Сердцеед +1

— Тебе понравилось?

— Я в восторге, — отвечаю, едва дыша.

И снова голос Сента:

— Кэтрин, пока что мы закажем по три ящика каждого...

Вслушиваясь во все происходящее, я стараюсь сфокусироваться на втором вине. Мне нравится послевкусие, остающееся во рту, тепло и аромат. Сухое, но сладкое.

— Еще одно, — мягко говорит Сент, вручая мне третий бокал. Его шепот щекочет мне ухо, когда он забирает бокал. — Каков вердикт леди?

Я улыбаюсь, испытывая жар внутри от игривости в его голосе.

Боже, то, как он дразнит меня.

— Сухое и насыщенное. Это правда, усиливает ощущения, — я касаюсь пальцами повязки на глазах.

— В этом и смысл использования повязки, — объясняет он.

Он так осторожно снимает с меня повязку, что я едва чувствую его пальца на затылке. Когда он опускает ее, между нами повисает молчание. Словно разделенный секрет. Словно взглядом можно сказать больше, чем словами. Почему-то мне кажется, что ему нравится то, что он смог меня подпустить ближе.

Довериться.

Боже, был ли это тест? Мне срывает крышу от его красоты, близости, от воспоминаний о том, как его тянуло ко мне.

Мы так и улыбаемся друг другу, пока его не отвлекают очередной беседой. Я откидываюсь на спинку стула, немного осоловевшая и расслабленная (хотя в определенных частях тела я все еще напряжена, что уж).

— Месть - это блюдо, которое подают холодным, — говорит один из мужчин.

Я наблюдаю за Сентом, он так и остается для меня загадкой. Наблюдаю за его ртом, пока он говорит, тихо и вкрадчиво рассказывая им о чем-то, наблюдаю за его губами, когда он делает глоток вина. Губами, которые я так долго не целовала. Пока он говорит, я мечтательно думаю, как хотела бы быть этим вином, этим бокалом. Делая очередной глоток, он, улыбаясь, бросает в мою сторону вопросительный взгляд.

Его загорелое лицо освещают верхние лампы, тихая мелодия создает фон. Но сколь бы красивой не была музыка, она не способна отвлечь внимание от пульсирующей энергии мужчины, сидящего рядом.

Такого сложного, многогранного, изумительного мужчины.

Он никогда не говорит о работе или о самом себе. Он не эгоист. Часто встречаются мужчины, любящие похвалиться собой и своими достижениями, но он не такой. Он дразнит, завлекает, бросает тебе вызов. И я уже знаю, что когда он затихает и выглядит спокойным, тогда-то и нужно опасаться сильнее всего.

И прямо сейчас он очень спокоен и молчалив.

Заряжается до боевой готовности, как ядерное оружие.

— Хватит говорить о моем отце. Рейчел, хочешь пройти на террасу? — спрашивает он.

Тут я понимаю, что все это время он поддавался на расспросы этих мужчин, но теперь его голос становится тверже, он больше не намерен удовлетворять их любопытство. Проявил немного снисходительности, но, будучи самым влиятельным мужчиной в комнате, больше не намерен продолжать.

Я пользуюсь моментом, пока он встает и говорит официанту отнести наши бокалы с вином на улицу, прощаюсь с сидящими за столом мужчинами и ухожу на террасу, чтобы собраться с силами прежде, чем он ко мне присоединится.

— У него тот еще характер.

Обернувшись на голос, я вижу приближающегося ко мне сероглазого молодого мужчину в темно-синем костюме, его речь немного невнятна.

— Вам бы не понравилось видеть, каким он бывает, когда теряет терпение, и уж точно вы не хотели бы стать тому причиной, — говорит он подходя, в руке полный бокал вина. — Единственное, что помогает ему держать себя в руках - он получает все, стоит ему только захотеть. Вот зачем ему все эти женщины. Счастливый ублюдок, — незнакомец протягивает мне бокал с вином.

— Рада, что у него все так замечательно складывается, — говорю я уклончиво, отрицательно махая головой, отказываясь от вина. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы складывалось у него только со мной.

— Попробуйте, — настаивает мужчина.

— Нет.

— Ну же, попробуйте, оно семьдесят третьего года, — он протягивает мне бокал, заходя мне за спину.

— Спасибо, но я пас, — отвечаю, качая головой, пытаясь поставить бокал на столик, но мужчина накрывает ладонью мои глаза.

— Давайте, сделайте мне одолжение, — говорит он прямо мне на ухо.

Я делаю небольшой глоток, лишь бы он отстал.

— Вот, я попробовала.

Сквозь пальцы незнакомца я замечаю широкую, мускулистую грудь в белой рубашке, которая неожиданно заслоняет мне весь обзор.

— Мистер Сент, а я тут знакомился с... с этой юной леди. Она казалось такой одинокой, — хрипло говорит незнакомец, мгновенно убирая от меня руки.


От взгляда зеленых глаз Сента у меня перехватывает горло.

— Тебе одиноко? — спрашивает он, внимательно наблюдая за мной, и, клянусь, еще ни разу, ни разу я не видела в его взгляде такой вызов и ревность.

— Нет, — шепчу я.

Даже не взглянув на мужчину, Сент холодно произносит низким тоном:

— Можешь убираться отсюда.

Незнакомец выглядит ошеломленным. А вот Сент смотрит на меня совершенно спокойно, указывая за угол здания, на террасу.

— Как насчет перебраться вот сюда?

И будто ожидая, что я повинуюсь, он уходит, а я следую за ним на террасу. Это более уединенное место, в конце дорожки ярко горит камин. У меня перед глазами все еще стоит бледное лицо онемевшего незнакомца, и я, не выдержав, начинаю смеяться.

— Сент! — говорю я укоризненно сквозь смех. — Ты был так жесток. Унизил парня, а ведь он ничего такого не сделал.

Он отвечает спокойным голосом, но лицо напряжено.

— Он коснулся тебя, — отвечает он просто.

— Чтооо? — я нервно смеюсь, не веря своим ушам.

Он поворачивается ко мне, хмурясь, но во взгляде любопытство. Прислонившись к каменной стене, он скрещивает руки на груди.

— Я помню этот смех.

Он смотрит на мои губы, и его глаза темнеют. Я перестаю улыбаться.

Я слышу собственный шепот:

— Пожалуй, я теперь редко смеюсь.

Молчание. Он не отрывает взгляда от моих губ, будто все еще ожидая увидеть улыбку.

— Большое упущение, — тихо произносит он. Подняв руку, Сент проводит подушечкой пальца по моим губам от одного уголка к другому. — Мне правда нравится этот смех.

Я смотрю на него не мигая, и не дыша.

До встречи с ним у меня не было пагубных привычек. А теперь, когда его аромат обостряет мои чувства, заставляет рот наполняться слюной... он стал моей пагубной привычной. Единственным, чего я желаю.

Спорю, он видит это желание в моих глазах, когда опускает руку. Улыбка ушла, но ощущение его прикосновений на губах осталось.

Так мы и стоим, несмотря на все мое желание, влечение, стоим и смотрим друг на друга, как незнакомцы.

Словно ты никогда не знала эти руки, не чувствовала их прикосновения, не знала его губы, и как они ощущаются, когда прижимаются к твоим... всегда сначала к уголку губ.

Меня обдувает порыв ветра, и я понимаю, что никогда еще не испытывала такой боли, таких сожалений. Я знаю, что не приду в норму, пока не забуду его прикосновения. Но случится ли это когда-нибудь? Кажется, прикосновение его пальцев к губам только что заклеймило меня еще на одно столетие.

Какая-то женщина подходит поздороваться с Сентом. Его челюсть напрягается, будто он недоволен тем, что нас прервали.

— Ты поразительно красивый мужчина, — с придыханием произносит женщина, проводя наманикюренной рукой по его твердой груди. — Я всем своим знакомым говорю, что ты - единственный человек, выглядящий одинаково изумительно и на фотографии в паспорте, и в жизни. Давай как-нибудь повторим поездку в Монте-Карло!

Она уходит, а я ловлю себя на том, что рассеянно улыбаюсь.

— Это там ты был все это время?

Он спокойно пожимает плечами.

— И там тоже, да.

— Но не с Кэлланом и Тахо?

— Они были заняты делами. Я путешествовал с другим друзьями.

— Светские тусовщики? И... плейбои, которым нечем заняться?

— Люди, которые хотели уехать на время.

Подальше от меня, — печально мысленно добавляю я. Пинаю листочек, лежащий на полу террасы, с удивлением замечая, что в течение вечера моя коса распустилась. Теперь мне приходится придерживать волосы от ветра, когда я поднимаю голову, чтобы всматриваться в его лицо.

— Было ощущение, что ты не хотел и возвращаться обратно в Чикаго.

Сент смотрит на меня в ответ, с той же напряженностью, наблюдая, как я не в силах удержать развивающиеся на ветру волосы.