Семь преступлений в Риме
Часть 9 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— На этом закончим?..
Он поискал глазами, с чего бы начать.
— Взять хотя бы вот этот… О нем я могу говорить с уверенностью… Вот там стоит большая арка Септима Севера, высота ее, говорят, семьдесят футов, но большая часть ушла под землю. Подальше, слева, вы видите верхушку древнего храма Мира и четыре колонны, оставшиеся от храма Сатурна. Перед вами, если смотреть в сторону Палатина, стоят три колонны от какого-то огромного здания — забыл, как оно называлось. Обжигальщикам уже давно запрещено работать на Форуме, поэтому мои знания о здешних камнях ограниченны. А там, слева, находится церковь Сан-Лоренцо в Миранде, о которой я уже упоминал. Она построена шестьсот-семьсот лет назад на том, что осталось от колоннады Антонина и Фаустины. Все остальные сооружения — относительно недавние и, как вы понимаете, не имеют отношения к античности.
Мэтр, явно довольный, согласился.
— А колонна, к которой убийца приставил лестницу?
Обжигальщик приблизился к ней, немного очистил от снега.
— Взгляните на этот изгиб. Эта колонна не такая, как другие. Я хочу сказать, она не являлась подпоркой для храма. Впрочем, если вы придете сюда еще через несколько дней, когда растает снег, то увидите, что она уцелела, верхушка сохранилась и окружена красивыми листьями. Основание углубилось в землю, возможно, футов на двадцать или даже тридцать.
— Но не являясь частью здания, для чего она предназначалась?
— Она поставлена в честь императора. Византийского, я полагаю. Звали его Фока.
— Колонна Фоки, — пробормотал Леонардо, будто его осенило. — Колонна-монумент! Вот вам и связь!
Мы непонимающе уставились на него. Мэтра охватило странное возбуждение.
— Вот вам и связь! — повторил он. Затем, обратившись к обжигальщику, сказал: — Благодарю, дорогой друг! Вы мне очень помогли. Можете рассчитывать на мое молчание.
Тот подозрительно покосился на меня:
— Хорошо. А на молчание молодого человека?
— Положитесь на него, как на меня. Я ручаюсь.
— Тем лучше. В таком случае… — ремесленник с облегчением вновь потер руки, — я возвращаюсь к своим делам.
Он повернулся и пошел, но через несколько шагов обернулся и напоследок предостерег нас:
— Если нарушите свое слово, то мне терять нечего…
Когда он удалился на приличное расстояние, достаточное, чтобы не слышать нас, я наклонился к Леонардо:
— Убежден, что этот человек сказал нам не все.
— Не все… но он открыл нам глаза на главное.
— На главное?
— Да, Гвидо, колонна! Колонна Фоки!
Я дотронулся до нее так, будто внутри скрывалось сказочное сокровище.
— Колонна Фоки…
— Вдумайся! Колонна Марка Аврелия, колонна Фоки… Понемногу до меня доходило.
— Вы считаете… что убийца приносил жертвы на колоннах великих императоров?
— Бесспорно. Иначе почему он предпочел именно эту, тогда как рядом есть колонны повыше, к которым удобнее приставить лестницу?
— Но какая зависимость между колонной, будь она даже императорской, лестницей и голым мужчиной со связанными за спиной руками?
— Пока не вижу никакой. Возможно, ответ мы найдем в библиотеке Ватикана.
Лицо Леонардо, обрамленное белой бородой и растрепавшимися волосами, дышало вдохновением.
— А пока…
— Пока?
— Гвидо, разве нет в этом городе другой императорской колонны, одной из самых величественных?
— Вы имеете в виду колонну Траяна?
— Да, именно колонну Траяна.
Мне враз стали понятны умозаключения Леонардо: кроме этой колонны Фоки, о существовании которой я не знал, в Риме были две колонны в честь императоров: колонна Марка Аврелия, где совершилось первое преступление, и колонна Траяна, где…
— Но… Мэтр, нужно срочно предупредить капитана Барбери! Нам известно место предстоящего убийства! Установив наблюдение, можно…
Леонардо прервал меня, будто расшалившегося щенка:
— Тише, Гвидо! Дело в том, что убийца все просчитал, он предвидел, что мы придем к такому выводу. Так что меня немало удивило бы, окажись он в собственной ловушке… да и то, что он вообще подошел бы к Траяну.
— И все же лучше было бы поставить в известность Дом полиции. Капитан смог бы…
— Можешь оставить капитана в покое. Уж если он так не хочет, чтобы римляне узнали об этом преступлении, то ему не очень-то понравится, что мы вмешиваемся в это дело.
Мне на ум пришла другая идея:
— На днях я встретил хранителя ключей от колонн… Может быть, он может что-нибудь сказать? И кто знает, позволит нам войти…
— Войти в нее, вот что нам нужно. И я даже думаю… — Леонардо не закончил фразу. — Пойдем. Прежде всего надо взглянуть на эту колонну…
Колонна Траяна находилась недалеко от Форума. Чтобы дойти до нее, нам потребовалось подняться к Капитолию и свернуть направо, к древней базарной площади. Колонна Траяна была одним из самых лучших сохранившихся памятников в Риме, ее чудесным образом пощадило время. Она возвышалась среди развалин и вновь построенных сооружений подобно несокрушимому маяку в море руин. Высотой сто двадцать футов, она во многом походила на колонну Марка Аврелия; как и ту, ее венчала статуя императора, но она отличалась большим изяществом вырезанных букв на спиральной ленте голубого мрамора, которыми описывались сражения Траяна против даков.
Прибыв на небольшую площадь, мы в первую очередь услышали радостные крики детей, играющих в снежки. Должен сказать, что такая беззаботность приободрила меня, расслабила напряженные нервы. Увлекшиеся игрой мальчики даже не взглянули в нашу сторону.
Еще один ободряющий знак: нетронутый снег вокруг цоколя — доказательство того, что накануне не произошло ничего страшного. Ни трупа на плечах императора, ни следов крови на поверхности колонны. Траянская колонна была все той же, что восхищала римлян в течение почти пятнадцати веков.
— Может, мы ошиблись, — пробормотал я. — Может, нет ничего общего между этими колоннами…
Леонардо даже не потрудился ответить.
Он внимательно рассматривал надпись между крыльями двух богинь Победы над дверью.
— «…дабы все знали о высоте горы, снесенной здесь и уступившей место этому великому памятнику…» — прочитал он. — Наши предки высоко ценили себя и думали о своих потомках. Довольно мудро. Но не вижу, чем это может помочь нашему делу.
— Вот именно, — поддакнул я. — Только хранитель ключей может открыть эту дверь и…
Я не успел закончить фразу: Леонардо тронул щеколду, а я инстинктивно зажал себе нос, створка распахнулась сама собой, и в лицо нам ударил невыносимый запах тухлятины.
Пораженный этой вонью, я попятился. А мэтр только улыбался и, казалось, превосходно себя чувствовал.
— Все понятно, — сказал он. — Сюда-то он и хотел нас привести! Представляю себе, что он нам здесь оставил…
Обескураженный, я последовал за Леонардо внутрь колонны. Вонь стала совершенно невыносимой, но, к моему большому удивлению, внутренняя лестница освещалась слабым дневным светом и видимость была достаточной.
Через секунду я понял, на что намекал мэтр.
На первой ступеньке, прямо на виду, лежала голова. Голова мужская, отрубленная на уровне плеч, с завязанными белой тряпицей глазами. Кожа лица уже позеленела и начала разлагаться, распространяя запах гнили.
Это голова бедняги Джакопо Верде; сомнений быть не могло.
— О Боже! — только и выдохнул я.
— «Джакопо Верде дважды головы лишился», — продекламировал Леонардо. — Вот и связь между обоими преступлениями: колонны Марка Аврелия, Фоки и Траяна. А для чего повязка на глазах?
Он нагнулся, чтобы рассмотреть «трофей», аккуратно приподнял слипшиеся в запекшейся крови волосы, осторожно отодрал с глазниц тряпицу.
Я больше не мог выносить этого зрелища: тошнота подкатила к горлу.
— Я… мне надо выйти…
Леонардо удержал меня за руку:
— Потерпи, Гвидо. Надо бы осмотреть лестницу… Может быть, там еще что-то есть…
Усилием воли подавив тошноту, я сжал кулаки и с отвращением перешагнул через останки Джакопо Верде. Чтобы отвлечься, я стал считать ступени и скоро увидел, откуда шел свет в колонну: в мраморной окружности были проделаны узкие щели.
Я полагал, что чем выше поднимусь, тем слабее будет трупный запах, но вышло все наоборот: чем выше я взбирался, тем сильнее становился смрад, словно все зловоние скопилось вверху. Пришлось остановиться, прильнуть ртом к одной из щелей и подышать свежим воздухом.
— Все в порядке, Гвидо? — донесся снизу голос Леонардо.
— Все… все отлично… мэтр.
В глубине души я завидовал детишкам, кидающим друг в друга белые снежки на чистом воздухе.
Когда я достиг сто восьмидесятой ступеньки, то от нового кошмарного видения меня по-настоящему стошнило.
На уровне моего лба на последней ступеньке на меня пустыми глазницами смотрела голова. Голова старухи, отрубленная с такой же жестокостью; седые, с прожелтью, волосы прилипли ко лбу. Она, казалось, была в ярости от того, что лежит здесь, и злобно впилась в меня провалами глаз.
Он поискал глазами, с чего бы начать.
— Взять хотя бы вот этот… О нем я могу говорить с уверенностью… Вот там стоит большая арка Септима Севера, высота ее, говорят, семьдесят футов, но большая часть ушла под землю. Подальше, слева, вы видите верхушку древнего храма Мира и четыре колонны, оставшиеся от храма Сатурна. Перед вами, если смотреть в сторону Палатина, стоят три колонны от какого-то огромного здания — забыл, как оно называлось. Обжигальщикам уже давно запрещено работать на Форуме, поэтому мои знания о здешних камнях ограниченны. А там, слева, находится церковь Сан-Лоренцо в Миранде, о которой я уже упоминал. Она построена шестьсот-семьсот лет назад на том, что осталось от колоннады Антонина и Фаустины. Все остальные сооружения — относительно недавние и, как вы понимаете, не имеют отношения к античности.
Мэтр, явно довольный, согласился.
— А колонна, к которой убийца приставил лестницу?
Обжигальщик приблизился к ней, немного очистил от снега.
— Взгляните на этот изгиб. Эта колонна не такая, как другие. Я хочу сказать, она не являлась подпоркой для храма. Впрочем, если вы придете сюда еще через несколько дней, когда растает снег, то увидите, что она уцелела, верхушка сохранилась и окружена красивыми листьями. Основание углубилось в землю, возможно, футов на двадцать или даже тридцать.
— Но не являясь частью здания, для чего она предназначалась?
— Она поставлена в честь императора. Византийского, я полагаю. Звали его Фока.
— Колонна Фоки, — пробормотал Леонардо, будто его осенило. — Колонна-монумент! Вот вам и связь!
Мы непонимающе уставились на него. Мэтра охватило странное возбуждение.
— Вот вам и связь! — повторил он. Затем, обратившись к обжигальщику, сказал: — Благодарю, дорогой друг! Вы мне очень помогли. Можете рассчитывать на мое молчание.
Тот подозрительно покосился на меня:
— Хорошо. А на молчание молодого человека?
— Положитесь на него, как на меня. Я ручаюсь.
— Тем лучше. В таком случае… — ремесленник с облегчением вновь потер руки, — я возвращаюсь к своим делам.
Он повернулся и пошел, но через несколько шагов обернулся и напоследок предостерег нас:
— Если нарушите свое слово, то мне терять нечего…
Когда он удалился на приличное расстояние, достаточное, чтобы не слышать нас, я наклонился к Леонардо:
— Убежден, что этот человек сказал нам не все.
— Не все… но он открыл нам глаза на главное.
— На главное?
— Да, Гвидо, колонна! Колонна Фоки!
Я дотронулся до нее так, будто внутри скрывалось сказочное сокровище.
— Колонна Фоки…
— Вдумайся! Колонна Марка Аврелия, колонна Фоки… Понемногу до меня доходило.
— Вы считаете… что убийца приносил жертвы на колоннах великих императоров?
— Бесспорно. Иначе почему он предпочел именно эту, тогда как рядом есть колонны повыше, к которым удобнее приставить лестницу?
— Но какая зависимость между колонной, будь она даже императорской, лестницей и голым мужчиной со связанными за спиной руками?
— Пока не вижу никакой. Возможно, ответ мы найдем в библиотеке Ватикана.
Лицо Леонардо, обрамленное белой бородой и растрепавшимися волосами, дышало вдохновением.
— А пока…
— Пока?
— Гвидо, разве нет в этом городе другой императорской колонны, одной из самых величественных?
— Вы имеете в виду колонну Траяна?
— Да, именно колонну Траяна.
Мне враз стали понятны умозаключения Леонардо: кроме этой колонны Фоки, о существовании которой я не знал, в Риме были две колонны в честь императоров: колонна Марка Аврелия, где совершилось первое преступление, и колонна Траяна, где…
— Но… Мэтр, нужно срочно предупредить капитана Барбери! Нам известно место предстоящего убийства! Установив наблюдение, можно…
Леонардо прервал меня, будто расшалившегося щенка:
— Тише, Гвидо! Дело в том, что убийца все просчитал, он предвидел, что мы придем к такому выводу. Так что меня немало удивило бы, окажись он в собственной ловушке… да и то, что он вообще подошел бы к Траяну.
— И все же лучше было бы поставить в известность Дом полиции. Капитан смог бы…
— Можешь оставить капитана в покое. Уж если он так не хочет, чтобы римляне узнали об этом преступлении, то ему не очень-то понравится, что мы вмешиваемся в это дело.
Мне на ум пришла другая идея:
— На днях я встретил хранителя ключей от колонн… Может быть, он может что-нибудь сказать? И кто знает, позволит нам войти…
— Войти в нее, вот что нам нужно. И я даже думаю… — Леонардо не закончил фразу. — Пойдем. Прежде всего надо взглянуть на эту колонну…
Колонна Траяна находилась недалеко от Форума. Чтобы дойти до нее, нам потребовалось подняться к Капитолию и свернуть направо, к древней базарной площади. Колонна Траяна была одним из самых лучших сохранившихся памятников в Риме, ее чудесным образом пощадило время. Она возвышалась среди развалин и вновь построенных сооружений подобно несокрушимому маяку в море руин. Высотой сто двадцать футов, она во многом походила на колонну Марка Аврелия; как и ту, ее венчала статуя императора, но она отличалась большим изяществом вырезанных букв на спиральной ленте голубого мрамора, которыми описывались сражения Траяна против даков.
Прибыв на небольшую площадь, мы в первую очередь услышали радостные крики детей, играющих в снежки. Должен сказать, что такая беззаботность приободрила меня, расслабила напряженные нервы. Увлекшиеся игрой мальчики даже не взглянули в нашу сторону.
Еще один ободряющий знак: нетронутый снег вокруг цоколя — доказательство того, что накануне не произошло ничего страшного. Ни трупа на плечах императора, ни следов крови на поверхности колонны. Траянская колонна была все той же, что восхищала римлян в течение почти пятнадцати веков.
— Может, мы ошиблись, — пробормотал я. — Может, нет ничего общего между этими колоннами…
Леонардо даже не потрудился ответить.
Он внимательно рассматривал надпись между крыльями двух богинь Победы над дверью.
— «…дабы все знали о высоте горы, снесенной здесь и уступившей место этому великому памятнику…» — прочитал он. — Наши предки высоко ценили себя и думали о своих потомках. Довольно мудро. Но не вижу, чем это может помочь нашему делу.
— Вот именно, — поддакнул я. — Только хранитель ключей может открыть эту дверь и…
Я не успел закончить фразу: Леонардо тронул щеколду, а я инстинктивно зажал себе нос, створка распахнулась сама собой, и в лицо нам ударил невыносимый запах тухлятины.
Пораженный этой вонью, я попятился. А мэтр только улыбался и, казалось, превосходно себя чувствовал.
— Все понятно, — сказал он. — Сюда-то он и хотел нас привести! Представляю себе, что он нам здесь оставил…
Обескураженный, я последовал за Леонардо внутрь колонны. Вонь стала совершенно невыносимой, но, к моему большому удивлению, внутренняя лестница освещалась слабым дневным светом и видимость была достаточной.
Через секунду я понял, на что намекал мэтр.
На первой ступеньке, прямо на виду, лежала голова. Голова мужская, отрубленная на уровне плеч, с завязанными белой тряпицей глазами. Кожа лица уже позеленела и начала разлагаться, распространяя запах гнили.
Это голова бедняги Джакопо Верде; сомнений быть не могло.
— О Боже! — только и выдохнул я.
— «Джакопо Верде дважды головы лишился», — продекламировал Леонардо. — Вот и связь между обоими преступлениями: колонны Марка Аврелия, Фоки и Траяна. А для чего повязка на глазах?
Он нагнулся, чтобы рассмотреть «трофей», аккуратно приподнял слипшиеся в запекшейся крови волосы, осторожно отодрал с глазниц тряпицу.
Я больше не мог выносить этого зрелища: тошнота подкатила к горлу.
— Я… мне надо выйти…
Леонардо удержал меня за руку:
— Потерпи, Гвидо. Надо бы осмотреть лестницу… Может быть, там еще что-то есть…
Усилием воли подавив тошноту, я сжал кулаки и с отвращением перешагнул через останки Джакопо Верде. Чтобы отвлечься, я стал считать ступени и скоро увидел, откуда шел свет в колонну: в мраморной окружности были проделаны узкие щели.
Я полагал, что чем выше поднимусь, тем слабее будет трупный запах, но вышло все наоборот: чем выше я взбирался, тем сильнее становился смрад, словно все зловоние скопилось вверху. Пришлось остановиться, прильнуть ртом к одной из щелей и подышать свежим воздухом.
— Все в порядке, Гвидо? — донесся снизу голос Леонардо.
— Все… все отлично… мэтр.
В глубине души я завидовал детишкам, кидающим друг в друга белые снежки на чистом воздухе.
Когда я достиг сто восьмидесятой ступеньки, то от нового кошмарного видения меня по-настоящему стошнило.
На уровне моего лба на последней ступеньке на меня пустыми глазницами смотрела голова. Голова старухи, отрубленная с такой же жестокостью; седые, с прожелтью, волосы прилипли ко лбу. Она, казалось, была в ярости от того, что лежит здесь, и злобно впилась в меня провалами глаз.