Семь ключей от зазеркалья

Я склонила голову, принимая его приветствие, но пока не решив, как именно следует относиться к такому дружелюбию. Вот с поведением нашего третьего коллеги, Крона, было, пожалуй, значительно проще.

— А я совершенно этому не рад, — ворчливо произнёс он, сверля меня неприязненным взглядом из-под морщинистых век. — По моему мнению, вас не следовало снова пускать ко двору.

— Дейл! — укоризненно нахмурился Гилберт, но Крон пропустил его замечание мимо ушей.

— Его величество имеет своё мнение и, похоже, оно не совпадает с вашим, — осадила зеркальщика я. — Вы можете сообщить ему об этом, если пожелаете.

На это магу ответить было нечего. Эдбальд не любил, когда с ним не соглашались, хотя готов был выслушать спорщика, если дело касалось по-настоящему важных вопросов. Но уж точно не таких, как нынешний.

— Король нанял меня для расследования дела, подробности которого не подлежат огласке. — Я сочла, что лучше будет поскорее перейти к главному. — Но, я уверена, всем вам хорошо известно, о чём идёт речь. Вы — сведущие люди, не чуждые политики и умеющие интерпретировать факты. Поэтому предлагаю не ходить вокруг да около, а сразу поговорить начистоту. Это сэкономит нам всем много времени. Что скажете?

На сей раз молчание продлилось недолго.

— Кто-то охотится за ключами от Первозданного зеркала. — Удивительно, но из всех пятерых заговорить решил именно Крон — последний, от кого я ожидала содействия. Голос звучал глухо, словно слова давались магу с трудом. Но я точно знала: дело тут не в почтенном возрасте и не в самочувствии (этот жук ещё меня переживёт), а в серьёзности поднятой темы. — Трое хранителей убиты — или устранены. — Поправка несомненно касалась неизвестной до сих пор судьбы итрандийского посла. — О связи между этими преступлениями многие догадываются, особенно из тех, кто посвящён в тайну ключей. Так что тратить время на игры в молчанку действительно не имеет смысла.

— Благодарю вас, — сдержанно кивнула я, не питая, впрочем, иллюзий: разумное содействие со стороны Крона не следовало принимать за дружеский жест. — Итак, если тема нашего разговора ясна, я задам следующий вопрос. Вполне очевидно, что один из вас является хранителем четвёртого ключа. Может быть, вы готовы сказать, кто именно?

Теперь я внимательно наблюдала за присутствующими. На то, что один из них ударит себя кулаком в грудь и воскликнет: «Да, это я!», расчёта, разумеется, не было. Если этот человек хранил свою тайну до сих пор, не станет выдавать её и теперь. Меня скорее интересовало, посвящены ли в этот секрет остальные. Если судить по мимике, по прищуренным взглядам, по тому, как члены совета вертели головами, всматриваясь в лица друг друга, ответ представлялся отрицательным. Хотя говорить что-либо однозначно было нельзя: зачастую высококвалифицированные маги — те ещё артисты.

— Что ж, хорошо, — проговорила я, предоставив хранителю достаточно времени для признания, а себе — для наблюдений. — Этого следовало ожидать. Придётся пока действовать методом исключения. Уважаемая Флора, уважаемый Ролтен, могу ли я попросить вас продемонстрировать своё мастерство? Будет довольно любой малости.

Флора улыбнулась, Ролтен кивнул. Никто не стал спрашивать, зачем мне понадобилось подобное: это и так было очевидно. Никто не может обладать несколькими видами магии одновременно. Нет, работать и с огнём, и с воздухом — это пожалуйста, хоть и такое сочетание даров считалось довольно редким. Но всё-таки речь в обоих случаях шла о магии стихий, поэтому колдовской потенциал одного человека мог вместить две подобные направленности. Аналогично обстояло дело с разными видами магии отражений. Погружение в зеркала, тени и сновидения — в сущности взаимосвязанные процессы, и техники для их задействования применяются одни и те же. Но быть одновременно стихийником и, например, зеркальщиком невозможно. Слишком разнородные умения, совершенно не сочетающиеся между собой энергетические потоки. Всё равно, что иметь сразу два разных сердца, каждое из которых норовит перегонять кровь по-своему. Даже если допустить такое чисто теоретически, человеческий организм просто не в состоянии будет справиться с подобными особенностями.

Поэтому мне было достаточно увидеть собственными глазами, как член совета использует стихию воды, воздуха или огня, чтобы удостовериться, что он — не зеркальщик и, следовательно, никак не может обладать интересующим меня ключом.

Как я уже упомянула, возражать маги не стали, сотрудничали охотно. Флора развела в стороны руки — и от правой ладони к левой потянулась струя воды. Причём не по прямой линии, а описывая дугу над головой стихийницы. Чистая, прозрачная жидкость появлялась ниоткуда и точно так же исчезала в никуда. Это действо продолжалось около минуты. Затем женщина взглядом спросила меня, нужно ли продолжать, я дала понять, что увидела вполне достаточно, и представление окончилось. Краткий поклон — и специалистка по водной стихии вновь заняла своё место за столом.

Следующим на очереди был Ролтен. В отличие от своей предшественницы, он, похоже, любил покрасоваться, поэтому начал с того, что демонстративно закатал рукава, повертел запястьями, а затем вскинул руку в резком, почти пугающем жесте. С его пальцев потянулись вверх, к потолку, огненные нити. Затем они стали переплетаться, образуя самые разнообразные фигуры: огненная пентаграмма, шар, ромб, форма, более всего напоминавшая кленовый лист, светящаяся стрела и, наконец, яркая птица, стремительно облетевшая зал и рассыпавшаяся у ног мага снопом искр.

— Желаете проверить и мои возможности? — поинтересовался Шейд после того, как Ролтен покинул воображаемую сцену.

— Если вас не затруднит, — пару секунд поколебавшись, кивнула я.

Маг встал, взялся рукой за спинку собственного стула, отбрасывавшего вглубь зала длинную тень. Из-за особенностей освещения она сильно искажала очертания оригинала. Воздействовать на реальность с её помощью было бы нелегко: пришлось бы с математической точностью определять все отклонения. Сложные вычисления требовалось производить и при работе с зеркалами, в особенности — с кривыми, погружающими на второй уровень. Не напрасно в программу факультета отражений непременно включали несколько курсов по математике, хоть это и огорчало порой романтически настроенных студентов.

Впрочем, на сей раз Шейд не стал ничего менять. Он просто шагнул в тень — и исчез. Я поймала себя на том, что с интересом и некоторой долей тревоги (результат давно приобретённого инстинкта) оглядываю зал. Откуда появится маг? Не вырастет ли из-под земли прямо за моей спиной? В итоге всё оказалось проще. Морвейн вышел из тени, которую отбрасывал чахлый фикус, росший в горшке шагах в двадцати от упомянутого выше стула. Я благодарно кивнула, он улыбнулся и проделал обратный путь обычным способом.

Что ж, говоря откровенно, эта демонстрация, в отличие от предыдущих, ничего не доказывала. Да, конечно, я увидела, что Шейду подвластна магия теней. Из этого следовало, что он — специалист широкого профиля. Иными словами, умеет всего понемногу. Магическая энергия распыляется между несколькими взаимосвязанными сферами, позволяя достигнуть в каждой из них неплохих результатов…но не более. К примеру, зеркальные глубины доступны ему на первом уровне, возможно, на втором, но вряд ли на третьем. А, значит, маловероятно, что именно Морвейн стал хранителем ключа… Ключевое слово — «маловероятно». Гарантии всё равно не было. Как ни крути, он занимается магией отражений и, пусть чисто теоретически, мог бы унаследовать артефакт…

— Больше никто ничего не хочет мне сказать? — исключительно для проформы полюбопытствовала я, когда все пятеро членов совета снова сидели на своих местах.

— Я надеюсь, вы не рассчитываете, что я стану показывать вам фокусы наподобие циркача? — ворчливо осведомился Крон, нисколько не беспокоясь о том, что его слова вполне могли обидеть тех его коллег, что согласились пойти мне навстречу.

Гилберт покосился на него с видимым неодобрением.

— В этом нет необходимости, — с фальшивой улыбкой заверила я. — Ваши способности мне известны. Ну что ж, господа, подведём итог. Один из вас хранит ключ от Первозданного зеркала, но не желает сей факт афишировать. Я могу его понять. Но крайне рекомендую в ближайшее время обратиться ко мне тет-а-тет. Или переговорить с его высочеством, если довериться мне этот человек не рискует. Не забывайте, что за ключом, а, следовательно, и за вами, ведётся охота. А мы не сможем предоставить хранителю защиту, если не будем знать, кого защищать.

— Вы полагаете, — скептически проворчал Крон, — что можете такую защиту обеспечить? Хранитель ключа, кем бы он ни был, — сильный маг. Полагаете, Йоланда, что вы — сильнее?

— Нет, — покачала головой я. Затем сочла нужным уточнить: — Возможно, но совсем не факт. Я просто полагаю, что два зеркальных мага сильнее одного. Особенно когда речь идёт о борьбе с таким…талантливым Охотником. Однако моё дело предупредить. Решение за вами, господа. На этом позвольте откланяться. Я и так задержалась дольше, чем планировала.

Я двинулась в направлении выхода, но, не дойдя всего с десяток шагов, резко развернулась. Принц, следовавший за мной попятам, едва не врезался мне в спину.

— Чуть не забыла, — всплеснула руками я и вернулась назад, правда, всего на пару метров. — Четыре с половиной года назад один из вас, господа…как бы выразиться точнее…обеспечил мне весьма интересную жизнь.

Лица членов совета, и без того напряжённые, теперь словно окаменели. Стали особенно хорошо видны морщины, не пожалевшие Гилберта и Крона: магия магией, но возраст брал своё. Скулы Ролтена заострились. Флора и Морвейн оставались, пожалуй, спокойнее остальных, но тоже взирали на меня с ярко выраженной настороженностью.

— Я не говорю о тех, кто оборудовал мою камеру, — между тем продолжала я. — Вы выполняли свой долг, и я не имею к вам никаких претензий. Но кто-то, — я медленно обвела взглядом присутствующих, — лично позаботился о том, чтобы я туда попала. Так вот, для этого человека — одно маленькое уточнение. Всепрощение не входит в число моих сильных сторон.

Я напоследок улыбнулась, не менее фальшиво, чем прежде, и покинула зал, больше не останавливаясь. Принц вышел следом, чертыхаясь сквозь зубы.

— О чём вы думали? — напустился на меня он, когда мы отдалились от зала совета. — Испортили отношения с магами? Как раз теми, кто мог оказать помощь в расследовании?

— Испортила? — удивлённо приподняла брови я. — Чтобы испортить отношения, они для начала должны быть хорошими. Это во-первых. А во-вторых, о какой помощи в расследовании может идти речь? Кто такие в нашем деле эти маги?

— Кто? — раздражённо спросил Орвин.

— Для начала, один из них — хранитель ключа. То есть — жертва. Будущая, или потенциальная. Кроме того, один из них вполне может оказаться нашим Охотником.

— Почему вы так думаете? — уцепился за мои последние слова принц.

Выражение недовольства разом слетело с его лица.

— Ну кто-то ведь должен оказаться Охотником, — усмехнулась я. — И, поверьте, это будет не огромный варвар с луком и стрелами, а, к примеру, морщинистый старичок с мудрыми глазами и правом входить во дворец в любое время суток. А может, милая девушка с чарующей улыбкой, как знать. В одном мы можем быть уверены: этот человек — очень сильный зеркальный маг. Даже не говоря обо всём, что ему уже удалось совершить, слабаку попросту нечего делать с Первозданным зеркалом, хоть бы он не семь, а семнадцать ключей от него получил. Он умён, талантлив и незауряден. И как минимум два таких мага остались сидеть в зале, из которого мы только что вышли.


— Вы полагаете, Крон или Гилберт…

Похоже, принцу не слишком в подобное верилось, но и отметать такой вариант сейчас, после того, как я его озвучила, Орвин не спешил.

— Я не знаю, — честно ответила я. — Пока на них не указывает ничто, кроме незаурядного магического уровня. Но снимать такую версию со счетов точно нельзя. Так что в том зале, — я слегка отклонила голову назад, — остались не напарники-дознаватели, ваше высочество. Там осталась потенциальная жертва и потенциальный преступник. Вести расследование вместе с любым из них, по меньшей степени, нелогично.

Принц поджал губы: видимо, всё ещё считал, что я повела себя с магами неправильно.

— Куда отправимся теперь? — холодно спросил он.

— В институт, разумеется, — в тон ему откликнулась я. — Последний ключ принадлежит им. Не считая королевского, разумеется. Но вряд ли мне удастся допросить членов королевской фамилии.

В лицо подул свежий ветер, стало зябко. В жилые покои меня никто не приглашал, а, значит, чтобы покинуть дворец, следовало пройти по арочному коридору, одной стороной выходящему наружу и незастеклённому. Сразу стало шумно. Слуги перекрикивались между собой, кто-то вёз скрипучую тележку, вдалеке заржала лошадь, и кто-то витиевато выругался: должно быть, чуть не попал под копыта.

— Кстати сказать, эти двое вполне могут оказаться одним человеком.

Не знаю, зачем я произнесла это вслух. Обдумывала про себя — и обдумывала, к чему обсуждать предположения с кем попало? Неужели возникло желание поделиться своими мыслями, после стольких-то лет? Или я просто захотела сгладить напряжённость, протянувшуюся между мной и принцем наподобие туго натянутой струны?

— Как это понимать? — нахмурился он.

— Охотник и жертва. Вам не приходило в голову, что преступником может оказаться обладатель одного из артефактов?

— Честно говоря, нет. Почему вы так решили?

Я неопределённо пожала плечами.

— Для начала, он должен был откуда-то узнать о ключах. Общедоступной я бы эту информацию не назвала, хотя в магических кругах осведомлённых, конечно, немало. Ну и потом, знаете, с чего начинается большая часть коллекций? Человеку в руки совершенно случайно попадает один предмет или два. Старинная монета, кинжал с вычурной рукоятью…или, например, древний артефакт. На улице нашёл, подарил кто-нибудь, или по наследство перепало. И в один прекрасный день приходит человеку в голову мысль: а не собрать ли побольше?

Я многозначительно посмотрела на принца.

— Думаете, один из семерых решил, что своего ключа ему мало, и было бы неплохо собрать полную «коллекцию»? — развил мою мысль тот. — Заполучить остальные шесть и открыть проход к зеркалу?

— Довольно красивая версия, не находите? — хмыкнула я. — Хотя, конечно, как и всё красивое, она вполне может оказаться несостоятельной.

— Вы так не любите красоту? — осведомился Орвин со свойственным ему (в отношении меня) неодобрением.

— Я в неё не верю, — поправила я. — Это разные вещи.





Глава 5. Институт магии и стихий




Принц явно схитрил, спросив меня во дворце, куда мы пойдём в следующую очередь. Когда мы вошли в приёмную и сообщили секретарю, что хотели бы поговорить с ректором, оказалось, что нас уже ждут. Стало быть, встреча была назначена заранее, а поскольку я этим не занималась, вывод напрашивался сам собой.

Разумеется, я успела испытать укол ностальгии при виде массивного каменного здания и аркообразного дверного проёма, величественность и архитектурная специфика которого навевала мысль о вратах старинных городов. Когда-то я сама училась в этом институте, и ничто в ту пору не предвещало последовавших событий, повернувших весь ход моей жизни в совершенно новом направлении. Однако болезненное покалывание в груди прекратилось так же быстро, как и началось. Каким бы знакомым ни был фасад, внутри слишком многое успело измениться.

Огромные массивные люстры с множеством свечей исчезли, уступив место более современным светильникам. От узкой металлической ножки расходилось в разные стороны семь лучей, каждый из которых увенчивался овальным плафоном. Пламя внутри поддерживалось и регулировалось при помощи стихийной магии, а источником служил огонь, круглосуточно поддерживавшийся в располагавшихся по периметру здания каминах.

Справа и слева от широкой, устланной красным ковром лестницы расположилась пара дюжин столов, предназначавшихся для желавших позаниматься в свободное время студентов. Об этом свидетельствовали и писчие принадлежности, и встроенные учебные наборы: небольшие зеркала, как обыкновенные, так и кривые; фигуры причудливых форм, которые, в сочетании с разнообразными лампами, использовались для создания теней; миниатюрные факелы для работы с огнём, и многое другое. В моё время это пространство пустовало, подчёркивая тем самым величественность старинного здания, чем-то напоминавшего храм и внушавшего трепет новичкам, а порой и старожилам. Теперь же место использовали более приземлённым, зато рациональным образом.

Кроме того, здесь было безумно много народу. Я, хоть убейте, не могла припомнить таких толп и такого гама, и с трудом удерживалась от желания потерянно схватиться за руку своего сопровождающего. Будто не я, а он был выпускником этого института. Временами то по лестнице, то в направлении какой-нибудь аудитории прокатывались целые людские волны, и я, привыкшая к отшельничеству, чувствовала себя более чем некомфортно. Неужели за последние годы число студентов возросло в несколько раз? Или мне попросту изменяет память, и оттого кажется, будто прежде «трава была зеленее»?

Ответ обнаружился, едва секретарь, тридцатилетняя женщина в массивных очках, слегка её старивших, предложила нам проследовать за ней в кабинет.

— Сегодня День открытых дверей, — с тщательно сдерживаемым и всё же проскальзывающим недовольством сообщила она. — Господин ректор чрезвычайно занят. Но для вас он, конечно же, нашёл время.

Я сделала вид, будто поправляю причёску, чтобы скрыть усмешку. Готова поставить семь магических ключей против хлебной крошки, время в забитом под завязку расписании искал не ректор, а именно секретарь. Оттого она так и сердита. А может, действительно радеет за измотанное вконец начальство. День отрытых дверей — штука без сомнения нервная. Даже меня проняло, а мне всего-то и требовалось, что подняться по лестнице да пройти по коридору. А тут — всю ораву абитуриентов, многие из которых, кстати сказать, пришли с родителями, — приветить, снабдить листочками с ключевой информацией, распределить по аудиториям, заинтересовать, и по возможности убедить в том, что именно этот магический институт — самый лучший. И как только нас согласились принять в такой день? Впрочем, догадываюсь, как: принцам в их ненавязчивых пожеланиях не отказывают. Может, стоит предложить Орвину стать моим секретарём, когда всё закончится? В этом качестве ему просто-таки не будет равных. Впрочем, вряд ли он оценит такое предложение.

Профессор Исберт Крофт оказался мужчиной за сорок, долговязым, светловолосым и слегка рассеянным, хотя последнее вполне могло быть связано с волнением, буквально посверкивавшим сейчас в его глазах. В придачу он вечно теребил пуговицу расстёгнутого камзола и отвлекался от этого процесса лишь для того, чтобы не менее нервно пропустить через пальцы длинноватую чёлку.

— Я рад приветствовать вас в нашем институте, ваше высочество, и вас, госпожа…

Он запнулся, отчаянно пытаясь вспомнить моё имя, и я, пожалев беднягу, подсказала:

— Йоланда Блэр. Можно просто Йоланда: как-никак, я ваша выпускница.

— В самом деле? — оживился Крофт.

— Ну, строго говоря, это было во времена предыдущего ректора. Но да, я закончила обучение в этом институте.