Серая мышка для босса
Часть 9 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Простите, простите, — лепечу. — Я вас не обожгла?
Я все еще держу поднос и не могу перехватить его руку. Делаю несколько шагов в сторону, чтобы оценить ущерб, и чтобы прекратить то, что очень напоминает поглаживание.
Костюм Раевского не пострадал. Все так же безупречен.
— Со мной все в порядке, Елизавета Валерьевна. Чего о вас не скажешь, — Князь спокоен, может, даже не уволит. — Вам есть во что переодеться? В таком виде присутствовать на техническом совете не стоит.
— Да-да, конечно, — я судорожно соображаю. Действительно, у меня же есть сменная одежда. Какое облегчение! — Я сейчас. Успею до начала.
И осторожно как по минному полю покидаю его кабинет, чтобы не расплескать окончательно то, что вылилось на поднос. Раевский на всякий случай придерживает и так открытую дверь.
Господи, да что ж за неделя такая! Еще только вторник, а я отличилась на всех фронтах. Раевский, наверно, думает, что я не только с приветом, но еще и криворукая.
Я кидаюсь в подсобку, ставлю поднос, с которого капает, в раковину и поворачиваюсь к зеркалу.
Блуза, скорее всего, испорчена бесповоротно. На юбку попало всего несколько капель, это можно спасти.
Начинаю расстегивать пуговички, но, вспомнив вчерашние слова Раевского, сначала дергаю дверь, а потом и вовсе закрываюсь на замок.
Снимаю блузу и юбку и понимаю, что бюстгальтер тоже промок. Придется снять и его. Ладно, грудь у меня маленькая, авось, незаметно будет.
Надо срочно переодеться, до техсовета осталось всего минут двадцать.
Новую юбку, купленную вместе с Маринкой, я притаранила на работу еще вчера, но после всего, что произошло, мне было не до переодеваний, и с работы я ускакала в своей рабочей шкурке. Кофточка ждала своего часа еще с пятницы. Так что не пропаду.
Я переодеваюсь, кручусь перед зеркалом. Юбка выглядит вполне пристойно, главное не садиться нога на ногу. С верхом дела обстоят тоже не плохо. Если не наклоняться, то ничего лишнего в вырезе не видно.
И вроде я должна испытывать облегчение, но меня начинает колотить какой-то непонятный мандраж. Словно я перед свиданием наряжаюсь. Проверяю, не выбились ли волосы из прически. Не стерлась ли помада. Не видно ли кружево чулка в разрезе. Как сделать, чтобы было видно…
Я прохожусь по зоне декольте на всякий случай влажной салфеткой. Но мне все равно мерещится, что я пахну кофе. То есть совсем немного пахну Раевским.
Представляю его невозмутимое лицо. А если бы он вытирал капли не платком, а рукой? Оставался бы он так же спокоен?
Вот брат его, я уверена, своего бы не упустил.
Тут же вспоминаются сочные комментарии Олега.
Удивительно, но его осадил Князь, а Сергей, который планировал свидание, смолчал.
Понятно, что статус у них разный, но ведь он не может не понимать, что он падает в моих глазах. Между Сергеем и Олегом я выбрала бы второго. Хотя и не могу ответить на его интерес. Но не думаю, что такие как он будут заставлять. На братьев Раевских и так вешаются гроздьями. Поэтому, Лизок, не вздумай всерьез мечтать о Князе. Он хорош как персонаж для эротических фантазий и только.
Успокоив себя таким образом, я возвращаюсь в приемную. Краем глаза замечаю синий халат нашей ворчливой уборщицы, которая исчезает в коридоре. О, Раевский знает еще одну кнопку на селекторе. Логично. Самые нужные люди. Секретарь и техничка. Подхватываю распечатанные материалы для техсовета и робко захожу в кабинет.
Раевский сидит за своим столом. Подхожу ближе и перекладываю материалы рядом с ним.
— Все готово, Егор Кириллович…
Он поворачивает голову на мой голос.
Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Видимо, я подошла слишком близко.
Раевский какое-то время неотрывно смотрит мне в солнечное сплетение, я начинаю волноваться, что удалила не все следы происшествия, и опускаю глаза вниз. Что такого он там увидел?
Ой.
Глава 10. ... а делаешь другое
В кабинете как всегда холодно, и мои предательские соски реагируют на это естественным образом. Но мало того, что они выделяются из-под плотной ткани, — еще и вырез находится у Раевского перед самым носом.
Я запоздало понимаю, что, когда наклонилась, продемонстрировала ему все содержимое своего декольте.
Хочу отступить, но тут Раевский поднимает лицо и, парализуя меня, ловит мой взгляд .
Его зрачки такие огромные, что глаза кажутся мне не голубыми, а черными. Я пикнуть не успеваю, как Раевский разворачивается ко мне в кресле и запускает руку мне под юбку. Распахивая разрез все шире, ладонь уверенно следует все выше.
Ледышка? Как бы не так. Рука Раевского обжигающая. Будто оставляет за собой жгучий след.
У меня перехватывает дыхание.
Не отрывая своего взгляда от моего лица, он проводит ладонью от колена до кружева чулка, гладит нежную кожу над ним.
Прикасается к трусикам между ног.
У меня шумит в ушах, и перед глазами все немного плывет. Все на чем я могу сосредоточиться, это его глаза. Все, что могу сейчас воспринимать, это то, как начинает пылать моя кожа, там, где он ее касается.
Словно со стороны слышу свой прерывистых вздох, и Раевский воспринимает его как согласие. Согласие со всем и на все.
Он поднимается из кресла, вырастая надо мной как скала, рывком усаживает меня на стол прямо на принесенные мною документы и пристраивается между моих ног.
Раевский нависает надо мной, и мое сердце колотится как сумасшедшее. Он молча обхватывает одной ладонью мое лицо и смотрит мне в глаза. Вторая рука ложится на грудь, и не больно, но ощутимо сминает плоть. И без того напряженные соски трутся о ткань, заставляя меня ерзать.
Скользящим движением ладонь поднимается выше и ныряет в просторный вырез.
Это ни с чем не сравнить.
Оказывается, я ждала, когда же он это сделает.
Я ловлю себя на постанывании в такт каждому его движению и закрываю глаза: мне стыдно и восхитительно.
Наконец ощущаю первое прикосновение к своим губам. Раевский проводит по ним большим пальцем, немного оттягивая нижнюю.
Я не могу заставить себя открыть глаза. Я вся как натянутая струна.
И в следующую секунду на меня обрушивается шквал эмоций: его наглый язык по-хозяйски вторгается в мой рот.
Мне даже в голову не приходит воспротивиться. Я подчиняюсь.
И с этого мгновения все сливается в одну непрекращающуюся ласку.
Когда я успеваю запустить руки в его волосы? Неужели это я выгибаюсь навстречу?
Поцелуй все не прекращается, руки Раевского, не встречая отпора, то ласкают грудь, то гладят внутреннюю сторону бедра, едва задевая ребром ладони белье. Я даже не понимаю, в какой момент его палец оказался у меня в трусиках.
О! Это позорная капитуляция. Там так мокро, что очевидно — я готова принять его прямо сейчас.
Но подразнив меня, Раевский убирает руку, возвращаясь к моей ноющей груди.
Он вжимается бедрами в мою промежность, я чувствую сквозь грубую ткань брюк твердость того, чего мне сейчас не хватает внутри. Раевский целует меня в шею, и у меня срывает стоп-кран. Слепо тянусь к его ремню.
И в момент, когда я нащупываю пряжку, раздается оглушительный рингтон его мобильника.
Мы замираем.
Раевский дышит мне в ухо. Я пытаюсь прийти в себя, но от каждого его вздоха пульсация между ног только усиливается.
Телефон уже молчит, когда я догадываюсь разорвать объятья. Теперь не знаю, куда деть руки.
Раевский отодвигается от меня и, глядя мне в глаза, медленно… о, господи… очень медленно вынимает из меня свои длинные пальцы…
Вот что раззадоривало меня. А я даже не поняла, когда это начало происходить.
То, что он покидает мою влажную глубину не в пылу страсти, а сейчас, когда грянуло отрезвление, это так порочно.
Раевский спускает меня со стола, но придерживает, рассматривая и не давая сбежать. Словно принимает решение.
— Елизавета Валерьевна, приведите себя в порядок, — голос холодный, словно это не он сейчас терял контроль вместе со мной. — Технический совет начнется через десять минут. Вести протокол вы будете из приемной по видеосвязи. Чтобы в зале совещаний я вас не видел.
Пытаясь запахнуть расстегнутую блузу обратно и стараясь сохранить остатки достоинства, я иду к двери. До меня долетает немного хриплое:
— Сегодня вам совершенно точно придется задержаться. Дождитесь, пока я вас вызову. У меня есть для вас деловое предложение.
Глава 11. Непристойное предложение
Весь день Раевский проводит в зале совещаний.
Я все еще держу поднос и не могу перехватить его руку. Делаю несколько шагов в сторону, чтобы оценить ущерб, и чтобы прекратить то, что очень напоминает поглаживание.
Костюм Раевского не пострадал. Все так же безупречен.
— Со мной все в порядке, Елизавета Валерьевна. Чего о вас не скажешь, — Князь спокоен, может, даже не уволит. — Вам есть во что переодеться? В таком виде присутствовать на техническом совете не стоит.
— Да-да, конечно, — я судорожно соображаю. Действительно, у меня же есть сменная одежда. Какое облегчение! — Я сейчас. Успею до начала.
И осторожно как по минному полю покидаю его кабинет, чтобы не расплескать окончательно то, что вылилось на поднос. Раевский на всякий случай придерживает и так открытую дверь.
Господи, да что ж за неделя такая! Еще только вторник, а я отличилась на всех фронтах. Раевский, наверно, думает, что я не только с приветом, но еще и криворукая.
Я кидаюсь в подсобку, ставлю поднос, с которого капает, в раковину и поворачиваюсь к зеркалу.
Блуза, скорее всего, испорчена бесповоротно. На юбку попало всего несколько капель, это можно спасти.
Начинаю расстегивать пуговички, но, вспомнив вчерашние слова Раевского, сначала дергаю дверь, а потом и вовсе закрываюсь на замок.
Снимаю блузу и юбку и понимаю, что бюстгальтер тоже промок. Придется снять и его. Ладно, грудь у меня маленькая, авось, незаметно будет.
Надо срочно переодеться, до техсовета осталось всего минут двадцать.
Новую юбку, купленную вместе с Маринкой, я притаранила на работу еще вчера, но после всего, что произошло, мне было не до переодеваний, и с работы я ускакала в своей рабочей шкурке. Кофточка ждала своего часа еще с пятницы. Так что не пропаду.
Я переодеваюсь, кручусь перед зеркалом. Юбка выглядит вполне пристойно, главное не садиться нога на ногу. С верхом дела обстоят тоже не плохо. Если не наклоняться, то ничего лишнего в вырезе не видно.
И вроде я должна испытывать облегчение, но меня начинает колотить какой-то непонятный мандраж. Словно я перед свиданием наряжаюсь. Проверяю, не выбились ли волосы из прически. Не стерлась ли помада. Не видно ли кружево чулка в разрезе. Как сделать, чтобы было видно…
Я прохожусь по зоне декольте на всякий случай влажной салфеткой. Но мне все равно мерещится, что я пахну кофе. То есть совсем немного пахну Раевским.
Представляю его невозмутимое лицо. А если бы он вытирал капли не платком, а рукой? Оставался бы он так же спокоен?
Вот брат его, я уверена, своего бы не упустил.
Тут же вспоминаются сочные комментарии Олега.
Удивительно, но его осадил Князь, а Сергей, который планировал свидание, смолчал.
Понятно, что статус у них разный, но ведь он не может не понимать, что он падает в моих глазах. Между Сергеем и Олегом я выбрала бы второго. Хотя и не могу ответить на его интерес. Но не думаю, что такие как он будут заставлять. На братьев Раевских и так вешаются гроздьями. Поэтому, Лизок, не вздумай всерьез мечтать о Князе. Он хорош как персонаж для эротических фантазий и только.
Успокоив себя таким образом, я возвращаюсь в приемную. Краем глаза замечаю синий халат нашей ворчливой уборщицы, которая исчезает в коридоре. О, Раевский знает еще одну кнопку на селекторе. Логично. Самые нужные люди. Секретарь и техничка. Подхватываю распечатанные материалы для техсовета и робко захожу в кабинет.
Раевский сидит за своим столом. Подхожу ближе и перекладываю материалы рядом с ним.
— Все готово, Егор Кириллович…
Он поворачивает голову на мой голос.
Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Видимо, я подошла слишком близко.
Раевский какое-то время неотрывно смотрит мне в солнечное сплетение, я начинаю волноваться, что удалила не все следы происшествия, и опускаю глаза вниз. Что такого он там увидел?
Ой.
Глава 10. ... а делаешь другое
В кабинете как всегда холодно, и мои предательские соски реагируют на это естественным образом. Но мало того, что они выделяются из-под плотной ткани, — еще и вырез находится у Раевского перед самым носом.
Я запоздало понимаю, что, когда наклонилась, продемонстрировала ему все содержимое своего декольте.
Хочу отступить, но тут Раевский поднимает лицо и, парализуя меня, ловит мой взгляд .
Его зрачки такие огромные, что глаза кажутся мне не голубыми, а черными. Я пикнуть не успеваю, как Раевский разворачивается ко мне в кресле и запускает руку мне под юбку. Распахивая разрез все шире, ладонь уверенно следует все выше.
Ледышка? Как бы не так. Рука Раевского обжигающая. Будто оставляет за собой жгучий след.
У меня перехватывает дыхание.
Не отрывая своего взгляда от моего лица, он проводит ладонью от колена до кружева чулка, гладит нежную кожу над ним.
Прикасается к трусикам между ног.
У меня шумит в ушах, и перед глазами все немного плывет. Все на чем я могу сосредоточиться, это его глаза. Все, что могу сейчас воспринимать, это то, как начинает пылать моя кожа, там, где он ее касается.
Словно со стороны слышу свой прерывистых вздох, и Раевский воспринимает его как согласие. Согласие со всем и на все.
Он поднимается из кресла, вырастая надо мной как скала, рывком усаживает меня на стол прямо на принесенные мною документы и пристраивается между моих ног.
Раевский нависает надо мной, и мое сердце колотится как сумасшедшее. Он молча обхватывает одной ладонью мое лицо и смотрит мне в глаза. Вторая рука ложится на грудь, и не больно, но ощутимо сминает плоть. И без того напряженные соски трутся о ткань, заставляя меня ерзать.
Скользящим движением ладонь поднимается выше и ныряет в просторный вырез.
Это ни с чем не сравнить.
Оказывается, я ждала, когда же он это сделает.
Я ловлю себя на постанывании в такт каждому его движению и закрываю глаза: мне стыдно и восхитительно.
Наконец ощущаю первое прикосновение к своим губам. Раевский проводит по ним большим пальцем, немного оттягивая нижнюю.
Я не могу заставить себя открыть глаза. Я вся как натянутая струна.
И в следующую секунду на меня обрушивается шквал эмоций: его наглый язык по-хозяйски вторгается в мой рот.
Мне даже в голову не приходит воспротивиться. Я подчиняюсь.
И с этого мгновения все сливается в одну непрекращающуюся ласку.
Когда я успеваю запустить руки в его волосы? Неужели это я выгибаюсь навстречу?
Поцелуй все не прекращается, руки Раевского, не встречая отпора, то ласкают грудь, то гладят внутреннюю сторону бедра, едва задевая ребром ладони белье. Я даже не понимаю, в какой момент его палец оказался у меня в трусиках.
О! Это позорная капитуляция. Там так мокро, что очевидно — я готова принять его прямо сейчас.
Но подразнив меня, Раевский убирает руку, возвращаясь к моей ноющей груди.
Он вжимается бедрами в мою промежность, я чувствую сквозь грубую ткань брюк твердость того, чего мне сейчас не хватает внутри. Раевский целует меня в шею, и у меня срывает стоп-кран. Слепо тянусь к его ремню.
И в момент, когда я нащупываю пряжку, раздается оглушительный рингтон его мобильника.
Мы замираем.
Раевский дышит мне в ухо. Я пытаюсь прийти в себя, но от каждого его вздоха пульсация между ног только усиливается.
Телефон уже молчит, когда я догадываюсь разорвать объятья. Теперь не знаю, куда деть руки.
Раевский отодвигается от меня и, глядя мне в глаза, медленно… о, господи… очень медленно вынимает из меня свои длинные пальцы…
Вот что раззадоривало меня. А я даже не поняла, когда это начало происходить.
То, что он покидает мою влажную глубину не в пылу страсти, а сейчас, когда грянуло отрезвление, это так порочно.
Раевский спускает меня со стола, но придерживает, рассматривая и не давая сбежать. Словно принимает решение.
— Елизавета Валерьевна, приведите себя в порядок, — голос холодный, словно это не он сейчас терял контроль вместе со мной. — Технический совет начнется через десять минут. Вести протокол вы будете из приемной по видеосвязи. Чтобы в зале совещаний я вас не видел.
Пытаясь запахнуть расстегнутую блузу обратно и стараясь сохранить остатки достоинства, я иду к двери. До меня долетает немного хриплое:
— Сегодня вам совершенно точно придется задержаться. Дождитесь, пока я вас вызову. У меня есть для вас деловое предложение.
Глава 11. Непристойное предложение
Весь день Раевский проводит в зале совещаний.