Семь сокрытых душ

– А если данные собирал все же Сергей, тогда почему не сказал мне об этом, когда я его озадачила аналогичной просьбой?.. И эти странные липовые договоры, счета и так далее. Весь этот «компромат» якобы собран им же, Писаренковым!

– Думаешь, он тебя решил уничтожить? – прищурил глаза Джек. На солнечном свету его глаза показались Аде желто-прозрачными. Тигриными.

– Не знаю, не знаю… Но что-то происходит. Копают под меня.

– Или под Писаренкова, – обронил вдруг парень.

– Почему?

– Сдается мне, он тут тоже – жертва. Может быть, случайная: сбил кому-то планы, а в ответ – сбили его. Зато как удобно сейчас повесить всех собак на него, тебя выставить в некрасивом свете перед вашим боссом. И подтасовать факты таким образом, чтобы ты начала во всех грехах подозревать Писаренкова.

– Уф… – выдохнула Ада и потерла пальцами виски. – На расстоянии сложно разобраться.

– Разберись сначала с этой угрозой, которая нависла над тобой, – посоветовал Джек. – Это важнее. Рабочие интриги подождут.

– Ты прав, – вяло согласилась она. Но все же выудила из кармана телефон и набрала номер Виктора. Когда сотрудник ответил, Ада спросила, собирал ли кто из их отделения информацию на интернатовских в ноябре прошлого года.

– Я – точно нет, – отрапортовал Виктор. После короткой паузы, во время которой совещался с напарником, ответил, что тот тоже ничего не знает.

– Еще у Павла надо спросить, но он сейчас вышел.

– Когда ваш Павел вернется, пусть мне срочно перезвонит, – сказала Ада. – И что это за история с махинациями, Виктор?

– Ада Валерьевна, этим расследованием занимался Писаренков. Нас в это дело не посвящал.

– Думаю, вы в курсе, что его кабинет, как и квартиру, обчистили. И, надеюсь, не будете утверждать, как Сташков и Босс, что левые сделки проворачивала я? Виктор, разберитесь с этим бардаком и перезвоните мне с отчетом.

– Ты, Ада, сама думай, – сказал Джек после того, как она закончила разговор. – Думай и ищи близко.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не поручай сейчас важные дела другим, думай сама. Я бы на твоем месте в данный момент никому в вашей компании не доверял, – сказал, как припечатал, парень.



Еще не войдя на территорию усадьбы, Ада заподозрила неладное: ворота оказались приоткрытыми, будка, в которой раньше сидели охранники, – пустой. Может быть, конечно, за это время и поменялось многое, и территория Боярышников больше не охраняется, но такая мысль показалась ей маловероятной.

Подойдя к воротам, она увидела, что они приоткрыты ровно настолько, чтобы в проем мог протиснуться человек худощавого сложения. Попыталась сдвинуть их с места, но не добилась успеха: внизу ворота проржавели, а рельс, по которому они ездили, оказался забит землей и хвоей. То, что главный вход находился в столь запущенном состоянии, не сулило ничего хорошего.

Пока она растерянно старалась заглянуть через забор, ее спутник налег на ворота и сумел сдвинуть их с места так, чтобы в образовавшийся проем можно было без проблем пройти.

– Вуаля, мадемуазель! – шутливо поклонился он, пропуская Аду вперед.

Ностальгия не полоснула по сердцу, когда девушка вошла на территорию, только в душе шевельнулось неприятное чувство, что идти ей туда не нужно.

Понимая, что поступает как героиня американских ужастиков: лезет туда, откуда нужно делать ноги, она тем не менее отправилась по дорожке к главному корпусу. На всем лежала удручающая печать запустения. Асфальт растрескался до такой степени, что в щели свободно помещались падающие с деревьев сухие ветки. Газоны, которые в былые времена воспитанники засевали цветами, теперь оказались завалены мусором: ветками, бумагой, жестянками, стеклом от разбитых бутылок, обломками кирпичей. Сердце ее невольно сжалось: хотя она и не любила сам интернат, но Боярышники не заслуживали подобного надругательства.

К главному корпусу она подошла, уже догадываясь, в чем дело. Интернат, как таковой, либо перестал существовать, либо сменил адрес. Здание бывшего господского дома встретило их почерневшими колоннами с облезшей краской, валяющимися рядом с крыльцом осколками слетевшей черепицы, пустыми глазницами окон, кое-где крест-накрест заколоченных досками.

– Невеселая картинка, – присвистнул за спиной Ады ее спутник.

– Я не ожидала такого, – призналась девушка. – В Википедии ничего не было сказано о том, что интернат прекратил свое существование. А когда мне зачитывал информацию Писаренков, я его не дослушала, потому что торопилась.

Она надеялась, что поговорит с кем-нибудь из персонала интерната, может быть, кто-то смог бы ее вспомнить. Но теперь что делать?

Пока она рассматривала фасад пустующего здания, Джек пытался отворить дверь. Когда ему это не удалось, он не растерялся и подошел к одному из заколоченных досками окон на первом этаже. И не успела Ада спросить, что он собирается предпринять, как оторвал вначале одну доску, затем – другую.

– Что ты делаешь?! – запоздало вскрикнула девушка.

– А как нам иначе туда проникнуть?

Ада хотела ответить, что и проникать-то уже незачем, но, словно повинуясь какой-то силе, вдруг поманившей ее, подошла к окну. Привстав на цыпочки, заглянула в черное нутро здания.

– Страшно?

– Нет, – поспешно ответила она. – Ой, фонарик я в машине оставила!

– Женщины, – закатил глаза парень, – а косметичку небось с собой взяла?

– Не смешно, – буркнула Ада.

– Что бы ты без меня делала? – спросил Джек, открывая пакет и демонстрируя Аде и фонарик, и спички. Она, не признавая поражения, лишь дернула плечом.


– Давай подсажу.

Он включил фонарик, посветил внутрь и внимательно оглядел пространство под окном.

– Все в порядке. Только ногу не подверни.

– И не надейся.

– Это ты не надейся, что, если что, я потащу тебя на руках. Сама похромаешь.

Ухватив сильными руками Аду за талию, он приподнял девушку так, чтобы она смогла перелезть через окно.

– Держи! – передал он ей вещи, когда Ада благополучно приземлилась по ту сторону. И сам так ловко перемахнул через окно, будто специально тренировался.

– Куда идем? – спросил он, отряхивая джинсы. Ада не ответила. Ощущение, что ей опять пятнадцать лет и что та страшная ночь будто вновь вернулась, нахлынуло на нее так сильно, что ей стало трудно дышать. А интуиция продолжала настойчиво уговаривать повернуть назад. Нельзя ей здесь находиться. И почему-то именно сейчас нельзя.

– Наши спальни находились на третьем этаже, – повела Ада на «экскурсию» своего спутника. – Вот здесь был директорский кабинет. А вон там – вход в закрытое крыло. Где, собственно, и случилось все.

Сейчас крыло не было закрыто, видимо, уже после выпуска Ады здание полностью отремонтировали.

– Пойдем сразу туда, – предложил молодой человек.

– Если честно, я не знаю, что тут искать.

– Твои воспоминания, – уверенно ответил он и направился к лестнице.

Тут все изменилось… Советские плакаты были сняты, стены хотя и находились в запущенном состоянии, но уже не напоминали чешую неведомого животного из-за отваливающейся краски. Все же ремонт тут был произведен. Жаль, что усадьба опять умирает в запустении. Почему Борис, когда-то спонсировавший интернат, ни разу за все это время не обмолвился о его судьбе? Впрочем, она и сама никогда не заговаривала с ним о бывшем «доме».

– Я не помню, в какой именно комнате все произошло.

На втором этаже, как и на первом, царил полумрак из-за того, что окна были заколочены. Ада, освещая путь фонариком, заглянула в одну из комнат и увидела, что помещение занято скелетами кроватей. Как тогда… Она замерла на пороге, парализованная предчувствием, что вот-вот узнает что-то новое о той ночи.

– Все случилось в этой комнате? – спросил Джек, направляя луч света в помещение.

– Не уверена. В той тоже стояли кроватные каркасы, это меня и путает.

– Давай пройдем дальше, – предложил он. И, словно почувствовав колебания девушки, вызванные страхом – не темноты, не умирающего здания, а того, что вот-вот откроется страшная тайна, – взял ее за руку. Ада непроизвольно крепко сжала, словно ребенок, его ладонь.

– Идем, – сказал он.

Они медленно шли по коридору, заглядывая во все комнаты. Ада замирала на пороге, прислушивалась к своим ощущениям и… ничего не чувствовала. Она честно старалась вызвать в памяти ту ночь, представляла, что идет сейчас не с Джеком за руку, а следом за Раей, но ничего не выходило. Будто не хватало какого-то толчка для того, чтобы она вспомнила все. Чувствовала, что находится на правильном пути, но будто кружит на одном месте.

– Джек, дай я сама, – попросила девушка, понимая, что все дело, может быть, в том, что рядом с этим парнем она не испытывает того животного страха, который обуял ее в ту ночь.

– Ты уверена?

– Да.

Он нехотя выпустил ее ладонь из своей, и она пошла дальше.

Вдруг рядом с собой она услышала шепот. Подумав, что ее окликает Джек, повернулась, но никого не увидела. А шепот, удаляясь по коридору, будто звал, манил ее за собой. И она повиновалась, словно неведомому заклинанию. И не сразу обратила внимание на то, что темнота вокруг нее сгустилась, обволокла плотным коконом, словно пленницу, наполнилась тихими голосами и смехом, вызывающим мурашки по коже.

– Джек? – от страха едва слышно позвала Ада парня. Но он не отозвался. – Где ты?

Она заглянула в одну из комнат и увидела там… восседающую на кровати-скелете даму, облаченную в длинное строгое платье с воротничком под горло. Дама держала на руках младенца и баюкала его, напевая ему что-то на чужом гнусавом языке. Когда женщина подняла голову, Ада едва не закричала, потому что лицо у незнакомки было настолько ужасающе худым, что можно было принять его за лишенный плоти и кожи череп.

Женщина что-то пробормотала на своем языке и, желая показать Аде младенца, подняла его на руках и развернула к перепуганной девушке лицом. Ада не удержала тихого вскрика, потому что вместо младенца увидела страшную куклу, очень похожую на ту, которую ей недавно прислали. Она попятилась назад и налетела на одну из кроватей. Кровать издала гул, и именно этот звук отозвался в душе слабым звоночком воспоминания. На мгновение мелькнула в памяти картинка: она разворачивается и бежит, и вдруг раздается такой же гул, после которого наступает полная тишина. Что ее тогда напугало? Или кто?.. Там кто-то еще был тогда!

Как она выскочила из комнаты – сама не заметила.

– Джек! – закричала Ада в отчаянии, водя фонариком из стороны в сторону. Луч света выхватил из темноты невысокую фигуру, прижатую спиной к стене. И Ада опять закричала от ужаса, потому что у существа оказалось лицо нечисти: неестественно огромные глаза, похожие на приставленные яблоки, раззявленный до ушей беззубый рот.

Кто-то ее будто толкнул, и она влетела в следующую комнату. И едва не споткнулась о тело девушки, распластавшейся на полу. Ада тихонько вскрикнула, но не от ужаса, а от возникшей в памяти картины. Так тоже было! В ту ночь. Даже не пытаясь рассмотреть несчастную, Ада попятилась назад. Ей, главное, выйти отсюда. Живой!

– Джек, где же ты, Джек?.. – чуть не плача шептала она.

– Пойдем, я покажу тебе, где он, – раздался над ухом девичий голос. Ада оглянулась и увидела рядом с собой Раю. Вокруг рта девушки виднелся темный ободок, будто синяк.

– Пойдем, – вновь повторила Рая, протягивая руку и касаясь локтя Ады ледяными пальцами. И вдруг дважды некрасиво высунула язык, свешивая его, словно пес в жару, набок, и судорожно, словно задыхалась, вздохнула. Ада воспользовалась моментом и бросилась бежать.

– Иди сюда, иди сюда, – слышались вокруг голоса. Луч света выхватывал стоящие по обе стороны коридора фигуры ее погибших соседок по комнате. – Будь с нами… Будь с нами…

Она бежала не разбирая дороги, прочь, прочь из этого страшного дома. Наружу, на улицу. Любым способом. Хоть в окно, но прочь отсюда. Металась в поисках выхода и не могла найти. А голоса вокруг нее уже не казались шепотом. Они заглушали даже ее собственные мысли. И не было спасения ни от страшных видений, ни от голосов, ни от ледяных прикосновений. Одна, в ловушке, то ли еще живая, то ли уже мертвая…

И вдруг Ада увидела выход. Кусочек неба в светлеющем проеме. И бросилась к нему. А призраки будто поняли, что она пытается сбежать, и, протянув к ней руки, схватили за край свитера и с силой дернули назад…