Сэр рыцарь Лис
Часть 36 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я перекинул миссис Джулию на левое плечо, махнул правой рукой в сторону недалёкого храбреца, и электрический разряд средней мощности прошил его розовое ухо почти насквозь. Грызун откинулся навзничь, передав часть разряда ближайшим товарищам, так что по факту слегло четверо.
– Чумка, говорю же вам, – значимо пояснил я. – Страшное дело, сами видите.
– Бежать? – вдруг пискнул сам Колченогий.
И почему-то именно это послужило последней каплей, соломинкой, триггером. Вся толпа в единодушном порыве ринулась на выход, снося всё на своём пути. Первыми рванули крысы, за ними владелец заведения с телохранителями, потом бегущие из комнаток клиенты. Я просто прижался спиной к стене, решив, что и шагу не ступлю, пока не уляжется пыль.
Месье Ренар в высоком прыжке зацепился за старомодную люстру, сделанную из тележного колеса, и похвалил меня уже оттуда:
– Браво, мой мальчик! Искусство импровизации всегда бесценно в деле, если партнёры понимают и доверяют друг другу.
– Спасибо, сэр! Как будем выбираться отсюда?
Лис спрыгнул на опасно скрипящий пол с грацией циркового гимнаста. Быстро осмотрел несчастную, собственноручно перерезав шпажным клинком её путы, и принюхался.
– От неё пахнет белым опиумом. Как правило, «близкие к природе» не принимают наркотики, хотя люди дают опиумные капли даже детишкам для хорошего сна. За мной!
Мы вышли из дверного проёма, уже не являвшегося таковым, ибо от дверей там не осталось даже щепок. На улице нас ожидал чёрный кеб под управлением голубоглазой возницы с длинной завитой гривой.
– Как вы нашли нас, мисс? – вытаращился мой учитель.
Кебменша застенчиво улыбнулась и напомнила, что обещала нас ждать, а когда мы начали бегать туда-сюда, ей показалось правильным просто следовать за нами на расстоянии квартала. Ну чтоб и не мешать, и не терять из виду. Всё логично.
– Сэр, правда, она самая замечательная кобы… леди среди всех кебменов Лондона?
– Учитывая, что все остальные кебмены мужчины, то ответ на твой риторический вопрос является очевидным, – принимая у меня из рук жертву похищения и перенося её на пассажирское сиденье, буркнул Лис. – Залезай быстрее, пока местные не опомнились и не потребовали пересмотра итогов матча.
– Ты! не уйдёшь! – раздался тяжёлый рык за нашими спинами.
Колченогий, трясясь от ярости, вновь засучивал рукава. С ним рядом был десяток завсегдатаев и те крысы, что всегда готовы к драке, если все на одного. Дело складывалось не в нашу пользу. Догнать паровую машину на бездорожье несложно, кеб не развивает такой уж большой скорости.
– Вам помочь, джентльмены?
– Мисс, мы всё понимаем, – благородно отказался месье Ренар, выхватывая шпагу из трости. – Неписаные правила конского профсоюза обязывают вас, но мы не можем позволить, чтобы…
– Та тю, про что вы? – рассмеялась возница, запрокинула голову, и в звёздное небо взлетело призывное конское ржание. Эхо не успело стихнуть, а уже с четырёх концов порта ей ответили не менее шести голосов. Кебмены всегда готовы прийти на помощь друг другу, а уж красавице-кобылице тем более…
– За-са-да-а, пацаны-ы! Тикае-эм! – Крысы буквально растворились в темноте, вот они есть, а вот их уже нет. Остальные неуверенно переглядывались, но, как только через минуту стали слышны приближающиеся свистки паровых кебов, нервы сдали уже у всей местной преступности…
– Ренар! чтоб ты! сдох! – Колченогий бульдог, бессильно капая слюной, поспешно скрылся в своём разгромленном салуне.
– Я тоже тебя люблю, дружище, – вяло откликнулся лис, закрывая дверцу. – Сваливаем!
…Мы выехали с территории порта целым караваном кебов, сопровождаемые стройным хоровым пением. Кони любят петь, хоть и не всегда умеют, но вы это и сами отлично знаете. Отдавая дань уважения кобылице, спасшей пассажиров, пели, разумеется, о любви:
Не видеть тебя вовек
Хочется мне теперь.
Ты же не человек,
Близкий к природе зверь.
А ещё год второй
Сердце аж жмёт в тиски,
Как ты кидаешь ночной порой
Носки-и…
Я у твоих копыт.
«Спасибо» не говори.
В этом тебе помог быт,
Его и благодари.
Такие лиричные песни обычно редки среди простых кебменов, а потому столь явная разительность контраста всегда благотворно влияет на психику, без следа смывая плохое настроение. Ведь в конце концов всё кончилось хорошо? Мы ехали как победители, я наслаждался чувством выполненного долга, измученная миссис Джулия продолжала спать, изредка вздрагивая всем телом и тревожно мяукая. Конечно, бедняжка столько пережила…
Сам месье Ренар осторожно прикладывал мой (!) платок к разбитой нижней губе, его модельные брюки в тонкую полоску из дорогой ирландской шерсти были изгрызены и порваны как минимум в шестнадцати местах, трость из благородных пород красного дерева покусана и исцарапана, в цилиндре торчала стальная игла (как он её не увидел?), а усы с левой половины морды стали заметнее реже, чем с правой.
До Тауэрского моста через Темзу мы добрались, наверное, уже практически в полночь. Редкие припозднившиеся прохожие удивлённо качали головами, глядя на нашу кавалькаду, констебли пару раз пытались свистеть вслед, но останавливать не спешили.
Уже на пороге учитель, сняв шляпу, громко поблагодарил всех кебменов за участие, кобылица получила весьма приличное вознаграждение и, кажется, даже пару раз икнула от нашей щедрости. Мне же было доверено нести на руках всё так же мирно спящую кошку.
Шарль открыл дверь не сразу, что настораживало. Фактически нам пришлось раза четыре стучать, а ведь старый дворецкий всегда славился удивительным даром предвидения, безошибочно угадывая, когда хозяин дома ещё только подходит к порогу. Что-то не так?
– Месье, я попросил бы вас впредь не оставлять на меня этого детёныша тасманского дьявола! Разбирайтесь с ним сами. Я пошёл пить капли.
Уже в прихожей мы окунулись в полнейший разгром нашего холостяцкого жилища. Вешалка валялась на полу, зонты и шляпы разбросаны, ковёр смят и закатан в угол…
– Похоже, малыш слегка разыгрался, – пробормотал месье Ренар, снимая обувь. Домашних туфель персидского стиля на месте не оказалось. – Так, я иду на поиски мелкого вредителя, а ты устрой несчастную у себя в комнате. Потом сразу ко мне – вдруг я буду нуждаться в помощи или защите?
Разумеется, мне нетрудно. Я крайне деликатно отнёс измотанную пытками и недоеданием кошку на второй этаж, тихо распахнул ногой дверь в свою комнату, не зажигая света, уложил её на свою кровать и прикрыл пледом. Судя по ровному дыханию, она будет спать до утра. Снизу из гостиной раздался приглушённый вопль ужаса. Что там происходит?!
Я поспешил вниз:
– Да пресвятой же электрод Аквинский!
– Не кричи, умоляю. Вдруг ты его разбудишь?
– Сэр, этот гадёныш!
– Не говори так о ребёнке.
– У меня нет других слов, он же разнёс всё, что можно, а что нельзя – расцарапал и перепачкал красками!
– Дворецкий пытался отвлечь его рисованием…
– Гуашью на стене?! А во что превратился ковёр? Это же клей и перья! Кого он пытался поджарить в камине? Между прочим, там ботинок Шарля?
– После ужина малыш решил немножечко поиграть в индейцев…
– Так вот откуда он взял топор? Но мои записи, сэр?! Мои записи-и! Я никогда-а… ему этого… не прощу-у!
Лис держал меня сзади, заломив руки и слегка зажав шею в локтевой захват. Я вырывался изо всех сил, а виновник всего бардака мирно спал на горке моих смятых отчётов за прошлый месяц, свернувшись калачиком, поджав хвостик и умилённо сопя крохотным носиком…
– Как на него можно сердиться?
– Легко, сэр! Дайте мне всего минуту, и я ему такое устрою…
В общем, всё кончилось тем, что, призвав на помощь Шарля, мы в шесть рук или в четыре руки плюс две лапы, не важно, соблюдая тишину, наводили порядок, наверное, часа три. Да что там, куда дольше! Мы с учителем уснули прямо в креслах, буквально вырубившись на месте. Не знаю, сколько нам удалось поспать, но казалось, что стоило мне закрыть глаза, как уже дробная трель электрического дверного молотка оповестила о новом дне и новом нежданном госте.
В данном случае гостье. Откровенно зевающий дворецкий объявил, что месье желает видеть юная леди. Она умоляет его о помощи. Дело необычайной важности. И нет, хотя бы до обеда оно никак не подождёт!
Мы встали, как два зомби, весьма смутно понимая, что происходит, где мы находимся и, вообще, кто из нас кто…
В гостиную решительно шагнула маленькая кудрявая девочка лет шести-семи, хорошо, хотя и небогато одетая, с огромными голубыми глазами и сурово сдвинутыми бровками. Она встала перед нами, неуверенно переводя взгляд с меня на учителя, словно решая, кто из нас на самом деле великий детектив Ренар. Потом просто топнула ножкой и вытянула правую руку с зажатым в ней носком:
– Вот! Найдите моего сына. Я заплачу!
На какое-то мгновение меня накрыло дежавю. Кажется, всё это уже было совсем недавно, прямо здесь, примерно с тем же антуражем и текстом. Лис автоматически протянул лапу, забрал носок и взвесил его на ладони:
– Около четырёх шиллингов, мисс Джулия?
– Да. А откуда вы знаете, как меня зовут?
Мы расступились, являя её взору зевающего, но всё ещё не проснувшегося котёнка.
– Тимми! Мальчик мой, так вы нашли его, сэр?! – Малышка всплеснула руками, округлив счастливые глаза. – Вы самый великий сыщик на свете! Про вас даже в «Таймс» написано-о! Можно я его заберу?
Месье Ренар двумя пальцами самолично поднял котёнка за шкирку, поставив блудного «сына» перед «мамой». Радость воссоединения была упоительной! Мы все, включая Шарля, искренне зевали, от всей души радуясь за эту пару. Если бы мы с самого начала просто выспросили у того же Тимми все детали, а не бросились очертя голову на поиски мамы-кошки, то, наверное, и никакого расследования не понадобилось бы.
Родители девочки приняли в семью малыша, он прижился, хоть и оказался по натуре хулиганистым мальчишкой. Как-то, вернувшись домой после двухдневной прогулки по крышам, он не нашёл маму Джулию и остальных членов семьи, квартира опустела, соседи сказали, что все куда-то уехали. Естественно, он тут же ринулся её искать, прихватив свой носок с накопленными монетками, припрятанный под половицей. Котёнок боялся, что его потеряли.
Семья действительно была вынуждена срочно переехать, но от Тимми никто отказываться не собирался. Поэтому девочка оставила для него…
– Минуточку, сэр, – опомнился я, когда за малышами закрылась дверь. – А кто тогда спит у меня в комнате?
– Чумка, говорю же вам, – значимо пояснил я. – Страшное дело, сами видите.
– Бежать? – вдруг пискнул сам Колченогий.
И почему-то именно это послужило последней каплей, соломинкой, триггером. Вся толпа в единодушном порыве ринулась на выход, снося всё на своём пути. Первыми рванули крысы, за ними владелец заведения с телохранителями, потом бегущие из комнаток клиенты. Я просто прижался спиной к стене, решив, что и шагу не ступлю, пока не уляжется пыль.
Месье Ренар в высоком прыжке зацепился за старомодную люстру, сделанную из тележного колеса, и похвалил меня уже оттуда:
– Браво, мой мальчик! Искусство импровизации всегда бесценно в деле, если партнёры понимают и доверяют друг другу.
– Спасибо, сэр! Как будем выбираться отсюда?
Лис спрыгнул на опасно скрипящий пол с грацией циркового гимнаста. Быстро осмотрел несчастную, собственноручно перерезав шпажным клинком её путы, и принюхался.
– От неё пахнет белым опиумом. Как правило, «близкие к природе» не принимают наркотики, хотя люди дают опиумные капли даже детишкам для хорошего сна. За мной!
Мы вышли из дверного проёма, уже не являвшегося таковым, ибо от дверей там не осталось даже щепок. На улице нас ожидал чёрный кеб под управлением голубоглазой возницы с длинной завитой гривой.
– Как вы нашли нас, мисс? – вытаращился мой учитель.
Кебменша застенчиво улыбнулась и напомнила, что обещала нас ждать, а когда мы начали бегать туда-сюда, ей показалось правильным просто следовать за нами на расстоянии квартала. Ну чтоб и не мешать, и не терять из виду. Всё логично.
– Сэр, правда, она самая замечательная кобы… леди среди всех кебменов Лондона?
– Учитывая, что все остальные кебмены мужчины, то ответ на твой риторический вопрос является очевидным, – принимая у меня из рук жертву похищения и перенося её на пассажирское сиденье, буркнул Лис. – Залезай быстрее, пока местные не опомнились и не потребовали пересмотра итогов матча.
– Ты! не уйдёшь! – раздался тяжёлый рык за нашими спинами.
Колченогий, трясясь от ярости, вновь засучивал рукава. С ним рядом был десяток завсегдатаев и те крысы, что всегда готовы к драке, если все на одного. Дело складывалось не в нашу пользу. Догнать паровую машину на бездорожье несложно, кеб не развивает такой уж большой скорости.
– Вам помочь, джентльмены?
– Мисс, мы всё понимаем, – благородно отказался месье Ренар, выхватывая шпагу из трости. – Неписаные правила конского профсоюза обязывают вас, но мы не можем позволить, чтобы…
– Та тю, про что вы? – рассмеялась возница, запрокинула голову, и в звёздное небо взлетело призывное конское ржание. Эхо не успело стихнуть, а уже с четырёх концов порта ей ответили не менее шести голосов. Кебмены всегда готовы прийти на помощь друг другу, а уж красавице-кобылице тем более…
– За-са-да-а, пацаны-ы! Тикае-эм! – Крысы буквально растворились в темноте, вот они есть, а вот их уже нет. Остальные неуверенно переглядывались, но, как только через минуту стали слышны приближающиеся свистки паровых кебов, нервы сдали уже у всей местной преступности…
– Ренар! чтоб ты! сдох! – Колченогий бульдог, бессильно капая слюной, поспешно скрылся в своём разгромленном салуне.
– Я тоже тебя люблю, дружище, – вяло откликнулся лис, закрывая дверцу. – Сваливаем!
…Мы выехали с территории порта целым караваном кебов, сопровождаемые стройным хоровым пением. Кони любят петь, хоть и не всегда умеют, но вы это и сами отлично знаете. Отдавая дань уважения кобылице, спасшей пассажиров, пели, разумеется, о любви:
Не видеть тебя вовек
Хочется мне теперь.
Ты же не человек,
Близкий к природе зверь.
А ещё год второй
Сердце аж жмёт в тиски,
Как ты кидаешь ночной порой
Носки-и…
Я у твоих копыт.
«Спасибо» не говори.
В этом тебе помог быт,
Его и благодари.
Такие лиричные песни обычно редки среди простых кебменов, а потому столь явная разительность контраста всегда благотворно влияет на психику, без следа смывая плохое настроение. Ведь в конце концов всё кончилось хорошо? Мы ехали как победители, я наслаждался чувством выполненного долга, измученная миссис Джулия продолжала спать, изредка вздрагивая всем телом и тревожно мяукая. Конечно, бедняжка столько пережила…
Сам месье Ренар осторожно прикладывал мой (!) платок к разбитой нижней губе, его модельные брюки в тонкую полоску из дорогой ирландской шерсти были изгрызены и порваны как минимум в шестнадцати местах, трость из благородных пород красного дерева покусана и исцарапана, в цилиндре торчала стальная игла (как он её не увидел?), а усы с левой половины морды стали заметнее реже, чем с правой.
До Тауэрского моста через Темзу мы добрались, наверное, уже практически в полночь. Редкие припозднившиеся прохожие удивлённо качали головами, глядя на нашу кавалькаду, констебли пару раз пытались свистеть вслед, но останавливать не спешили.
Уже на пороге учитель, сняв шляпу, громко поблагодарил всех кебменов за участие, кобылица получила весьма приличное вознаграждение и, кажется, даже пару раз икнула от нашей щедрости. Мне же было доверено нести на руках всё так же мирно спящую кошку.
Шарль открыл дверь не сразу, что настораживало. Фактически нам пришлось раза четыре стучать, а ведь старый дворецкий всегда славился удивительным даром предвидения, безошибочно угадывая, когда хозяин дома ещё только подходит к порогу. Что-то не так?
– Месье, я попросил бы вас впредь не оставлять на меня этого детёныша тасманского дьявола! Разбирайтесь с ним сами. Я пошёл пить капли.
Уже в прихожей мы окунулись в полнейший разгром нашего холостяцкого жилища. Вешалка валялась на полу, зонты и шляпы разбросаны, ковёр смят и закатан в угол…
– Похоже, малыш слегка разыгрался, – пробормотал месье Ренар, снимая обувь. Домашних туфель персидского стиля на месте не оказалось. – Так, я иду на поиски мелкого вредителя, а ты устрой несчастную у себя в комнате. Потом сразу ко мне – вдруг я буду нуждаться в помощи или защите?
Разумеется, мне нетрудно. Я крайне деликатно отнёс измотанную пытками и недоеданием кошку на второй этаж, тихо распахнул ногой дверь в свою комнату, не зажигая света, уложил её на свою кровать и прикрыл пледом. Судя по ровному дыханию, она будет спать до утра. Снизу из гостиной раздался приглушённый вопль ужаса. Что там происходит?!
Я поспешил вниз:
– Да пресвятой же электрод Аквинский!
– Не кричи, умоляю. Вдруг ты его разбудишь?
– Сэр, этот гадёныш!
– Не говори так о ребёнке.
– У меня нет других слов, он же разнёс всё, что можно, а что нельзя – расцарапал и перепачкал красками!
– Дворецкий пытался отвлечь его рисованием…
– Гуашью на стене?! А во что превратился ковёр? Это же клей и перья! Кого он пытался поджарить в камине? Между прочим, там ботинок Шарля?
– После ужина малыш решил немножечко поиграть в индейцев…
– Так вот откуда он взял топор? Но мои записи, сэр?! Мои записи-и! Я никогда-а… ему этого… не прощу-у!
Лис держал меня сзади, заломив руки и слегка зажав шею в локтевой захват. Я вырывался изо всех сил, а виновник всего бардака мирно спал на горке моих смятых отчётов за прошлый месяц, свернувшись калачиком, поджав хвостик и умилённо сопя крохотным носиком…
– Как на него можно сердиться?
– Легко, сэр! Дайте мне всего минуту, и я ему такое устрою…
В общем, всё кончилось тем, что, призвав на помощь Шарля, мы в шесть рук или в четыре руки плюс две лапы, не важно, соблюдая тишину, наводили порядок, наверное, часа три. Да что там, куда дольше! Мы с учителем уснули прямо в креслах, буквально вырубившись на месте. Не знаю, сколько нам удалось поспать, но казалось, что стоило мне закрыть глаза, как уже дробная трель электрического дверного молотка оповестила о новом дне и новом нежданном госте.
В данном случае гостье. Откровенно зевающий дворецкий объявил, что месье желает видеть юная леди. Она умоляет его о помощи. Дело необычайной важности. И нет, хотя бы до обеда оно никак не подождёт!
Мы встали, как два зомби, весьма смутно понимая, что происходит, где мы находимся и, вообще, кто из нас кто…
В гостиную решительно шагнула маленькая кудрявая девочка лет шести-семи, хорошо, хотя и небогато одетая, с огромными голубыми глазами и сурово сдвинутыми бровками. Она встала перед нами, неуверенно переводя взгляд с меня на учителя, словно решая, кто из нас на самом деле великий детектив Ренар. Потом просто топнула ножкой и вытянула правую руку с зажатым в ней носком:
– Вот! Найдите моего сына. Я заплачу!
На какое-то мгновение меня накрыло дежавю. Кажется, всё это уже было совсем недавно, прямо здесь, примерно с тем же антуражем и текстом. Лис автоматически протянул лапу, забрал носок и взвесил его на ладони:
– Около четырёх шиллингов, мисс Джулия?
– Да. А откуда вы знаете, как меня зовут?
Мы расступились, являя её взору зевающего, но всё ещё не проснувшегося котёнка.
– Тимми! Мальчик мой, так вы нашли его, сэр?! – Малышка всплеснула руками, округлив счастливые глаза. – Вы самый великий сыщик на свете! Про вас даже в «Таймс» написано-о! Можно я его заберу?
Месье Ренар двумя пальцами самолично поднял котёнка за шкирку, поставив блудного «сына» перед «мамой». Радость воссоединения была упоительной! Мы все, включая Шарля, искренне зевали, от всей души радуясь за эту пару. Если бы мы с самого начала просто выспросили у того же Тимми все детали, а не бросились очертя голову на поиски мамы-кошки, то, наверное, и никакого расследования не понадобилось бы.
Родители девочки приняли в семью малыша, он прижился, хоть и оказался по натуре хулиганистым мальчишкой. Как-то, вернувшись домой после двухдневной прогулки по крышам, он не нашёл маму Джулию и остальных членов семьи, квартира опустела, соседи сказали, что все куда-то уехали. Естественно, он тут же ринулся её искать, прихватив свой носок с накопленными монетками, припрятанный под половицей. Котёнок боялся, что его потеряли.
Семья действительно была вынуждена срочно переехать, но от Тимми никто отказываться не собирался. Поэтому девочка оставила для него…
– Минуточку, сэр, – опомнился я, когда за малышами закрылась дверь. – А кто тогда спит у меня в комнате?