Сексуальные преступления. Чикатило и другие

5. Болезнь или порок?


Для ответа на этот вопрос необходимо прежде всего определить, имеются ли при аномальном сексуальном поведении какие-либо специфические нарушения функционирования биологических систем организма.

Само по себе онтогенетическое развитие биологической системы, связанной с регуляцией сексуального поведения, отражает эволюционные и филогенетические процессы развития данного вида и проходит в несколько этапов. На первом происходит детерминация пола, в основе которой лежит образование генетического, или хромосомного, пола. Оно происходит в момент зачатия, когда женская яйцеклетка соединяется со сперматозоидом и образуются комбинации из содержащихся в них хромосом (XX — женский, XY — мужской пол).

В 1959 г. коллективы К. Форда и П. Джекобса показали детерминирующую роль Y-хромосомы для развития организма в мужском направлении. Определенная система генов обеспечивает развитие полового аппарата по мужскому типу. Y-хромосома содержит и ген длины тела. Уже на этом первом этапе возможны различные отклонения от нормального процесса развития, связанные с количественным нарушением хромосомного набора. Наиболее известны два таких нарушения — синдром Клайнфельтера (хромосомный набор XXY) и синдром «дубль-Y» (хромосомный набор ХYY). Причиной различных морфофизиологических нарушений при этих хромосомных болезнях является изменение количества генетической информации, расстраивающее ход реализации программы развития организма. При «YY-синдроме» большое количество гетерохроматина приводит к повышению нервной возбудимости мужчин и увеличению повторных самопроизвольных абортов в их семьях.

Первый мужчина с набором хромосом 47,ХYY был описан в 1961 г. Его дочь страдала болезнью Дауна (слабоумием), четверо его сыновей были нормальны, а жены в двух браках имели по нескольку выкидышей. Это был человек высокого роста, с интеллектом на низшей границе нормы и без отклонений в поведении. Особого интереса сообщение не вызвало до тех пор, пока в 1965—1967 гг. группа П. Джекобса в одной из шотландских психиатрических больниц для лиц, совершивших преступления, не обнаружила неожиданно большое количество индивидуумов с «YY-синдромом». Повторенные исследования таких лиц в Англии, Швеции и США дали сходные результаты. В результате многочисленных исследований мужчин с набором хромосом «дубль-Y» к началу 70-х гг. сложился стереотип высокорослого, диспластичного, но хорошо физически развитого индивидуума, часто с угрями, иногда со скелетными аномалиями, нерезкой умственной отсталостью либо низким интеллектом и беспокойным, агрессивным поведением.

В некоторых работах сопоставлялись клиника «дубль-Y» и синдрома Клайнфельтера. Лица с синдромом «дубль-Y» обнаружили большую сексуальную активность и разнообразие сексуальных контактов, особенно при более развитом интеллекте. При общем снижении влечений у лиц с синдромом Клайнфельтера обнаружилась значительная частота педофильных тенденций. Сфера влечений при синдроме «дубль-Y» характеризовалась их интенсивностью и импульсивностью. Частота случаев насилия со смертельным исходом при обеих аномалиях оказалась одинаковой. Основной их причиной при «YY-синдроме» считалась импульсивность и недостаточная прогнозируемость поведения, а при синдроме Клайнфельтера —«недостаточная подавленность действия».

Наглядным является случай, наблюдавшийся нами в 1989 г.

П., 21 год, обвинялся в злостном хулиганстве. При обследовании в Институте им. В. П. Сербского установлено: мать не помнит. Известно, что она вела аморальный образ жизни, злоупотребляла алкоголем, рано оставила сына. Во второй раз отец женился, когда сыну было 3 года, однако через год после рождения дочери брак был расторгнут. Сам П. причиной развода считает себя. Отец всегда был строгим, жестким человеком, часто прибегал к физическим мерам воспитания, особенно в школьные годы, когда мог чуть ли не ежедневно жестоко избивать сына. Учиться П. не любил, при первой же возможности отвлекался игрой. До 13 лет любил играть в солдатики. В детстве отличался замкнутостью, стеснительностью, неуверенностью, боязливостью, впечатлительностью, легко поддавался внушению, испытывал страх темноты, безоговорочно подчинялся родителям, считался «образцовым ребенком». До 10 лет страдал ночным энурезом. Выделялся маленьким ростом, в связи с чем подвергался насмешкам и издевательствам. Общался в основном с подобными ему, в чем-то ущемленными ребятами. С 13 лет у него стали возникать утренние эрекции, появлялось возбуждение при виде обнаженного женского тела. С 15 лет на лице появились юношеские прыщи, что способствовало усилению идей ущербности, стеснялся своей внешности. С этого возраста стал быстро расти, за три года обогнал своих сверстников. С 16 лет стал обращать внимание на девушек, однако, несмотря на желание познакомиться, никогда не делал попыток ухаживания, испытывал неловкость, не знал, о чем с ними говорить, был убежден, что обладает малым запасом слов. Считал себя слабым, неполноценным. В этом же возрасте — первые эпизоды вуайеризма — испытывал интерес к подглядыванию за интимными отношениями. Онанизм с 17 лет, после разговоров сокурсников. В дальнейшем мастурбация 2—3 раза в неделю с представлением увиденных ранее половых актов. В 18 лет перенес в тяжелой форме корь, имела место клиническая смерть. Считает, что с 18 лет эрекция у него стала менее выраженной, приводит примеры, когда после первого семяизвержения не мог совершить мастурбацию повторно, несмотря на сохранившееся желание.

Находясь на обследовании в больнице, впервые побывал в морге, помогая персоналу управляться с трупами. Сначала был нерешителен, испытывал боязнь. Однако через месяц у него появился интерес к выполняемой работе. Испытывая любопытство, открывал лица умершим, нередко спускался в морг по собственной инициативе. В этот же период, помогая в деревне, стал забивать кроликов. Был при этом решительным, нравилось разделывать туши животных.

Появилась повышенная утомляемость, стал вспыльчивым, раздражительным, нервным, появились мысли о «необратимых и катастрофических» изменениях в сексуальной сфере, был крайне фиксирован на своих физических недостатках, в целях «оздоровления» начал усиленно заниматься мастурбацией, однако все более убеждался в своей несостоятельности. Считал, что изменился по характеру: из «паиньки-мальчика» превратился в конфликтного, вспыльчивого по мелочам и склонного к «истерикам» человека. Подолгу помнил обиды, длительно переосмысливал различные ситуации. Настроение было подавленным, тоскливым, эпизодически появлялись мысли о нежелании жить. Стали возникать состояния, когда был «какой-то не такой», особенно раздражительный, злобный, «как будто встал не с той ноги», в такие дни не ладилась работа, часто допускал ошибки, все делал как по инерции, «в задумчивости». Был фиксирован на недоброжелательном отношении к нему товарищей по работе, считал, что они замечают его неполноценность, выражающуюся в «узком кругозоре», «ограниченном запасе слов», «детском выражении лица». Жил как бы двойной жизнью, «отгораживался ширмой» от людей, подстраивался под общую массу, сам же предпочитал прогулки в одиночестве. Когда оставался наедине со своими мыслями, разговаривал вслух, анализировал свои переживания. Появлялись идеи самообвинения и самоуничтожения, считал, что является обузой для семьи, всем приносит несчастье. Тогда же стали появляться алкогольные эксцессы, выпивал несколько бутылок вина или пива.

В возрасте 20 лет впервые был осужден за обнажение половых органов и демонстративный онанизм перед женщинами. Тогда половое возбуждение возникло внезапно, мысль о самоудовлетворении пришла «сама по себе», вдруг, как «дуновение ветерка». Тяжело переживал случившееся. Стал еще боле замкнутым, скрытным, преобладало тоскливое настроение с оттенком гневливости, раздражительности, обдумывал способы ухода из жизни. Угнетали ухудшившиеся взаимоотношения в семье, а также изменившееся в нему отношение на работе.

Обвиняется в том, что он около 22 часов, находясь в состоянии опьянения, возле сквера обнажил половой член и пытался привлечь внимание идущих навстречу женщин, на глазах которых примерно 15 минут мастурбировал, не реагируя на их замечания. После этого догнал одну из женщин, схватил одновременно за руку и грудь, продолжал демонстрировать половой член. После задержания показал, что перед случившимся выпил пиво, после чего с ним что-то произошло, потянуло на улицу, причину последующих действий пояснить не мог. Утверждал, что не помнит своего агрессивного поведения. Стыдился своего поступка, несколько дней после этого находился в шоковом состоянии, чувствовал себя опустошенным, все мысли сводились к самоубийству, обдумывал различные его способы.

Его рост 189 см, однако антропометрические данные свидетельствуют о задержке полового созревания. При проведении электроэнцефалографического обследования выявлены изменения биоэлектрической активности головного мозга преимущественно в височных отделах. При цитогенетическом обследовании выявлена хромосомная аномалия «дубль-Y».

При беседе выглядел хмурым, угрюмым, смотрел исподлобья, лицо оставалось малоподвижным, мимические реакции бедные, однообразные, невыразительные. Движения замедленные. С трудом включаясь в беседу, подолгу обдумывал вопросы, речь отличалась размеренностью, неторопливостью, голос оставался монотонным, нередко употреблял слова в их уменьшительном значении. В то же время держался несколько фамильярно, стремился произвести впечатление зрелого человека, хорошо разбирающегося в самых разных вопросах. С бравадой заявлял, что злоупотребляет спиртным, курит, нецензурно бранится и ничем не отличается от окружающих. При рассказе о себе застревал на малозначительных деталях, особенно фиксировал на рассказе о подростковом периоде, когда подвергался постоянным оскорблениям. Рассказывая о правонарушении, утверждал, что все случилось внезапно, накануне испытывал головные боли, звон в ушах. Говорил, что не помнит произошедшее после начала мастурбации, ссылается на «затмение», «помутнение сознания», как бы отключился, «расплывчато» воспринимал окружающее, осознал случившееся лишь в отделении милиции. С соседями по палате контакт оставался поверхностным, был придирчив к некоторым из них, некритичен к их явно болезненному состоянию, иногда агрессивен к ним. Большую часть времени проводил в постели, был задумчив, молчалив. Жаловался на головные боли, позднее засыпание, «отсутствие мыслей в голове». Настроение на протяжении всего времени обследования оставалось угнетенным, с оттенком раздражительности, ворчливости.

Приведенный случай демонстрирует общие для лиц с синдромом «дубль-Y» особенности. Сроки полового созревания при данной аномалии обычно растянуты, а его окончание характеризуется снижением интенсивности полового влечения. Мастурбация обычно неэффективная, сопровождается трудностями эякуляции и требует дополнительной стимуляции. При этом чаще всего выбираются и используются стимулы садомазохистического характера. Прием алкоголя также сопровождается у ХYY-индивидуумов сексуальным возбуждением на фоне дисфорического раздражительно-гневливого аффекта, что провоцирует реализацию сформировавшихся парафилий.

Особенности поведения лиц с синдромом «дубль-Y» стали рассматриваться как доказательство биологических причин агрессивного поведения, а само это состояние генотипа — как приводящее к такому поведению в силу наличия лишней мужской половой хромосомы и являющееся моделью врожденной агрессивности человека. В последующем работы по данной патологии были прекращены. Основными аргументами были обычные для антипсихиатрии обоснования, заключающиеся в том, что выявление таких лиц создает условия для их дискриминации. При этом совершенно не брался в расчет тот факт, что эти люди, чье развитие происходит в биологически измененных условиях, требуют как психиатрической помощи, так и социально-педагогической поддержки.

Нет достаточных оснований для объяснения парафильного поведения лиц с синдромом «дубль-Y» действием генетической информации дополнительной Y-хромосомы, или, как его иногда называют, «кариотипа агрессии». По мнению Н. И. Олейникова, генетический груз не приводит напрямую к агрессивному поведению, а сказывается в явлениях дизонтогенеза вследствие действия дополнительного хромосомного материала. Сходные нарушения индивидуального развития с развитием в последующем агрессивного и садистического поведения могут быть обусловлены действием других факторов. Даже приведенный случай свидетельствует о важной роли средовых, личностных факторов в постепенном формировании садистического влечения, а также о значении органического поражения головного мозга, причем довольно специфического для парафилий.

Само по себе различие в женском и мужском хромосомном наборе сказывается на развитии плода лишь с 6-й недели, когда под влиянием генов Y-хромосомы гонады, до того времени одинаковые у обоих полов, начинают постепенно дифференцироваться в семенники: С этого момента происходит запуск двух основных механизмов, определяющих развитие мужского пола,— дефеминизации и маскулинизации.

Дифференцирование по женскому типу не требует контроля со стороны гонад и в целом является с учетом некоторых упрощений поздним и эмбриогенетически пассивным процессом, тогда как создание мужчины требует от природы дополнительных усилий по видоизменению первичного эмбриогенетического материала и построению добавочных и потому довольно хрупких физиологических структур. Отражение этого чисто биологического феномена в дальнейшем сказывается и в социальных особенностях воспитания, различающихся по своей требовательности для разных полов. К маскулинности общество всегда относилось гораздо строже, чем к сохранению фемининности. Поведенческая активность, утверждающая маскулинность, одобряется, а отклоняющаяся от ее утвердившихся стереотипов отвергается половой моралью. Согласно принципу «маскулинной дополнительности» Д. Мани, для полноценного развития по мужскому типу требуются дополнительные усилия не только биологических, но и социальных составляющих на каждом этапе половой дифференциации.

Диморфизм полового поведения определяется степенью чувствительности нервных центров к внешним и внутренним стимулам, а также к действию половых гормонов. Благодаря бисексуальной, т.е. двойственной в половом отношении, организации нервных механизмов полового поведения самцы и самки млекопитающих наряду с типичным для данного пола поведением могут проявлять черты сексуального поведения, свойственного противоположному полу.

Существует целый ряд фактов, свидетельствующих о необходимости раннего воздействия мужских гормонов (андрогенов) для полноценного формирования мужского полового поведения у взрослых самцов. Основные данные были получены в ходе наблюдения над поведенческими реакциями крыс, которых кастрировали вскоре после рождения. Кастрация самцов крыс, произведенная не позже 10-го дня жизни, приводит у взрослых животных к мужской гомосексуальности. Независимо от характера вводимого затем стероидного гормона, такие самцы при контакте с нормальными самцами гораздо чаще приходят в состояние сексуального возбуждения, чем при контакте с самками. В то же время раннее воздействие мужских половых гормонов способствует усилению признаков мужского полового поведения. Причем даже женские половые гормоны (эстрогены), вводимые кастрированным сразу после рождения (неонатально) самцам, маскулинизируют их поведение. То, что именно центральная нервная система формирует гомосексуальность у неонатально кастрированных самцов, подтверждается ее исчезновением в результате операции, специально направленной на разрушение определенной части гипоталамуса. Таким образом, формирование полноценного мужского поведения у самцов млекопитающих требует достаточного уровня мужских половых гормонов во внутриутробном периоде развития мозга, когда происходит его половая дифференциация.

Факт о дефеминизирующем действии мужских половых гормонов в критическом периоде половой дифференцировки мозга были получены в результате опытов на самках млекопитающих. Так, широко известен факт, когда на плод женского пола воздействовали андрогенами, что приводило после их рождения к снижению полового влечения, бисексуальности или гомосексуальности. Известны наблюдения выраженного измененного сексуального поведения по типу самца у самок золотистых хомячков, которые испытали воздействие мужских гормонов (андрогенизацию) сразу после рождения. Эти опыты свидетельствуют об относительной автономности дифференциации нервных структур, ответственных за секс-специфические поведенческие акты. Высказывается предположение, что ранняя андрогенизация самок не только делает более чувствительными нервные элементы центра мужского поведения к влиянию половых стероидов, но и изменяет всю деятельность этой системы, связанной с мотивацией полового поведения. Некоторые придерживаются мнения, что маскулинизация и дефеминизация поведения в раннем онтогенезе, являясь раздельными, относительно независимыми процессами, нуждаются в различных количествах андрогенных мужских половых гормонов.

Все эти механизмы свойственны человеку. Классическими стали эксперименты Г. Дёрнера в 1972 г. Он выявил у мужчин-гомосексуалистов при внутривенном введении эстрогенного препарата реакцию, сходную с той, что присуща женской особи и которая никогда не наблюдается у мужчин с обычной психосексуальной ориентацией. Это явно указывало на отсутствие у них полноценной ориентации. Это явно указывало на отсутствие у них полноценной маскулинизации мозга. Был сделан вывод, что у мужчин с патологией полового поведения половые центры гипоталамуса сохраняют женский характер. Хотя это кажется противоречащим обычному мнению, у сексуального садиста может быть понижен уровень мужского полового гормона, причем такое встречается нередко. Это согласуется с теорией, согласно которой длительный дефицит поступления мужского полового гормона к клеткам мужского головного мозга, в первую очередь во внутриутробном (пренатальном) периоде, а затем после подросткового возраста (пубертата), может иметь демаскулинизирующий эффект и являться косвенной предрасполагающей причиной ненормальной мужской сексуальности, проявляющейся в виде сексуального садизма.

Однако на более раннем этапе указанная асимметрия в развитии сказывается на различиях в строении мозга. Тестостерон, один из основных мужских гормонов, влияет на скорость внутриутробного роста полушарий развивающегося мозга и ответствен за возможные различия в его строении у мужчин и женщин. Высокое содержание тестостерона в период внутриутробного развития может замедлять рост левого полушария у мужского плода по сравнению с женским и способствует относительно большему развитию правого полушария у лиц мужского пола. Отсюда могут быть объяснены некоторые функциональные, в том числе психологические, различия между мужчинами и женщинами. Так, в среднем женщины превосходят мужчин по вербальным, т. е. связанным с речью, способностям и уступают им в отношении математических и «пространственных».

Более современные взгляды предполагают, что основные отличия мужского и женского мозга связаны со степенью автономизации полушарий, которая у мужчин более выражена.

Пока не до конца ясно, как эти различия связаны с различием в сексуальных реакциях и половом поведении, однако несомненно, что эти связи имеются. Более того, в последнее время появляется все больше данных о зависимости парафильного поведения от нейрофизиологических нарушений. Исследования показывают, что сексуальные отклонения у мужчин связаны с нарушением функционирования доминирующего полушария с расторжением внутриполушарных связей.{13}

Однако одно из наиболее явных отличий заключается в выражении агрессии, которая однозначно относится к числу биологических характеристик маскулинности. Причиной большей принадлежности агрессии мужскому полу является ее зависимость от уровня тех самых мужских половых гормонов, которые уже сыграли свою роль однажды при формировании мужчины в эмбриональном периоде.

Результаты опытов на обезьянах позволили предположить существование причинной связи между изменениями физиологического уровня половых гормонов во внутриутробном периоде развития человека и социального поведения в дальнейшем. Так, воздействие мужских половых гормонов до рождения самок обезьян усиливает их агрессивное поведение в зрелом возрасте, которое является секс-специфической характеристикой социального поведения нормальных самцов. Особенно подробно ранняя стероидная детерминация агрессивного поведения изучена у золотистых хомячков и мышей. Любопытно, что в отличие от других видов млекопитающих самки золотистых хомячков ведут себя более агрессивно, чем самцы. При исследовании поведения на фоне заместительного введения тестостерона взрослых неонатально андрогенизированных, а затем кастрированных самцов обнаружилось, что раннее воздействие андрогена усиливает частоту их агрессивных реакций по отношению к нормальным самцам и самкам. В основе этого феномена лежит увеличение чувствительности нервных структур, опосредующих агрессивное поведение, к стимулирующему действию тестостерона.

Половые различия в агрессивном поведении мышей тоже зависят от разной чувствительности нервных структур к стимулирующему действию андрогенов. Самкам в первый день после рождения инъецировали тестостерон, а затем, уже во взрослом состоянии, их кастрировали и вновь ввели тестостерон, т. е. создали гормональную особь мужского пола. Драчливость у них стала выявляться в 93,8% проб против 8,3 у контрольных животных, т.е. примерно с такой же частотой, как у самцов. Кастрация новорожденных самцов мышей резко снижает выраженность агрессивного поведения в зрелом возрасте, а примерно у половины животных приводит к полной ее потере. Эффект выражен тем сильнее, чем раньше удалены гонады (половые железы). Эти и другие эксперименты показывают, что агрессивное поведение обеспечивается сочетанием воздействия тестостерона в критическом периоде половой дифференцировки, т.е. период половой дифференциации мозга и в фазе функциональной активности, т.е. в зрелом возрасте.{14}

К настоящему времени накопилось достаточно убедительных данных о контроле агрессии определенными структурами мозга. Эти данные были получены в основном в результате экспериментов с вживлением электродов в различные отделы мозга, а также при наблюдении поведения больных с поражением тех же его участков.

В начале 50-х годов У. Р. Гесс впервые обнаружил, что при стимуляции определенной части гипоталамуса поведение кошки становилось агрессивным, как в случае опасности. Она вела себя так, как ведут себя все кошки при столкновении с лающим псом, хотя этот внешний раздражитель отсутствовал. Нервная активность, исходящая из гипоталамуса, вызвала агрессивную реакцию, связанную со страхом, сама по себе. Позднее Уитлеем было показано превращение послушного прирученного животного в дикое после ограниченных разрушений вентро-медиального ядра гипоталамуса. Агрессивное поведение этих животных было настолько реальным, что представляло опасность для жизни экспериментатора. Подобные же эксперименты были проведены на обезьянах. Раздражение по радио некоторых участков зрительного бугра или центрального серого вещества вожака усиливало его агрессивность и побуждало совершать нападения на других животных группы. Однако его враждебность была целенаправленна в соответствии с прежним опытом, так как он обычно нападал на другого самца-соперника и никогда не трогал самку, свою подругу.

Таким образом было показано, что раздражением электрическим током определенных участков мозга можно вызвать внутривидовую вражду, проявления которой зависят от взаимоотношений животных в группе. Интерпретируя результаты этих экспериментов, X. Дельгадо указывал, что хотя генетические факторы и накопленный опыт оказывают влияние на нейрофизиологические процессы, а возможно даже создают их, однако мозг играет роль непосредственного толкователя поступающей извне информации и определяет поведенческие реакции.{15}

На основе этих экспериментов были предприняты попытки контроля агрессии. Оказалось, что структуры, участвующие в подавлении агрессивного поведения, расположены по-соседству с областью мозга, раздражение которой подавляет голод. При раздражении этого отдела хвостатого ядра макак-резус, обычно настроенный злобно, становится спокойным. Аналогичные результаты были получены на шимпанзе. Однако наиболее эффективными стали эксперименты с быками, злобность которых специально повышают с помощью отбора на протяжении многих поколений для боя на арене. Вид человека вызывает смертоносную атаку со стороны быка. После вживления в мозг нескольких быков электродов были проведены эксперименты в загоне во время атаки. Управляемая по радио стимуляция гипоталамуса позволяла остановить быка в самый разгар нападения.

Одним из наиболее важных вопросов, возникающих при исследовании агрессивной сексуальности, тем более когда она становится фиксированной формой поведения, является проблема взаимосвязи механизмов агрессии, полового поведения и удовольствия. Обычно положительное и отрицательное подкрепление поведенческих реакций исследовалось с помощью «ящика Скиннера» с рычагом, потянув за который, животное получает вознаграждение. Однако по-настоящему психология соединилась с нейрофизиологией после того, как Дж. Олдс и П. Милнер видоизменили «ящик Скиннера» таким образом, что при нажатии на рычаг животное могло направлять кратковременное прямое раздражение в какую-либо часть мозга через вживленные электроды. Это нововведение привело к открытию ранее неизвестного положительно-подкрепляющего механизма в базальной части переднего мозга. При таком расположении электродов животное повторно раздражало собственный мозг, отказываясь от всякой другой активности на длительные периоды времени. Вид животного, жадно повторяющего самораздражение, явно свидетельствовал о гедонистической природе его поведения, т. е. о получаемом наслаждении.

Разрушение в эксперименте одной из областей самораздражения сопровождалось не только усилением агрессивности, но и поглощением огромных количеств пищи без насыщения. Поэтому данное ядро было обозначено как центр насыщения, влияние которого сводится к снижению аппетита и исчезновению чувства голода. Частота самораздражения этого отдела мозга зависела от степени голода. При ином расположении электродов частота самораздражения изменяется при кастрации или введении половых гормонов. Это может объясняться той ролью, которую играют некоторые отделы промежуточного мозга в регуляции половой активности.


Субъективный эффект раздражения этих участков мозга у человека, и прежде всего миндалевидного ядра, указывают, что возникающие при этом впечатления носят обычно неприятный характер и, подобно ауре при психомоторной эпилепсии, выражаются главным образом в чувстве страха. В других клинических наблюдениях при судорожных припадках или ранениях мозга возникает ощущение удовольствия. Таким образом, нервные механизмы поощрения и наказания расположены скорее всего вблизи друг от друга. Открытие этих двух анатомически обособленных механизмов, одного — для наказания, а другого — для вознаграждения, создало физиологическое обоснование двойственной мотивировки поведения, связанного с гедонизмом.

Не менее показательными стали эксперименты с удалением тех или иных областей мозга. М. Клювер и П. Бьюси в 1939 г. удаляли у обезьян обе височные доли вместе с миндалиной и гиппокампом. После операции обезьяны вели себя более чем странно. Они больше не боялись змей, при виде которых до операции приходили в ужас. Они также не могли проявлять нормальную агрессивность, которую обычно использовали для поддержания взаимоотношений в группе или для защиты. Их сексуальная активность не только повысилась, но стала неупорядоченной, и они пытались спариваться даже с животными другого вида. Наконец, они брали в рот не только пищу, но и всевозможные предметы. Иными словами, удаление этих частей мозга лишало обезьян способности понимать, что для них хорошо, а что плохо. Они не могли уже различать пригодную для себя пищу или выбирать подходящего полового партнера.

Психиатрам известны сходные нарушения у больных с повреждениями височных долей мозга. Поведение, наблюдаемое у таких больных, называется «синдромом Клювера-Бьюси». Самыми известными работами в этом направлении стали исследования Г. Гасто с сотрудниками, которые описали специфические поведенческие изменения у больных височной эпилепсией, отсутствовавшие среди лиц с генерализованной пароксизмальностью. Оказалось, что у височных эпилептиков с аномальным сексуальным поведением наблюдается синдромокомплекс, представляющий собой противоположность синдрому Клювера-Бьюси. Всего было выделено 18 отдельных характеристик таких больных, которые при группировке их в три категории сводятся к ригидности, усиленной эмоциональности и глобальной гипосексуальности.

Примером может служить следующее наблюдение.

Ч., 38 лет, обвинялся в изнасиловании.

Его родной брат страдал эпилепсией. Дед по линии матери отличался вспыльчивостью и «бешеными выходками». Отец по характеру «прямолинейный», трудолюбивый, решительный, «нудноватый», был склонен к назиданиям, часто вступал в конфликты с матерью, иногда доходило до драки. Мать — требовательная, вспыльчивая, но отходчивая. В раннем возрасте Ч. перенес тяжелую операцию под наркозом. После этого по ночам часто плакал, кричал, вздрагивал. В 5 лет у него во время игры «отнялись ноги», несколько часов не мог ходить, за медицинской помощью не обращались. В школе учился легко. По характеру был обидчивый, капризный, неуравновешенный. Среди сверстников стремился к лидерству. Часто дрался. При поражении своей команды или другой неудаче внезапно появлялись слезы, не мог себя сдержать, охватывала дрожь, иногда неожиданно терял равновесие, плохо воспринимал окружающее. Дома был груб, эгоистичен. Имел много друзей. Был склонен к различным выдумкам и фантазиям, почти полностью отключался от действительности. Эти эпизодические погружения в мир грез были второй жизнью. Испытывал повышенный интерес к кладбищу, тягу к огню. Когда в ответ на замечание его «колотила дрожь», начинал кричать, плакать, совершал демонстративные попытки самоубийства. Подобные состояния возникали несколько раз в год и длилась до нескольких часов. В 15 лет перенес травму головы с кратковременной потерей сознания, после чего стал более конфликтным, вспыльчивым, отмечал ухудшение памяти и головные боли.

В 17 лет — первая попытка близости, оставшаяся неудачной из-за исчезновения эрекции непосредственно перед половым актом. При осуществлении, наконец, полового акта удовольствия не получал, испытывал боль.

Окончил юридический факультет Университета. Начал употреблять спиртные напитки, в состоянии опьянения становился нетерпимым к чужому мнению, часто вступал в мелочные ссоры, иногда был груб, агрессивен. В возрасте 20 лет женился, в первую брачную ночь испытывал опасения, боялся, что вновь не наступит эрекция. Отношения в семье были неровные, особенно после рождения детей. Мог ударить, оскорбить жену, после чего быстро успокаивался, просил прощения. Через два года семья распалась.

Дважды был судим за избиение сожительницы. Хватал ее за волосы, бил головой о стену, кулаками и ребром ладони по лицу, голове и шее, другим частям тела. Раздев ее догола и связав полотенцем, положил на кровать, ввел во влагалище бутылку, а когда она пыталась кричать, зажимал ей рот рукой, давил коленом голову, связав ее телефонным шнуром, наносил множество ударов по оголенным частям тела. Однако через год вновь был осужден за изнасилование приглашенной в гости женщины. Отбывая наказание в ИТК, рассказывал легенду о том, что он «бывший разведчик», в деталях описывал «выполненные задания», почувствовав недоверие, обижался.

Причиной обследования в Институте им. В. П. Сербского явилось обвинение Ч. еще в одном изнасиловании. В тот день они со своим знакомым долго приглашали К. в гости. Выпив с ними несколько рюмок спиртного, она хотела уйти, однако Ч. затащил ее в смежную комнату, связал руки, засунул в рот кляп. Приступил к избиению, говорил, что наказывает ее за то, что долго не соглашалась идти к ним, и он научит ее быть покорной. Бил ее ремнем, шнуром от кипятильника. В дальнейшем совершил несколько насильственных половых актов, в том числе и в извращенной форме, после чего водил кипятильником по телу, заставлял раздвигать ноги, зажигал спички и тушил их во влагалище, заставлял брать половой член в рот. В период следствия оправдывался, отрицал совершение каких-либо насильственных действий, цинично отзывался о потерпевшей, утверждал, что она рассказывала о «французской любви» и своих любовниках, после чего у него якобы был провал в памяти.

При электроэнцефалографическом исследовании выявлены диффузные изменения биоэлектрической активности головного мозга с тенденцией к пароксизмальным проявлениям височных структур.

В беседе с психиатрами жаловался на головные боли в височной и затылочных областях, головокружения, повышенную утомляемость и раздражительность, провалы памяти, непереносимость жары, духоты, езды в транспорте. Охотно и красочно описывал свои переживания. Отмечал различного рода «вспышки ярости», приступы ужаса и припадки с потерей сознания, заканчивающиеся сном, после припадка чувствовал себя разбитым, испытывал головные боли и слабость во всем теле, подобные состояния повторялись около 10—12 раз в течение всей жизни и не были связаны с каким-либо внешним поводом. Наряду с этим описывал состояния, когда в ответ на замечания возникла «истерика», проявлял агрессивные тенденции либо совершал суицидальные попытки. Рассказывая о своей сексуальной жизни, отмечал «хладнокровное» отношение к женщинам, не менявшееся и во время полового акта, к которому всегда относился как к чему-то низкому. Делал акцент на том, что интимные отношения для него имели второстепенное значение и отказ от близости могли повлечь даже малосущественные поводы, например малейший нежелательный запах женщины. Пассивная подчиняемость женщины обычно отталкивала, тогда как привлекали гордые, считавшиеся неприступными, женщины, которых приходилось активно подчинять. Нравились стыдливость и смущение, когда женщина отдавалась, оказывая сопротивление. Возникающее в эти моменты состояния описывал как «разрывающуюся связь между мозгом и нервами, когда просыпается инстинктивная сила». Говорил, что в последнее время замечает ослабление потенции.

Приведенный случай интересен, в частности, тем, что он показывает специфическую роль патологии лимбической области в генезе парафильного поведения. До недавнего времени актуальным оставался спор о природе аномального сексуального поведения у височных эпилептиков, которое некоторыми психиатрами отграничивалось от собственно парафилий. Оно ставилось ими в один ряд с такими сексуальными проявлениями, как спонтанная эякуляция, сексуальное возбуждение, наблюдающиеся в момент психомоторного приступа. Между тем мы видим, что, хотя аномальное сексуальное поведение может быть спровоцировано пароксизмальными расстройствами, оно тем не менее относится к стойким психопатологическим образованиям, не обязательно совпадая с эпилептическими приступами.

Есть основания считать, что так же, как и другие парафилии, сексуальный садизм является болезнью мозга. Болезнь поражает мозговые центры и проводящие пути, ответственные за половой диморфизм, половое возбуждение, сексуальное поведение и воспроизводство вида. Главным образом повреждается лимбическая система мозга, ответственная также за агрессивность и атакующую защиту как особи, так и вида. При сексуальном садизме мозг патологически активируется для передачи сигналов к нападению одновременно с сигналами полового возбуждения и сексуального поведения. Такое патологическое смещение этих сигналов происходит в результате нарушения протекания химических процессов в мозгу. Нарушения могут возникать по причинам легко различимым, таким, как повреждение мозга в результате роста опухоли, открытой или закрытой травмы головы. В других случаях нарушения могут возникать вследствие субмикроскопических и достаточно тонких изменений, которые могут быть распознаны лишь при помощи современной технологии сканирования головного мозга.

Поэтому любое воздействие, повреждающее мозг, включая влияние в эмбриональный период развития, приводит к возникновению органических условий для аномалий сексуальности.

Таким образом, для того чтобы понять сущность и природу сексуального насилия, нужно принимать во внимание не только социальные и психологические, но и его биологические факторы и механизмы.





6. Парафилии: общественные и индивидуальные предпосылки


До недавнего времени практически все данные о биологической, органической природе парафилии отечественными психиатрами отрицались. Сексуальные извращения объявлялись результатом почти исключительно социальных факторов. Подобная позиция позволяла высказывать потрясающие своей абсурдностью утверждения об актуальности проблемы аномального сексуального поведения лишь для капиталистических стран, где, в отличие от нашего социалистического общества, наблюдается прогрессирующий рост сексуальных извращений. Остается надеяться, что подобные высказывания были всего лишь уступкой царившим политическим нравам и не отражали действительного понимания генеза данной патологии.

Вместе с тем необходимо помнить, что влияние социальных, общественных факторов действительно трудно переоценить, поскольку в поведении каждого индивида, даже с аномальной психикой, находят отражение весь накопленный данным обществом исторический опыт, существующие в нем установки и тенденции развития. Появление и учащение того или иного поведения в конкретный исторический период отнюдь не случайно, а вполне закономерно.

Филипп Арьес в своей книге «Человек перед лицом смерти» достаточно убедительно показывает постепенное слияние в восприятии человека западной культуры смерти и сексуальности, начавшееся в XVII в. По его мнению, в первый период это происходило в сфере бессознательного и невысказанного, когда во влекущей красоте мертвого тела, в искушении любви к мертвецу, наполняющей искусство, современники еще не ощущали сексуальной природы своей склонности к мучению плоти. Нагромождения сцен пыток и казней с наготой палачей и жертв оправдывалось нравоучительными и благочестивыми целями. Театр эпохи барокко в своем стремлении усилить и разжечь любовь помещает ее как можно ближе к смерти, хотя это сближение еще не доходит до эротического предела и не переходит границы запретного. Однако уже в XVIII в. литературой завладевает мощное движение коллективной чувственности, заставившее обнажить то, что ранее было замаскировано и скрыто. Тексты уже изобилуют историями о любви к мертвецам и с мертвецами. Если в театре барокко любовник, желающий овладеть умершей красавицей, замечает, что она жива, до того, как исполнит свое намерение, то в литературе конца XVIII — начала XIX вв. это обнаруживается лишь после соития. Примечательно, что как раз в это время, в 1781 г., появляется памятная записка, адресованная генеральному прокурору Парижа по поводу непристойностей, связанных с погребением. В ней указывалось, что «тела, опущенные в общую яму, ежедневно подвергаются самому недостойному надругательству. Под предлогом исследований люди, не довольствуясь трупами, отдаваемыми больницам, похищают также мертвые тела с кладбищ и творят над ними все, что могли внушить им непочтительность и распутство».

Одной из теорий, пытающейся объяснить влияние социальных факторов на сексуальное насилие, является теория «последней капли». Ее центральным пунктом является положение о том, что преобладание в обществе тенденций к одобрению использования физической силы для достижения социально желаемых целей — таких, как порядок в школе, контроль над преступностью, доминирование в военной сфере — повышает вероятность генерализации этой легализованной силы в другие сферы жизни, такие, как семья, взаимоотношения между полами, то есть в те области социального существования, где применение силы как раз менее всего желаемо и ожидаемо. Иногда взаимопроникновение и слияние легализованных форм насилия с сексуальной агрессией используется даже как самооправдание, включаясь в рационалистические защитные системы, как это было в одном из случаев.

Испытуемый С., 39 лет, в Центр поступил 3.07.91 г.

Обвиняется по ст. 113 УК РСФСР в истязании малолетних детей.

Отец злоупотреблял алкоголем, погиб в 1989 г. С. родился старшим сыном в семье, с применением щипцов, с родовой травмой. Имеет двух сестер-близнецов на 7 лет младше. Детские инфекционные заболевания перенес без осложнений. В детстве воспитывался только матерью, из-за частых наказаний боялся ее. Отец к сыну относился равнодушно. По характеру испытуемый формировался общительным, упрямым и настойчивым. В школе обучение начал своевременно, учился посредственно. Первая эякуляция в 12 лет при мастурбации. В этом же возрасте, когда с товарищами играючи хлестали друг друга хворостинами, у него возникла эрекция. В последующем стало нравиться, когда наказывали его самого или когда сам он кого-либо наказывал. После окончания 8 классов учился в железнодорожном техникуме, работал машинистом. С 1971 по 1973 гг. служил в ракетных войсках, зарекомендовал себя с положительной стороны, уволился на общих основаниях в звании прапорщика. По словам испытуемого, в армии у него периодически появлялись прежние мысли о насилии; будучи в звании старшины двух солдат сек розгами по ягодицам. После возвращения из армии проживал с бабушкой, работал машинистом электровоза. В возрасте 21 года на фоне повышения температуры обострились мысли об избиении мальчиков. Тогда нашел мальчиков, бросивших в идущий электровоз камень, стал их бить и почувствовал возбуждение. Впервые был госпитализирован в психиатрическую больницу в 25-летнем возрасте. В отделение был доставлен из милиции по подозрению в избиении подростков. За время пребывания в больнице был доступен контакту, внешне спокоен, подчиняем, охотно принимал назначенное лечение. При беседе рассказывал, что в 12-летнем возрасте, случайно увидев обнаженного мальчика, испытал «половое удовлетворение». С тех пор испытывал влечение к малолетним мальчикам, однако не совершал каких-либо конкретных действий, направленных на его реализацию. Был выписан с диагнозом «Психопатия перверсного круга. Затянувшаяся невротическая реакция». После выписки из стационара испытуемый вскоре женился, от брака имеет двух сыновей. Жена испытуемого отмечает, что С. по характеру очень вспыльчивый, нервный, раздражительный, замкнутый и необщительный. Практически все свободное время проводил в кругу семьи, с пристрастием занимался воспитанием детей, помогал старшему сыну в приготовлении домашних заданий, особенно французского языка. Был очень требовательным, «страшно нервничал», если сын получал двойки. Однажды сильно избил его из-за плохой оценки, в связи с чем мать испытуемого написала заявление в милицию. В начале семейной жизни половые акты совершались регулярно, 1—2 раза в неделю, условно-физиологический ритм — 3 раза в месяц с 26 лет. Эксцессы на протяжении жизни отсутствовали. Установившаяся длительность полового акта 2—3 минуты, для возникновения эрекции жена прибегала к мануальной стимуляции. К петтингу никогда не прибегал, по его словам, никогда даже не целовал жену. Жена отмечает, что «процесс возбуждения» у него длился очень мало, эрекция была слабой, семяизвержение наступало при плохом напряжении полового члена. Около 3 лет назад испытуемый отказался спать с женой в одной постели, ссылаясь на то, что с ней он не высыпается, а это чревато железнодорожной катастрофой. После этого перенес свою кровать в комнату старшего сына. Периодически при стирке белья жена замечала на внутренней поверхности трусов, постельном белье подсохшее серое вещество, что муж объяснял происходящим у него время от времени самопроизвольным семяизвержением. С его слов, поллюции наблюдались до 3 раз в месяц, обычные эротические сновидения связаны с избиением мальчиков по ягодицам. Утренние эрекции сохранны. В 1990 г. имел с женой только один половой акт. Со 2.08 по 11.09.91 г. находился на обследовании в клинической больнице Главсанупра МПС СССР, откуда был выписан с диагнозом: «Вегето-сосудистая дистония с явлениями термоневроза». За время пребывания в отделении предъявлял жалобы на слабость, потливость, субфебриллитет с 21 года, появившийся после перенесенного гриппа и орхита.

Как следует из материалов уголовного дела, испытуемый обвинялся в том, что в период с 1987 по 1990 г. под видом сотрудника милиции, дружинника или железнодорожника истязал малолетних детей, избивая их попавшимися под руку предметами или ремнем. У потерпевших были обнаружены телесные повреждения в виде гематом, ссадин и ушибов ягодичных областей и передней брюшной стенки. Согласно их показаниям, в период избиения испытуемый отсчитывал вслух количество ударов, держа при этом руку в кармане брюк. В период следствия испытуемый рассказал, что при виде мальчика его «бросает в дрожь», он возбуждается, а при избиении испытывает половое удовольствие с эякуляцией. В период следствия ему была проведена стационарная судебно-психиатрическая экспертиза. В психическом статусе каких-либо изменений со стороны психики описано не было, он был признан психически здоровым, вменяемым.

При обследовании в Центре было выявлено следующее.

Неврологическое состояние. Асимметрия носогубных складок. Сухожильные рефлексы оживлены. На глазном дне отмечается незначительное сужение мелких артерий. По его словам, однажды наблюдалась потеря сознания, периодически возникают пароксизмы тремора. Артериальное давление 160/100 мм рт. ст., при измерении температуры выявлен субфебриллитет 37,2°С.

Сексологическое обследование. Трохантерный индекс 1.81 (180:99). Нормостеник (Е — 100.0), гинеко-морф (ИТ — 82). Отложение жира по женскому типу, сильно выражены грудные железы, диаметр правого соска 3 см, левого — 4 см. Проба Жерико с инверсией. Длина полового члена 11 см, окружность 10 см, головка закрыта. Оволосение лобка с тенденцией к горизонтали.

Психическое состояние. Держится с подчеркнутым достоинством. На вопросы отвечает неохотно, с раздражением, стремится во всем представить себя с более выгодной стороны, обстоятелен. Характеризует себя жестоким, эмоционально холодным, замкнутым человеком. Поясняет, что во всем любит «порядок и чистоту», с раздражением заявляет, что ему «надоел бардак в стране, демократия», подчеркивает свою приверженность дисциплине и диктатуре. Сообщает, что из-за своей требовательности он много страдал, так как на производстве часто возникали конфликты, ссоры, а некоторые сотрудники даже боялись его. Одновременно сообщает, что не мог оправиться в присутствии кого-то, иногда по нескольку дней из-за этого не было стула. Заявляет, что многие годы страдает «сексуальным расстройством», упрекает врачей в том, что его не лечили и «запустили болезнь». Утверждает, будто несколько раз обращался за помощью, а от него «отмахивались». Рассказывал, что до сих пор тяжело переживает тот факт, что в детстве его наказывала мать, а не отец, (отец его «не замечал», «даже пальцем не тронул», «интересовался вскользь», «натравливал мать». Долго мечтал о дружеских отношениях с отцом. Ненавидел его за то, что тот не обращал на него внимания, «сам не наказывал, заставлял мать». Матери до сих пор боится, так как она всегда всем командовала, вмешивалась в его семейную жизнь, «не давала бить детей». Очень осторожно, иногда намеками сообщает о том, что в последние 5—6 лет испытывает сексуальное удовлетворение от избиения мальчиков 8—12 лет. Не скрывает, что подобное влечение его устраивало, однако настойчиво подчеркивает, что к совершению подобных актов его «влекла какая-то сила», при возникновении желания доминировало пониженное настроение с раздражительным, злобным оттенком, и даже увиденное объявление о его розыске с описанием не могло его остановить. Поясняет, что избивал детей 1—2 раза в неделю, в эти моменты эрекции не было, семяизвержение было подобно мочеиспусканию. Заявляет,что в последнее время перед задержанием он даже потерял чувство предосторожности. С раздражением обвиняет родителей, которые отпускали детей гулять в Ботанический сад, мало занимались воспитанием и не наказывали потерпевших детей. Демонстративно утверждает, что он «воспитывал» детей и избивал их «по согласию». В категоричной форме подчеркивает, что все потерпевшие — хулиганы и заслужили подобное обращение, так как разбивали окна проходящих поездов. С несколько нарочитой гордостью утверждает, что родители должны его благодарить за то, что он только избивал их детей, а не убивал их. Одновременно сообщает, что в последнее время при наказании сына также испытывает сексуальное возбуждение, иногда намеренно играл с ним «на наказание, на ремень». Утверждает, что за исключением жены никогда не вступал в половые связи с женщинами. К жене испытывал отвращение, хотя она делала все, что он ни приказывал; порой наказывал и ее «плеточкой». Во время полового акта с ней представлял детей и сцены насилия. Не скрывает, что его возбуждают сцены насилия в книгах и фильмах, после сновидений с подобной тематикой наблюдается семяизвержение. Указывает также на укорочение периода сна, якобы обычная продолжительность сна для него — 4 часа в сутки. В беседе преобладают внешнеобвиняющие тенденции, жалуется на избиения его сокамерниками и конвоем, тут же заявляет, что «не любит, ненавидит» людей вообще. В отделении формально общался с соседями по палате и медицинским персоналом, режим не нарушал.

При экспериментально-психологическом исследовании на первый план выступают индивидуально-психологические особенности в виде эгоцентричности, эмоциональной холодности и неустойчивости с легко возникающими реакциями раздражения, недостаточностью интеллектуального контроля, прогноза возможных последствий своих действий с преобладанием внешнеобвиняющих реакций. В тесте ММР1 отмечена повышенная женственность, утонченность, сентиментальность, жеманность и манерность, кроме того, определяются эмоциональная незрелость, легко возникающая агрессия. Ярко выражена тревожность и чувство страха. В тесте Люшера выявлена пассивно-оборонительная позиция, агрессивность, которая носит защитный характер. В «Тесте руки» на фоне отсутствия прямых агрессивных тенденций выявлено преобладание эксгибиционистских.

Изучение бесписьменных культур показало, что общества, имеющие религиозные системы с жестокими и карающими божествами, имеют тенденцию полагаться в основном на физическое наказание. При исследовании современных наций обнаружилось, что скрытая поддержка привычного убийства, например на войне, отражается на высоком уровне криминальных убийств, насилия над детьми и насыщенности насилием искусства. Поэтому изнасилования могут являться одним из проявлений тех культурных форм, которые допускают и мирятся с насильственным поведением в других областях жизни.

Одной из иллюстраций данной теории является анализ изнасилований среди гузий, проживающих на юго-западе Кении. Принятый в данной культуре супружеский сценарий, поощряющий мужчину к использованию силы и принуждению жен к половой связи, переносится на досупружеские связи и в конце концов определяет высокий уровень изнасилований в целом.

Точно такие же закономерности обнаруживаются и при исследовании различных субкультур. Например, имеется положительная корреляция между арестами за изнасилование и арестами за другие насильственные преступления. Из этого следует, что существуют особые субкультурные нормы сексуального поведения, существенно отличающиеся от общепринятых и поддерживающих изнасилования.

Различия, однако, обнаруживаются не только между субкультуральными группами внутри одного сообщества, но и между различными культурами, каждой из которых свойственна различная степень приемлемости сексуального насилия. Показательны в этом отношении эротические сказки русской народной культуры. Они рассказывают о множестве героев, сочувственно описывают их сексуальные подвиги, например овладение спящей красавицей, считают допустимым обесчестить, изнасиловать девушку в отместку за отказ выйти замуж и т. д.

Примечательно, что социальные факторы, оказывающие влияние на сексуальную агрессию, могут оказаться самыми неожиданными. Например, легализованное насилие более распространено в сельских штатах и штатах с диспропорциональным соотношением разведенных и семейных мужчин. Высокий процент разведенных мужчин приобретает значение существенного предиктора изнасилований. Одно из объяснений этого факта заключается в том, что испытываемые ими чувства гнева и неприязни к прежним женам распространяются на других женщин и постепенно на взаимоотношения между полами в целом, что создает в данном обществе соответствующую антагонистическую атмосферу, увеличивающую риск изнасилования.