволить себе кровать.

— Ага. Хочешь, научу тебя, как ею пользоваться? — дразнится он.

— Я использую кровати для сна... а для чего они тебе, я не знаю.

— Знаешь.

Он отводит меня к постели и помогает лечь. Сквозь сон я наблюдаю, как он идет в ванную в поисках зубной щетки.

Он все еще в рубашке, умывается, зачерпывая воду большими руками, проводя ими по квадратной челюсти, засовывая щетку в рот, действуя быстро и уверено. Выключив свет, он выходит, я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем снова открыть их.

Он ложится поверх покрывала, а я лежу укрывшись. Медленно он кладет телефон в сторону, сгибает руку, ложась на нее, разглядывая меня с нечитаемым выражением на лице. Я смущенно улыбаюсь.


Он так красив, расслабленно лежа в своей рубашке и брюках на этой большой белой постели. Мне хочется немного подразнить его. Хочется увидеть его улыбку еще и еще раз.

— Уверен, что одного винного погреба хватит, чтобы напоить всех твоих миньонов из «М4»?

Я чувствую, как внутри начинают порхать бабочки, когда вижу улыбку на его губах, он качает головой, проводя рукой по волосам.

— Слышала, что ежегодные посиделки в «М4» - серьезное событие. Уже знаешь, с кем пойдешь?

— С другом.

— Оу. Друг по постели? — я многозначительно поднимаю брови, добавляя игриво. — Кто-то, кого ты учишь, как пользоваться постелью?

Он смотрит на меня.

Его бровь медленно ползет вверх.

— Ты и правда хочешь об этом поговорить?

И вновь выражение его лица сменяется с игриво-флиртующего на серьезное.

Он застал меня врасплох, я поворачиваюсь, ложась на спину и вздыхаю.

— Я... нет.

Черт.

Зачем я об этом спросила?

Долгое время Сент молчит.

А потом...

— Ты скучала по мне?

Всматриваясь в мое лицо, он поворачивается на свою сторону постели и рубашка на его груди вот-вот разорвется от натяжения на мощных мускулах. Затем он наклоняется ближе к моему уху и говорит:

— Ты хоть иногда думаешь обо мне, вопреки своим желаниям... ты нуждаешься во мне... ты все еще чувствуешь меня?

— Я чувствую тебя всюду.

Он кладет ладонь на мое горло, неплотно обхватывая его горячей, огромной ладонью, обездвиживая на месте нежным прикосновением.

Минуты проходят, а он так и лежит, прижавшись лбом к моему виску, губами к моему уху, а его ладонь на моем горле, будто он владеет мной.

— Я не могу дышать, когда ты рядом, но и жить без тебя я тоже не могу, — говорю я еле слышно, тяжело дыша. Он зажмуривается и прижимается лбом еще сильнее, мы молчим.

Так и лежим, его сильное и мускулистое тело прижимается ко мне, едва дышащей, ослабевшей и разгоряченной. Так и лежим, будто сломленные, и нет больше в мире клея, способного собрать нас заново, как бы мне этого ни хотелось... но и разойтись мы не можем, будто что-то иное, а вовсе не клей, удерживает нас вместе.

Целая вечность уходит, прежде чем я засыпаю.

Мне бы стоило уйти домой, но я не хочу. Я в аду, но не хочу уходить, если он в этом аду со мной. Я так чувствительна, что любой звук будит меня, каждое движение в постели. Даже малейшая потеря тепла от того, что он подвинул ногу, заставляет меня проснуться и придвинуться ближе к теплу, к плоти рядом со мной... но отдавшись сну, я теряю контроль.

Я расстегиваю его брюки и покрываю его поцелуями, прокладывая влажную дорожку вниз по рельефному прессу, пока, с неутолимой жаждой, пальцами вонзаюсь в мускулы его груди. Пока, наконец-то, с трепетом, не обхватываю рукой его твердую длину. Я вожу рукой вниз и вверх по его члену, накрывая его губами, целуя его там, в его сосредоточии мужественности. Я занимаюсь с ним любовью своим ртом, потому что хочу заклеймить его. Сделать его своим. Почувствовать его. Любить его, и чтобы он любил меня.

Он поднимает мой подбородок.

— Посмотри на меня, — его голос хриплый, грубый от возбуждения.

Я не отрываю глаз от насыщенно-зеленой бури в его взгляде. В моих же глазах он видит что-то такое, что ему явно нравится, потому что он не хочет, чтобы я отводила взгляд. Моргнув я смотрю на него, проводя языком вдоль его твердой, напряженной длины. Головка его члена такая толстая, набухшая, темно-розовая, такая же красивая, как и весь член, который сейчас пульсирует из-за меня. А у меня между ног пульсирует из-за него.

Я всхлипываю, заглушая звук его плотью, стону его имя.

— Малкольм.

Он поднимает мою голову и притягивает к себе, прижимаясь губами к моим в нежном поцелуе.

— Это то, чего ты хочешь, малышка? — спрашивает он, подтягивая меня выше, чтобы я почувствовала его у себя между ног.

В мире, где он может купить все, чего пожелает, я его малышка, то малое, что делает его счастливым. А он - мое большое, огромное, всепоглощающее.

Полные чувственные губы, словно перышко, касаются моей щеки, прежде чем прижаться к моему рту. И вот он уже разводит губы и пробует меня на вкус, его язык напористо погружается в меня, соблазняя, сводя с ума.

Он опускается ниже, разводит в сторону мои ноги, я чувствую нежное касание его зубов на своем клиторе. Все ощущения на пределе. Внутри меня нарастает оргазм, и я умоляю его, «прошу, Малкольм, прошу», когда слышу хлопок двери и просыпаюсь.

Я мокрая от пота и возбуждения, лежу в постели, дрожа. Я осматриваюсь по сторонам, потерянная, когда узнаю номер в отеле и слышу, как резко, почти с гневом, включается вода в душе. Я зажмуриваюсь, сердце уходит в пятки. О, боже. Малкольм слышал меня. Слышал, как я стонала его имя. Слышал, как я теряла контроль.