Сексуальные преступления. Чикатило и другие

— нарушения психики, которые ослабляют волевые механизмы, способствуют тому, что возникающие у лиц с такими нарушениями половые потребности чаще приводят к преступному сексуальному, в том числе насильственному, поведению. Удовлетворение такой потребности у них не опосредуется социальными нормами, запретами или ограничениями, а потому путь от ее появления до действий по ее реализации короче. Сами же действия достаточно примитивны, иногда внезапны; они подчас и непродуманны, очень редко включают в себя предварительное планирование и тщательную подготовку, сокрытие следов преступлений и т.д. Поэтому успешно предупреждать половые преступления лиц с психическими аномалиями во многих случаях сложно;

— существенное влияние на сексуальное преступное поведение лиц с психическими аномалиями оказывает их внушаемость. Весьма наглядно это проявляется в групповых изнасилованиях, в совершение которых таких лиц, например олигофренов, втянуть легко, особенно учитывая, что многие из них иным путем не могут удовлетворить свои сексуальные нужды.

Очень важно отметить, что психические аномалии существенно затрудняют усвоение социальных норм, регулирующих отношения между полами. Но это обстоятельство следует рассматривать не изолированно, а в контексте всех связей и отношений лиц с такими аномалиями. Дело в том, что в социально-психологическом плане они отличаются отчужденностью от социально одобряемых ценностей и малых социальных групп, большей, чем здоровые люди, выключенностью из нормального общения, дезадаптацией в микросоциальной среде, ослаблением связей с окружающими. Происходит это и потому, что они обладают субъективно слабыми адаптивными возможностями, и потому, что сама среда их часто выталкивает. Поэтому предупредительное влияние на них других людей в значительной мере неэффективно. В целом, чем хуже человек адаптирован, тем труднее удержать его от антиобщественных действий.

Разумеется, никакой фатальности в совершении сексуальных преступлений, как и любых других, лицами с психическими аномалиями не существует, хотя их среди преступников больше, чем среди законопослушных людей. Криминогенное действие таких расстройств неизбежно лишь на массовом уровне, т. е. на уровне преступности или вида преступности, но отнюдь не отдельного человека. Даже олигофрены при надлежащем воспитании не будут нарушать сексуальные запреты.

Итак, влияние психических аномалий на совершение изнасилований, как и других преступлений, неоднозначно. Поэтому никогда не следует, узнав о совершении необычного сексуального правонарушения, уверенно говорить: «Это произошло потому, что преступник психически неполноценен».

Предлагаемая концепция причин изнасилований, основывающаяся на мотивации этих сексуальных преступлений, может быть названа компенсаторной, поскольку имеет место попытка компенсации индивидуально-психологических дефектов личности, и эта попытка реализуется в преступном поведении. Иными словами, проявляется стремление, как правило бессознательное, компенсации этих дефектов, которое обусловливает сексуальное насильственное преступление. И именно эти дефекты определяют то, что человек прибегает к насилию, а не к иным способам разрешения субъективно воспринимаемой и оцениваемой собственной жизненной ситуации.





3. Парафилии и их роль в сексуальном насилии


Термин парафилия (с греч. рага — около, ни к месту, изменено + рhiliа — любовь) впервые был использован Крауссом, а в последующем Б. Карпман ввел его в американскую психиатрию (1934 г.). Он обозначает различные формы отклоняющегося сексуального влечения, которое приводит к поведению, противоречащему стереотипам половой морали. В последнее время этот термин используется все чаще в качестве замены понятия «перверсия» (извращение) с тем, чтобы подчеркнуть биологические, медицинские аспекты отклонений полового влечения, а не фиксировать внимание только на нарушениях половых предписаний общества.

Согласно американской классификации психических расстройств, а также Международной классификации болезней парафилия является особым психическим (сексуальным) расстройством, ей предоставлено право на обособленное и равноправное положение наряду с другими болезнями. Это тем более обоснованно, что современные представления о природе аномального сексуального поведения определенно указывают на первостепенное значение нарушений целого ряда биологических процессов. Становится все более очевидным, что парафилии в конечном счете во многом связаны с патологией мозга, нарушение функционирования которого приводит к глубоким искажениям всего хода биологического и психического развития личности. Несомненно, что социальные влияния остаются крайне существенными, определяя совершенно различные условия для проявления имеющихся аномалий.

Поскольку любое отклонение сексуального поведения является в той или иной мере отражением более глубокого нарушения половой идентичности, т.е. целостного переживания и осознания себя как представителя пола, значимыми оказываются не только психофизиологические задатки, но и особенности раннего контакта с матерью и характера взаимоотношений между обоими родителями. Не менее важное значение имеет общая атмосфера, в которой происходит усвоение общепринятых ценностей и стереотипов поведения. Вряд ли возможно пройти мимо того факта, что у двух наиболее страшных садистов нашего времени детство, прошло в условиях оккупационного режима с неизбежно присущими ему элементами «садического» мира. У одного из них самым ярким впечатлением детства явились последствия бомбардировок, после которых он с трепетом вспоминал лежащие в лужах крови изувеченные человеческие тела. У другого своеобразное эмоциональное состояние с переживанием одновременно страха и сексуальных ощущений впервые возникло в ответ на убийство немцем собаки. В дальнейшем сочетание до блеска начищенных сапог и крови определили даже некоторые конкретные свойства объекта влечения, который обязательно должен был носить сверкающую обувь.

Сутью парафилий является использование в качестве стимулов сексуального возбуждения прежде всего запретов (табу) данной культуры. Несмотря на их в целом всеобщий характер, степень допустимости того или иного поведения различается в каждом обществе. Различная ценность отдельной человеческой жизни, достоинства личности, особенно если это касается женщины, может определить и ту дистанцию, которая существует даже в патологической психике, от аномальных побуждений до их воплощения, в частности в насильственных формах. Все эти условия, являясь социальными, могут становиться значимыми факторами только тогда, когда они превращаются в социально-психологические, т. е. когда они вступают во взаимодействие с определенной готовностью, создаваемой своеобразными биологическими условиями существования организма.

Стремление к нарушению социальных запретов в случае парафилий приводит к тому, что ряд из них связан с нарушением и уголовно-правовых норм поведения. В свое время именно это обстоятельство особо подчеркивал маркиз де Сад, писавший о первостепенном значении для достижения удовлетворения совершения преступления. Часто это отражается непосредственно в поведении лиц с парафилиями, которые намеренно стремятся к созданию эмоциогенных ситуаций, связанных с нарушением существующего закона. Это поведение начинает напоминать своеобразную игру, балансирование на лезвии бритвы. Типичный пример этого — поведение Джека-Потрошителя, давшего прозвище не одному своему последователю.

Осенью 1888 г. английские газеты, в том числе «Тайме», посвящали целые полосы странным убийствам в одном и том же квартале Лондона — Уайт-Чепл. Таинственный преступник, сразу же получивший прозвище «Джек-Потрошитель», совершал свои деяния стереотипным, хотя и нестандартным почерком. Одно из судебно-медицинских обследований гласило: «Вскрытие показало тридцать девять ранений, нанесенных двумя видами холодного оружия — ножом с длинным лезвием и хирургическим скальпелем. Десять ранений на горле, семнадцать на груди, тринадцать на животе...» Описание комнаты одной из жертв напоминало акт инвентаризации анатомического театра. Обычно он прежде всего перерезал им горло, затем вскрывал живот и рылся во внутренностях. Во многих случаях он вырезал наружные и внутренние половые органы и брал их с собой. В других случаях он удовлетворялся тем, что разрезал их на мелкие части. Все жертвы — женщины, обычно слегка за сорок лет, известные в своих кругах проститутки. В лондонских трущобах того времени, по оценке одного епископа, их было восемнадцать тысяч, хотя по данным полиции — не более восьми тысяч.

Полиция получила сотни анонимных писем от предполагаемого убийцы, на них тридцать четыре — с подписью «Джек-Потрошитель». Результаты графологического анализа были противоречивы, но постепенно полиция пришла к выводу, что убийца — иностранец, скорее всего поляк.

Особенно обескуражил полицию иронический тон посланий, убежденность преступника в безнаказанности. Некоторые письма были написаны в стихах. Иногда указывалась дата очередного убийства, которая сбывалась с точностью до одного-двух дней. В одном из конвертов была половина почки. Из примечания следовало, что другая половина пошла на дегустацию в жареном виде.

За ходом следствия следили все в Соединенном Королевстве, а королева Виктория даже давала полиции свои советы и рекомендации. Тираж газет рос, доходы владельцев ночных заведений катастрофически падали. Видя бессилие полиции, они создали Комитет бдительности и назначили солидное вознаграждение за поимку маньяка. Газеты, ориентируясь на общественное мнение, требовали смещения руководителей полиции. В результате ушел в отставку генерал Чарльз Уоррен, верховный полицейский комиссар Англии.

С 9 ноября 1888 г. убийства прекратились. Следы Потрошителя исчезли. Начальник лондонского уголовного розыска Роберт Мелвиль в своих записках пытался позднее занизить число жертв и поднять пошатнувшийся престиж полиции. Он даже утверждал, что располагал документами, устанавливающими личность преступника, но затем был вынужден уничтожить их. По словам Мелвиля, убийца был помещен в психиатрическую лечебницу, где и покончил с собой. Тем не менее профессиональные сыщики и детективы-любители продолжали пытаться установить истину, не выказывая большого доверия к словам сэра Мелвиля. Поиск продолжается и до сих пор. В 1959 г. вышла книга Дональда Мак-Кормика «Личность Джека-Потрошителя», в которой автор на основе анализа всех материалов приходит к выводу, что преступник был выходцем из России по фамилии Коновалов. Не исключалось, что у него была и вторая фамилия — Педаченко и что он работал в поликлинике, которую часто посещали проститутки Уайт-Чепла. Оказывается, в 1905 г. бюллетень российской хроники дал описание Коновалова-Педаченко (была указана еще и третья фамилия), которое совпадало с портретом, составленным лондонской полицией.

Помимо этой книги вышли и другие. Одна из них —«Квартирант», принадлежавшая известной романистке Лондес Беллок, была не раз экранизирована. Писательница сделала из Джека борца за очищение мира от скверны проституции, руководимого добродетельными побуждениями, прилежного чтеца Библии. Однако данное понимание вряд ли соответствует действительности, поскольку речь в этом случае шла о поведении человека с измененным сексуальным влечением.

Лишь совсем недавно в Ливерпуле нашли дневник, как полагают, настоящего потрошителя — Джеймса Мейбрика, торговца хлопком. Примечательна кара, постигшая Мейбрика,— он был отравлен своей женой Флоренс в припадке ревности в 1889 г.

Зачастую сам девиантный акт лиц с парафилиями становится для них не только способом удовлетворения сексуальной потребности, но и своеобразным способом собственной эмоциональной регуляции, связанным с изменением неудовлетворительного психического состояния.

А., 1954 г. р., в Центр поступил 3.03.89 г.

Дед его по линии отца в пожилом возрасте лечился в психиатрической больнице, покончил жизнь самоубийством. Отец злоупотреблял алкоголем, был агрессивным даже в трезвом состоянии, в состоянии раздражения дрался с матерью, бил мебель, дети в подобных ситуациях часто убегали из дома. Был строг с детьми, держал их в «ежовых рукавицах». До последнего времени отношения с отцом плохие, конфликты с ним периодически перерастали в драки. Больше тянулся к матери. Воспитывался вместе с младшим на три года братом, с которым, несмотря на возникавшие иногда ссоры, был дружен. Рос слабым, болезненным ребенком, дважды перенес воспаление легких. В школу поступил в 7 лет, успевал хорошо, принимал активное участие в общественной жизни, увлекался чтением, занимался спортом. По характеру был общительным, уравновешенным, имел много друзей. До 13 лет был невысокого роста, ниже многих подростков, однако затем стал быстро расти, значительно обогнав сверстников к 17 годам. В возрасте 12—13 лет, упав на катке, перенес травму головы с кратковременной потерей сознания, рвотой. В последующем отмечал у себя раздражительность, вспыльчивость, испытывал сильные приступообразные головные боли, сопровождавшиеся потерей бокового зрения справа, онемением правой половины лица, кисти, туловища. Состоял на учете в ПНД с 4.10.68 по 15.01.71 г. с диагнозом: «Посттравматическая церебрастения». На приемах был бледным, астенизированным, жаловался, что во время резких приступов была сонливость, отмечались шаткость походки, быстрая утомляемость. После лечения состояние его улучшилось, и с учета он был снят. Либидо платонического характера с 13 лет. Отмечает, однако, что «с юных лет» у него не складывались отношения с женщинами, в присутствии которых он терялся, чувствовал себя неуверенно, не мог установить более близких контактов. Первый половой акт в 16 лет с женщиной старше его на 2 года, по его словам, «легкого поведения», по ее инициативе. Несмотря на полноценную эрекцию и интромиссию, осталось ощущение неудачи, был уверен, что не соответствовал желанию партнерши и не смог ее удовлетворить. Онанизм с 17 лет, раз в месяц, с этого же возраста поллюции, которые в последующем (во время службы в армии) отмечались не чаще раза в месяц. С женщинами вступать в интимные отношения боялся, несмотря на предоставлявшиеся возможности, из-за постоянного опасения фиаско. Вторая связь в 18 лет с разведенной женщиной, с которой встречался полгода, не настаивая на интимных отношениях. Половой акт совершил с ней за несколько дней до проводов в армию, считает его также неудачным, кратковременным, хотя называет приблизительную его продолжительность 5 минут. Окончив 10 классов, работал слесарем и одновременно обучался на вечернем отделении МВТУ им. Баумана. С 1973 по 1976 г. служил в морских частях погранвойск. Уволился на общих основаниях в звании корабельного старшины, проживал с родителями, работал, продолжал учиться. В 23 года женился на разведенной женщине, старше его на 2 года, от брака имеет сына 1978 года рождения. Половую жизнь с ней начал после 2—3 месяцев встреч и за 3 месяца до регистрации брака. Первое время совместной жизни частота половой жизни достигала 4 актов в неделю, иногда с эксцессами. Максимальный эксцесс в этом возрасте — 3 половых акта. Считает жену легко возбудимой, форшпиль — 10 минут. Изредка употреблял алкоголь, в состоянии опьянения становился раздражительным, «возбужденным, вел , себя странно», утром говорил, что был как в тумане и не помнит происходившего. На работе в тот период зарекомендовал себя добросовестным, исполнительным, награждался почетными грамотами, заносился на доску почета, принимал активное участие в общественной жизни коллектива. В 1979 г. он впервые привлекался к уголовной ответственности за изнасилование, в связи с передачей его на поруки коллектива уголовное дело было прекращено. В производственной характеристике отмечается, что после этого случая он стал грубым, раздражительным, несдержанным.

В 1980 г. вновь привлекался к ответственности за попытку изнасилования и разбойное нападение после того, как в состоянии алкогольного опьянения напал на девушку, отобрал у нее сумку. В течение этого дня распивал спиртное, вечером стал преследовать гр-ку Д., напал на нее в подъезде, отобрал сумку и скрылся. В тот момент, по его словам, при виде женщины его «внезапно потянуло», возникло желание, постепенно нарастало возбуждение, появилось чувство «внутренней агрессивности», все тело «охватила дрожь», после чего стал догонять ее, а повалив наземь, сдавил горло, чтобы «заставить ее подчиниться». С 4.08 по 2.09. 81 г. находился на судебно-психиатрической экспертизе в Институте им. Сербского. В то время он был доступен контакту, выглядел несколько подавленным, акцентировал внимание на перенесенной в подростковом возрасте травме головы, отмечал, что в последние годы чувствовал себя бодрым, активным, несмотря на большие нагрузки, головные боли возникали редко. Правонарушения объяснял сильной степенью опьянения, заявлял, что случившееся помнит не полностью, «клоками», утверждал, что не владел собой, был «на полном автопилоте». Комиссия пришла к заключению, что А. хроническим душевным заболеванием не страдает, его следует считать вменяемым. А. был осужден на 6 лет лишения свободы. Из ИТК направлялся на стройки народного хозяйства, освободился в декабре 1985 г. В период отбывания наказания прибегал к мастурбации до 2 раз в месяц, поллюции наблюдались с той же частотой. После освобождения проживал с семьей, работал слесарем на комбинате, проявил себя технически грамотным, дисциплинированным специалистом, активно участвовал в рационализаторской работе. В мае 1987 г. был назначен сменным техническим мастером энергетической службы завода. В последнее время несколько изменилось отношение к работе, имел упущения, стал резок с руководством, вспыльчив, высокомерен.

Обвиняется в том, что 17.09.88 г. совершил изнасилование гр-ки К. в извращенной форме, при этом нанес ей множественные удары в область живота, душил за горло. В процессе следствия сообщил, что изнасиловал еще двух женщин подобным же образом. Потерпевшие отмечали, что он был не пьяным, но очень злым, угрожал убийством, сильно душил за горло, давил на глаза, разрывал рот, бил кулаками в живот, старался ввести половой член в рот или задний проход. При судебно-медицинском освидетельствовании у потерпевших были обнаружены кровоизлияния глазных яблок, ссадины на слизистой губ, шеи, кровоподтеки в области спины, глазниц, правого предплечья, волосистой части головы, радиальные трещины и надрывы в области заднего прохода. Во время следствия, давая показания, сообщил, что после возвращения из колонии с 1987 г. у него было много подобных незафиксированных случаев. Всегда было ощущение, что «это все делал не я, а кто-то другой», желание изнасиловать возникало «неожиданно», часто не помнил подробностей случившегося, «больше доверял показаниям самих потерпевших». Во время амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы сообщил, что периодически у него появлялись апатия, раздражение, он начинал «как бы представлять процесс изнасилования», ничем не мог отвлечься, заканчивалось все тем, что на улице встречал женщину, «набрасывался на нее, пытался душить». После изнасилования мучило раскаяние, появлялись мысли о самоубийстве. Вопросы о его психическом состоянии и вменяемости решены не были. При обследовании в Центре выявлено следующее.

Соматическое состояние. Высокого роста, астенического телосложения, пониженного питания, язык слегка обложен беловатым налетом. Заключение терапевта: «Хронический гастрит со сниженной секреторной функцией».

Неврологическое состояние. Асимметрия лицевого черепа. Ослаблена конвергенция, сглажена правая носогубная складка, легкая девиация языка вправо. Сухожильные рефлексы оживлены с расширением рефлексогенных зон. Брюшные рефлексы несколько снижены. Выраженный гипергидроз, акроцианоз. Дермографизм красный, стойкий. На краниограммах отмечаются пальцевые вдавления, усиление сосудистого рисунка. На электроэнцефалограмме имеются легкие диффузные изменения преимущественно в стволовой части головного мозга, на М-эхо смещения не обнаружено. Заключение невропатолога: «Вегетативная дисфункция. Мигренозный синдром».

Сексологическое обследование. Диспластичен, ближе к евнухоидному сложению. Бигуморальная дистанция 44 см, битрохантерная 36 см. Окружность грудной клетки 91 см, диаметр сосков 3 см. Трохантерный индекс 1,86 (186:100). Оволосение лобка с тенденцией к горизонтали. Наружные половые органы сформированы правильно, длина полового члена 9 см, окружность 8 см. Правое яичко 6/4 см, левое — 4/3 см, плотной консистенции, болезненное при пальпации (со слов, в 1987 г. перенес орхит). Складчатость и пигментация мошонки выражены.

Психическое состояние. Во время беседы держится естественно, речь его последовательная, свободная, мимика адекватная. Анамнестические сведения излагает подробно, охотно. Сообщает, что в последние годы у него часто возникают перепады настроения, неожиданно на фоне хорошего самочувствия появляются раздражительность, злобный оттенок в настроении, «внутреннее недовольство, неустроенность». Подчеркивает, что часто в эти минуты ссорится с женой, наказывает сына, возникают мысли о нападении на женщин. Кроме этого, такие состояния обычно сочетаются с навязчивыми представлениями сцен изнасилования, предшествующих половому акту. Эти представления были сильны и мучительны, не мог найти себе места, старался выполнять тяжелую физическую работу, чтобы как-то отвлечься от них. Сообщает, что вначале он мог бороться со своими желаниями, противодействовать им, но в последнее время утратил эту способность, нападал на женщин в трезвом состоянии, не мог удержаться и пройти мимо женщины. Сообщает, что в последнее время нарастала частота таких действий, которая достигла 1 раза в неделю. Связывает это нарушение с неудачным первым половым актом в 17-летнем возрасте, постоянным опасением своего «падения», субъективным ощущением низкой потенции, желанием «подавить» партнершу. Однако-указывает на начало возникновения подобных желаний в период отбытия наказания, когда стал перед засыпанием представлять сцены, в которых догонял незнакомую женщину, закрывал ей рот, душил, а добившись ее подчинения, срывал одежды, дотрагивался до груди и половых органов. Такого рода сцены стали возникать в сновидениях, завершавшихся поллюциями, а также сопровождать мастурбаторные акты. Подобные фантазии участились через год после освобождения. Утверждает, будто желание осуществить свое влечение возникало каждый раз неожиданно для него, после таких действий чувствовал раскаяние, появлялись мысли о самоубийстве, был раздражен, мог в таком состоянии ударить жену. Частота реализованных нападений в последнее время достигла 1 раза в неделю, реже — в месяц, ограничиваясь чаще хулиганскими действиями. Алкоголь всегда являлся провоцирующим фактором и усиливал эти стремления, но в последние годы часто бывал при этом трезвым. Часто не помнил последовательности событий нападения на женщину, после случившегося испытывал раскаяние, «мучила совесть», возникали суицидальные мысли. Первые две недели пребывания в отделении был вял, плаксив, астенизирован, предъявлял жалобы на трудности при засыпании, сонливость днем, много времени проводил в пределах постели. В дальнейшем состояние его улучшилось. При экспериментально-психологическом исследовании обнаруживается достаточно высокий уровень обобщения со способностью использовать существенные свойства объектов при обобщении, оперировать категориальными абстрактными понятиями, условными смыслами. По данным теста Розенцвейга, исследования «Самооценки», теста Кеттелла,выступают ориентация на социально одобряемые нормы, устоявшиеся мнения, традиции с некоторыми трудностями принятия нового, склонность фиксироваться на неудачах. Отмечается конформность испытуемого, тенденция учитывать точку зрения окружающих. На фоне стремления к контролю своих эмоциональных проявлений обнаруживается эмоциональная неустойчивость с возможностью возникновения реакций раздражения. Выявляется ситуационно обусловленное повышение тревожности, напряженности, сниженный фон настроения.

Парафилии, хотя и связаны с социальными условиями, в большей степени обуславливаются биологическими факторами, которые, конечно, не непосредственно приводят к преступлению, а проходят личностный фильтр. Поэтому количество сексуальных преступлений стабильно, а их предупреждение актуально для всех стран. Именно аномалии сексуальности, и прежде всего парафилии, определяют совершение как наиболее тяжких, так и наиболее рецидивных правонарушений. В этом заключается их способность, отличающая парафилии от иных психических аномалий. Если последние выступают в роли вероятностного условия совершения антиобщественных действий, то парафилии почти однозначно ведут к совершению уголовно наказуемых деяний, ибо нет извращения без активности, нарушающей половые стандарты. Содержание противоправных действий при этом часто целиком исчерпывается имеющейся патологией сексуальной сферы, тогда как другие психические расстройства лишь влияют на формирование мотивов противоправного поведения. Очевидно, что в любом другом криминальном акте также отражается некая потребность. Однако при парафилиях имеется изначальная патология потребностной сферы, в связи с чем ее опосредование личностью затруднено, а чаще всего она не способна обеспечить социально приемлемую сексуальную активность. Подобная неразрывность потребностной и деятельностной сторон парафильного синдрома комплекса приводит к тому, что существующее уголовное право, по существу, наказывает не столько за совершаемое человеком правонарушение, сколько за имеющееся у него расстройство. С этой точки зрения, обоснованность наступления уголовной ответственности лиц с парафилиями в принципе представляется сомнительной: если психическая аномалия является причиной общественно опасных действий, то нет преступления.

Может показаться, что подобная позиция вступает в противоречие с основополагающей концепцией о ведущей роли социальных элементов поведения, в том числе его антиобщественных и противоправных форм. Однако это противоречие легко устраняется, если учесть, что в случаях парафилий нормами права ставится рискованная задача дать оценку биологическому функционированию человека, пусть даже в той или иной степени измененному. Другое дело, что не всякое аномальное сексуальное поведение обуславливается имеющимися парафилиями, однако если они выявляются, возникает необходимость определения как степени вины, так и меры ответственности.

Существует по меньшей мере сорок различных парафилий, имеющих свои названия. Не все из них связаны с уголовно наказуемыми сексуальными деяниями. Большинство же включены в упомянутую американскую классификацию как парафилии неопределенного типа. Среди них под своим собственным названием фигурируют сексуальный садизм, мазохизм, педофилия, эксгибиционизм и некоторые другие извращения. Данная классификация, наиболее адекватно отражающая особое место парафилий среди других психических расстройств, конечно же, является условной. Особенно это стало очевидным в свете последних данных, поскольку исследователи стали обращать внимание на практически обязательное сочетание у одного больного сразу нескольких типов парафильного поведения, в последовательной смене которых отражаются определенные закономерности развития данной патологии. Примером может служить приводимое ниже наблюдение.

Д., 31 год, обвинялся в двух разбойных нападениях, одно из которых сопровождалось нанесением тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего.

Раннее развитие протекало без особенностей. В возрасте 11 лет попал под поезд и в связи с ушибом головы долго лечился в больнице, пропустил занятия в школе и был оставлен в 3-м классе на второй год. Рос общительным, возбудимым. С 14 лет в группе с другими сверстниками участвовал в совершении гомосексуальных актов с одним из подростков. В дальнейшем старался уединиться с ним, чтобы совершать гомосексуальный акт одному. Окончил ПТУ. В 19 лет начал служить в армии, быстро выдвинулся на командную должность. Имея в своем распоряжении служебное помещение, использовал его для совершения гомосексуальных актов с подчиненными сослуживцами. Особенно постоянными стали отношения с одним из солдат. При половом акте с ним заметил, что стоны партнера вызывают у него большее возбуждение, а удовлетворение было тем выраженнее, чем громче тот кричал. В последующем сам заставлял его стонать, бил по голове, добиваясь, чтобы он «выгибался дугой» от боли. После увольнения в запас стал злоупотреблять алкоголем, вскоре был осужден за разбойное нападение. Продолжал прибегать к гомосексуальным актам, в связи с чем был осужден за мужеложство. После этого стал более осторожным, однако иногда желание возникало настолько остро, что не мог удержаться. Однажды ночью в таком состоянии увидел во дворе щенка, попытался ввести половой член в его анус. После неудачи сделал надрез на шее собаки и совершил половой акт в рану. Вступая затем в половые отношения с одним из осужденных, обратил внимание на его белого цвета носки, которые вызвали яркое воспоминание о белых ногах убитой собаки. Понимая неестественность своих сексуальных переживаний, надеялся на изменение направленности влечения после освобождения, сразу женился. Однако уже в ночь после свадьбы вновь возникло острое желание, ушел из дома, уехал в соседний город. Встретив там парня с собакой, заманил его в уединенное место, стал предлагать вступить в половую связь. На его отказ отрезал собаке голову, после чего принудил его к половому акту, во время совершения которого нанес ему ранения, проведя ножом по спине. В дальнейшем пытался всячески разнообразить половую жизнь с женой: просил ее издавать во время полового акта звуки, специально одевал ее в нравившееся ему белье, пробовал несколько раз совершить анальные половые акты, от чего она отказывалась. Вместе с тем влечение к гомосексуально-садистическим действиям не исчезало, при них получал более выраженное удовлетворение. Не реже 1 раза в месяц совершал попытки таких действий, в поисках партнеров обычно посещал рестораны или винно-водочные магазины, особо привлекали юноши и мужчины в белых носках. Обычно заводил выбранную жертву в подвал, где сначала предлагал близость, а в ответ на обычный отказ начинал избивать партнера, чаще всего добивался совершения полового акта.

Обвинялся в разбойном нападении, которое совершил в алкогольном опьянении с соучастниками, а также в нанесении тяжких телесных повреждений мужчине, с которым участвовал в распитии спиртного. При этом потерпевший был обнаружен во дворе дома полуобнаженным.

После помещения в НИИ общей и судебной психиатрии им. В. П. Сербского вызвался на беседу, был взволнован, наблюдалась общая дрожь тела, крупноразмашистый тремор рук. Сообщил, что у него начинается «тягун»— выраженное половое возбуждение с влечением к соседу по палате. Опасаясь изнасилования намеченной уже жертвы, просил изолировать его от других испытуемых. В последующем подробно рассказывал об особенностях своего сексуального влечения, отмечал, что подобное состояние наблюдается у него примерно раз в месяц, начинаясь с раздражительности, злобности. В такие периоды искал повод для ссоры с женой, после чего уходил из дома на поиски жертвы. Пояснял, что при встрече с очередным юношей возникало страстное и неудержимое желание «измять» все его тело, при этом никогда не достигал ожидаемого ощущения и удовлетворения, после свершившегося испытывал равнодушие к партнеру, который становился ему безразличен. При расспросах о правонарушениях волновался, плакал, говорил, что у него не было намерения грабить и убивать потерпевшего, пытался объяснить содеянное возникшим в тот момент влечением к нему, после чего ни о чем уже думать не мог.


Как видим, в данном случае формирование садизма происходило одновременно с изменением объекта сексуального влечения, причем чаще всего ограниченного предпочтениями фетишистского характера (напомним об особом значении белых носков).

Вообще рассмотрение парафильного поведения затрудняется нерешенностью проблем основополагающего, концептуального порядка. К их числу можно отнести отсутствие удовлетворительной классификации парафилий, до сих пор сводимой либо к повторению фрейдовского их деления по признакам объекта влечения и способам его реализации, либо к фактическому перечислению необозримого множества форм аномального сексуального поведения. Такое положение связано прежде всего с тем, что нет достаточно четких представлений о происхождении данной патологии. В такой ситуации неизбежны максимально расширительные трактовки, в рамках которых становится возможным уложить все имеющиеся теории. В качестве такой, объединяющей практически все существующие, в настоящее время выступает дизонтогенетическая концепция нарушений психосексуальных ориентаций.{6} Согласно ей, парафилии являются результатом нарушения онтогенеза (процесса развития индивидуального организма) с фиксацией форм сексуального влечения, свойственных более ранним этапам.

Данная концепция рассматривает аномалии сексуального поведения как следствие нарушения процесса психосексуального развития. Выделяются три этапа психосексуального развития. На первом (1—7 лет) происходит формирование полового самосознания, т. е. осознание половой принадлежности собственной личности. На втором (7—13 лет) происходит выбор половой роли с выработкой форм поведения и переживаний, наиболее соответствующих психофизиологическим особенностям ребенка и идеалам мужественности (маскулинности) и женственности (фемининности) микросоциальной среды. На третьем (12—26 лет) происходит формирование психосексуальных ориентации с выбором объекта сексуального влечения и способа его реализации.

Таким образом, согласно данной концепции, конкретный вид отклонения сексуального поведения зависит от периода, в который произошло нарушение. В случае патологии на первых двух этапах возникают различные формы аномалий сексуальности, формирующиеся на основе нарушений полового самосознания и полоролевого поведения, такие, как транссексуализм (искажение полового самосознания) и гомосексуализм. Одновременно сюда же включаются такие разновидности парафилий, как садизм и мазохизм, рассматривающиеся как проявления патологического гиперролевого, т. е. утрирующего присущие данному полу особенности поведения, тогда как иные виды сексуальных извращений рассматриваются особо в качестве отдельных форм отклонения процесса психосексуальных ориентации.

Одна из первых попыток представить мазохизм и садизм как альтернативные проявления утрированных особенностей соответственно женского и мужского полового влечения принадлежит Крафт-Эббингу, который настаивал на полной противоположности этих извращений полового влечения. Исходя из данной аналогии, он, определяя истоки садизма, говорил, что активная роль мужчины, его задача завоевания женщины при патологических условиях может возрасти до стремления к безграничному подчинению себе. Однако столь прямолинейный взгляд поставил его в затруднительное положение при объяснении случаев сосуществования садизма и мазохизма, где именно представление о подчинении является исходной точкой извращенной похоти то в активной, то в пассивной форме.

Примеры, иллюстрирующие положение о патологическом гиперролевом поведении как основе садизма, подобрать несложно.

3., 48 лет, обвинялся в изнасиловании.

Мать в пожилом возрасте лечилась у психиатров, отец злоупотреблял спиртными напитками. В раннем детском возрасте был свидетелем сцен ревности и скандалов, которые устраивала мать, обвиняя отца в изменах. В дошкольном возрасте испытывал страхи, пугался точки на стене, которая ему виделась. В школе учился удовлетворительно, был спокойным, послушным. Отмечает, что его всегда «влекло к женскому полу», якобы, играя в детстве в «папу с мамой», у него возникало половое возбуждение с эрекцией. С 11-летнего возраста стал онанировать. Научился этому у своего друга старше его на 3 года, который рассказывал ему о женщинах и о половой жизни. В 12 лет стал подглядывать за женщинами в бане, мастурбируя при этом. В этом же возрасте при мастурбации произошло первое семяизвержение. Онанировал в тот период почти ежедневно, сопровождая это гетеросексуальным эротическим фантазированием, периодически раздевался перед зеркалом, измерял свой половой член, что сопровождалось приятными ощущениями. Наличие когда-либо поллюций отрицает. С 17 лет постоянно обращался к врачу с жалобами на сильные головные боли. Первый половой акт совершил в 18 лет с девушкой своего возраста в трезвом состоянии по обоюдному согласию. Впоследствии половая жизнь с ней происходила достаточно регулярно в течение года с частотой 2—3 раза в неделю с периодическими эксцессами до 4 половых актов в день. Каких-либо трудностей при половых актах не испытывал. От первой сожительницы заразился гонореей. Этим объясняет то, что примерно в 20-летнем возрасте он на какое-то время охладел к женщинам, стал испытывать к ним чувство отвращения, было «противно» с ними общаться. В то же время утверждает, что в этот период он почти ежедневно мастурбировал, представляя симпатичных женщин. Примерно с 25 лет стал испытывать влечение к обнажению половых органов, которое сохранялось до 33 лет. В 25-летнем возрасте женился, однако через 5 лет совместной жизни развелся из-за взаимных измен. Второй раз женился в 31 год. От второго брака имеет ребенка. Вновь возникло отвращение к жене и всем женщинам после того, как жена однажды предложила сделать ему фелляцио (минет). После этого стал считать всех женщин развратными, достойными обращения с ними лишь как с животными, в том числе и при сексуальных контактах.

В 33 года впервые совершил изнасилование незнакомой женщины. Утверждает, что ночью почувствовал, как какая-то сила тянула его к незнакомому месту и требовала встретить там женщину, которая обязательно должна была пройти. По его словам, он действительно встретил в указанном месте одинокую женщину, которую затем изнасиловал. В дальнейшем изнасилования якобы после того, как ночью его поднимал с постели «голос», который требовал совершить изнасилование и указывал место и время, где должна была пройти очередная жертва. Живя регулярной половой жизнью со второй женой и имея одновременно двух внебрачных сексуальных партнерш, 3. несколько раз в неделю по ночам совершал изнасилования, иногда совершал до 3 изнасилований в течение суток. При этом отрицает какое-либо насилие по отношению к потерпевшим, хотя и утверждает, что добивался половой близости с ними угрозами и внезапностью нападения. Впоследствии стал замечать, что ему доставляет удовольствие не половой акт, а наблюдение за реакцией жертвы, ее страх, сопротивление. При этом считал, что именно так необходимо вести себя с женщинами, считал их всех «самками», получающими от такого обращения удовольствие. Порой семяизвержение у него происходило, когда хватал жертву и, видя ее испуг, начинал ее раздевать. В 34 года был впервые привлечен к уголовной ответственности за совершение 20 и покушение на 4 изнасилования взрослых женщин и 3 несовершеннолетних девочек. При обследовании психиатрами в тот период он говорил, что женщина ему вообще не была нужна, был необходим сам момент нападения, сопротивления. Заявлял, что у него появлялось желание искусать, растерзать жертву. Утверждал, что у него две радости в жизни — его сексуальные влечения и дочь. Отбывая наказание, он систематически мастурбировал и периодически совершал анальные половые акты с другими заключенными, выступая при этом в качестве активного партнера. Сексуальное влечение к мужчинам категорически отрицает. За время отбывания наказания он якобы «пересмотрел» свое отношение к женщинам, стал видеть в них людей, имплантировал себе под кожу крайней плоти инородные тела для того, чтобы при половом акте доставлять женщине большее удовольствие. Вел переписку с женщиной, с которой после освобождения стал сожительствовать. В сексуальном плане она его удовлетворяла, он испытывал к ней нежность, однако через некоторое время вдруг «понял», что и эта женщина хочет совершить с ним фелляцио (минет). После этого вновь возникло отвращение и презрение к партнерше и ко всем женщинам, появилось желание насиловать женщин, «как кур».

При обследовании в Институте им. В. П. Сербского во время беседы волновался, просил разобраться в его состоянии и избавить его от болезни. Многословно, обстоятельно рассказывал о своих сексуальных переживаниях. Описывая состояния, когда ночью чувствовал, как какая-то сила тянула его к незнакомому месту, где якобы должна была пройти женщина. Такие эпизоды сопровождались внутренней борьбой, когда «один голос говорил идти и встретить женщину, а другой — останавливал, напоминая об ответственности». Встречая красивую женщину на улице, якобы иногда на мгновение «терял сознание», а затем мог подолгу идти за ней следом, «как привязанный». По его словам, неоднократно задерживался милицией за «приставание» к незнакомым женщинам на улице. Отмечал, что в последнее время его преследовала навязчивая мысль и желание совершить с женщиной куннилингвус (возбуждение половых женских органов ртом). Был уверен в неестественности этого желания, считал его «извращенным», признаком происходящего «внутреннего разложения». Указывал также на необычность некоторых ощущений перед совершением изнасилований, которые сравнивал с состоянием пробуждения, когда «пытаешься вспомнить сон», терял ощущение реальности. Тут же говорил, что такие состояния не всегда сопровождали возникновение желания, после реализации которого постоянно испытывал чувство стыда и раскаяния.

Несмотря на кажущееся подтверждение идеи о гипермаскулинной модели садизма, данная концепция представляется все более сомнительной в свете целого ряда исследований, указывающих на недостаток у садистов именно маскулинных (мужских) характеристик, причем на всех уровнях личности — от самосознания до поведения. Одним из первых на это обратил внимание Р. Бриттейн{7}, который подчеркнул «женоподобный оттенок» личности сексуальных убийц. П. Фольк и его соавторы{8} считают изнеженность одной из характерных черт личности насильников, которые в социальной среде занимают подчиненное положение. По их мнению, для них свойственно постоянное ощущение собственной неполноценности, что порождает полоролевую фрустрацию, т. е. нарушение возможности исполнения сексуальной роли. Элементы же садизма в их действиях осуществляются в целях самоутверждения в мужской половой роли. И, наконец, наиболее определенно высказались Р. Ланжевин с соавторами{9}, указавшие на характерное для большинства садистов нарушение половой идентичности, проявляющееся в половой индифферентности (неопределенности) или фемининных («женских») тенденциях. В некоторых же случаях наблюдается истинная фемининная ориентация, сходная с таковой у транссексуалов, т. е. у лиц с женским половым самосознанием.

Одним из примеров яркого сочетания трансформации полоролевого и садистического поведения является Федор Басманов, придворный палач и любимец Ивана Грозного, с которым он находился в интимной связи. Историки описывают его склонность к косметике, а Алексей Константинович Толстой в «Князе Серебряном», описывая встречу героя с Басмановым, приводит бахвальства последнего своими «собольими бровями», «шелковыми волосами» и «девичьими руками», не отрицающего свои пляски в женском летнике перед царем и тут же предлагающего различные жестокие забавы.

Это лишний раз свидетельствует о том, что основой любой парафилии, в том числе садизма, является патология тех функций, которые связаны с половыми различиями, т. е. с половым диморфизмом.

Используемые при описании любых проявлений сексуальности и напрямую связанные с садизмом и мазохизмом категории активности-пассивности, маскулинности-фемининности являются в определенной степени синонимами и являются производными от полового диморфизма в целом. Отличаются эти категории лишь тем, что характеризуют различные сферы и структуры личности.

Идея полового диморфизма была угадана 3. Фрейдом и получила развитие в концепции врожденной бисексуальности, т. е. изначальном сосуществовании элементов женского и мужского, которая постулирует ее в качестве одного из главенствующих факторов, от которого зависит формирование не только нормальных, но и извращенных форм сексуальности. Бисексуальность при этом является не только одной из составляющих, но и определяющих врожденные (конституциональные) особенности личности. Кроме того, он считал, что при неполноценности защитных реакций (например, реакции вытеснения) эти же конституциональные признаки могут проявляться и как симптомы какого-либо заболевания. Бисексуальная природа человека отражается на всех этапах онтогенеза, в каждом из которых сочетаются противоречивые пассивные и активные тенденции.

3. Фрейд, изучая клинику неврозов, пришел к выводу, что становление зрелой сексуальности происходит в несколько этапов.

В детской сексуальной жизни он выделил «зачатки организации сексуальных компонентов влечений». По его мнению, временем расцвета детской сексуальности является период от 2 до 5 лет. В это время генитальные зоны еще не приобрели своего значения, и поэтому этот период был назван прегенитальным. Первоначально преобладает оральная эротика: сексуальная деятельность не отделяется от принятия пищи, а цель влечения состоит в поглощении объекта. В первые 1,5 года жизни ребенка объектами фиксации либидо (полового влечения) являются процессы сосания и грызения, а эрогенными зонами — рот, губы, язык, щеки и органы обоняния. Агрессивные тенденции, которые проявляются на данном этапе, называются оральными и выражаются в грызении, кусании и крике ребенка. Садистические влечения заключаются в поедании пищи (таким образом происходит уничтожение внешнего объекта влечения). Согласно Фрейду, остаток этой фазы можно видеть в сосании, при которой сексуальная деятельность, отделенная от питания, отказалась от постороннего объекта ради объекта на собственном теле.

Следующей, второй прегенитальной организацией является «садистически-анальная», характеризующаяся преобладанием садистических влечений и анальной эротики. Она имеет место в возрасте от 1,5 до 3 лет. Объектом фиксации либидо является акт дефекации или задержка экскрементов. Ребенок получает возможность манипулировать действиями окружающих, он, с одной стороны, борется с родительскими требованиями и не желает подчиняться им, а с другой — ждет от них похвалы за свое послушание. Так формируется двойственность, свойственная зрелой сексуальности. Активность проявляется в стремлении к овладению объектом со стороны мускулатуры тела. Одновременно при этом эрогенная слизистая оболочка кишечника проявляет себя как орган с пассивной сексуальной целью. Фрейд отмечал, что этот ранний расцвет инфантильной сексуальной жизни включает в себя также и выбор объекта влечения со всей его богатой душевной деятельностью, именно поэтому данный период приходится считать самым значительным предтечей позднейшей сексуальной организации.

Дальнейшей фазой психосексуального развития является фаллическая (от греч. рhallos — мужской половой орган),— в возрасте от 3 до 5 лет. Преобладающей эрогенной зоной становятся гениталии. На этом этапе дети начинают мастурбировать, у них появляются сексуальные фантазии о родителе противоположного пола. Именно на этой фазе в результате сложного процесса отождествления происходит выбор объекта сексуального влечения. Возникает так называемый Эдипов комплекс. У мальчиков очень рано обнаруживается объектная привязанность к матери, берущая свое начало от материнской груди и являющаяся примером объекта по типу опоры. При этом отцом мальчик «овладевает» при помощи отождествления. Эти отношения сосуществуют параллельно до тех пор, пока не осознается тот факт, что отец является помехой для сексуальных влечений к матери. Отношение к отцу становится враждебным, возникает желание его устранить и заменить собой для матери. Тем не менее отношение к отцу противоречиво: одновременно мальчик питает к нему и нежные, и враждебные чувства. В норме при разрушении комплекса Эдипа мальчик отказывается от объектной привязанности к матери, вместо нее возникает усиление отождествления с отцом. Такой итог позволяет сохранить нежное отношение к матери. Благодаря изживанию Эдипова комплекса, мужественность характера мальчика укрепляется. Для девочки исход ситуации должен заключаться в усилении ее отождествления с матерью, укрепляющей женственность характера. 3. Фрейдом высказывалось предположение о том, что отождествление с отцом или матерью зависит от относительной силы задатков того или иного пола у ребенка. Таким образом, бисексуальность «вмешивается» и в судьбу Эдипова комплекса.

В оральной фазе при сосуществовании эротического влечения и стремления к смерти чувство голода постоянно преследует ребенка, поэтому он начинает сосать свой палец или край подушки. В подобном случае во время анальной фазы ребенок наказывает своих родителей, пачкая одежду экскрементами или намеренно задерживая кал. В фаллический период у ребенка возникают фантазии о разрушении объектов своих привязанностей, возникает интерес к игрушкам и к их внутренностям. Если психический аппарат ребенка не справляется с переработкой стимулов окружающей реальности, то либидо не проявляется вовсе, но продолжает свою работу «внутри» ребенка, в психике которого преобладают «злые» образы. Развивается «первичный» мазохизм. Таким образом происходит слияние либидо и влечения к смерти — танатоса, которое лежит в основе всех сексуальных извращений. Садистическое влечение формируется позднее, в период полового созревания, то есть тогда, когда необходимо направить либидо на объекты другого пола. Тогда вместе с либидо привлекается и танатос.

Гипотезу о догенитальных влечениях дополняет теория о так называемых сексуальных ограниченных влечениях, таких, как скоптофилия (подглядывание), эксгибиционизм (обнажение), мазохизм и садизм. Они занимают такое же место в теории сексуальности Фрейда, как и догенитальные сексуальные влечения, имеющие более тесную связь с различными конкретными зонами. Объединение и подчинение ограниченных сексуальных влечений, что характерно для зрелой генитальной организации, в раннем детстве невозможно. Как известно, малолетний ребенок получает удовольствие как от обнажения своего тела, особенно половых органов, так и уже в более старшем возрасте при разглядывании половых органов других лиц, при жестоком обращении с другими людьми или животными. Фрейд подчеркивал, что те дети, которые отличаются особой жестокостью, вызывают подозрение в интенсивной и преждевременной сексуальной деятельности со стороны эрогенных зон. Это несет с собой опасность, что связь жестоких влечений с эрогенными окажется позже в жизни неразрушенной.

Таким образом, окончательная, зрелая сексуальность должна быть связана как с догенитальными, так и с ограниченными влечениями, которые подчиняются ей и подвергаются сублимации, то есть их энергия как бы переводится на что-то иное, используется для несексуальных побуждений.

При нормальном развитии сексуальности в собственно генитальную или фаллическую стадию завершается выбор объекта и цели сексуального влечения.

В садистическом сексуальном поведении всегда отражается взаимодействие садистического и мазохистического влечений, которые постоянно выступают рядом и являются разными сторонами одной медали. При этом мазохистическое влечение чаще всего оказывается ведущим и мотивирует формирование садистического поведения, которое и выглядит как утрированное, патологическое, гипермаскулинное.

Рассмотрим, например, динамику становления садистического влечения на одном из наиболее типичных наблюдений.

3., 34 года, обвинялся в изнасилованиях и убийствах.

Мать после его рождения лечилась в психиатрической больнице. У него до 19 лет наблюдался энурез. В возрасте 9 лет перенес травму головы с потерей сознания. Рос возбудимым, обидчивым, раздражительным, часто наказывался родителями и даже якобы «сажался на цепь». В школе учился удовлетворительно, но часто нарушал дисциплину. В возрасте 16 лет был осужден за угон автотранспортного средства и попытку кражи. В период отбывания наказания его неоднократно принуждали к оральным и анальным гомосексуальным актам. Освободившись раньше срока, в период лечения в больнице в состоянии опьянения учинил хулиганские действия и вновь был осужден. В возрасте 19 лет он нанес ножевое ранение, от которого потерпевший скончался, и 3. был осужден на 10 лет лишения свободы. Отбывая наказание, имел 42 взыскания и выговора, неоднократно водворялся в штрафной изолятор, зарекомендовал себя вспыльчивым, не способным противостоять чужому влиянию. Употреблял наркотики, установил постоянное сексуальное партнерство с одним из осужденных, испытывая к нему влюбленность, ревновал его, с удовольствием слушал рассказы партнера об отношениях с женщинами. При общении с ним прибегал к орально-генитальным и анальным половым актам как в пассивной, так и в активной формах. Однажды, будучи на свидании с родителями, услышал доносящиеся из соседней комнаты крики женщины, сначала решил, что ее бьют, а затем явился свидетелем полового акта, во время которого женщина стонала и вскрикивала. В дальнейшем постоянно вспоминал увиденное, стал при онанизме представлять «извивающуюся» женщину. Освободившись в возрасте 29 лет женился. В первый год половая жизнь была практически ежедневной, однако удовлетворения, несмотря на происходившее семяизвержение, не получал. Раздражало, что она не желала прикоснуться к половому члену, во время полового акта молчала, «взгляд был стеклянный», хотел взаимной ласки. В то же время хотел «полностью принадлежать» женщине. Стал общаться с проститутками, с которыми прибегал к фелляцио и куннилингвусу. Около трех месяцев прожил с 50-летней женщиной, в интимной близости с которой использовал оральные и анальные формы секса. Получал большее удовлетворение, особенно при оргазме партнерш, когда они его даже царапали, семяизвержение обычно наступало, когда они постанывали. При онанизме представлял, как его партнерша из последних сил, в истоме умоляет: «Милый, я больше не могу». Иногда вместо акта мастурбации использовал различные предметы (молоток, лампочки, шланги, клизмы), которые, обернув в целлофан, заталкивал себе в задний проход. В эти моменты представлял себя в роли женщины, которой также больно, не обращал внимание на появление крови. Осуждался на 15 суток за драку, на работе появлялся в нетрезвом виде, опаздывал и прогуливал. С 32 лет проживал у сожительницы, имеет от нее дочь. Однако и она отвергала предпочитаемые им способы интимной близости, настаивать было «стыдно». Впоследствии одна из знакомых 3. сообщила, что он в состоянии опьянения становился агрессивным, ничего не помнил, однажды в постели пытался ее «задушить без причины».

Обвинялся в изнасиловании двух взрослых женщин и несовершеннолетней, которых задушил, в нападении на X., которую ударил монтировкой, однако ей удалось убежать, а также в нападении на Ц., которой нанес удары по лицу, угрожал ножом, тащил к мотоциклу, после ее криков о помощи убежал.

При обследовании в Институте им. В. П. Сербского электроэнцефалографическое исследование биопотенциалов головного мозга выявило диффузные изменения органического характера.

При беседе с психиатрами был несколько обстоятелен, вязок, жаловался на головные боли, усиливающиеся при перемене погоды. Говорил, что в сложившейся ситуации «лучше с ума сойти, чем думать об этом, поэтому и бьюсь головой о стенку». Свое первое преступление объяснял состоянием алкогольного опьянения и плохим настроением в тот момент. Рассказывал, что все тогда произошло достаточно случайно, желание завладеть встретившейся девушкой возникло неожиданно. Подробно излагал обстоятельства совершенных им правонарушений до момента ласк, заявлял, что о дальнейших событиях не помнит, «она была еще теплая», когда понял, что жертва умерла. Испытывая страх перед разоблачением, после задержания «в душе был рад», что не совершит больше подобных поступков.

Для объяснения подобной динамики развития сексуального влечения необходимо учитывать закономерности индивидуального развития. Описанная выше двойственность пассивных и активных начал, пронизывающая все этапы формирования личности, приводит к определенному соотношению этих начал у каждого человека. По мнению А. Адлера, в каждом человеке существует «ощущение слабости (фемининности) и маскулинная тенденция преодолеть ее, и с этой точки зрения все мы являемся психологическими «гермафродитами». Биологические стрессы и преодоление инстинктивных влечений приводит к ощущению незначительности собственной роли и могут сравниваться с тем, как индивидуумы реагируют на чувство неполноценности. Решающей является реакция «маскулинного протеста». При этом маскулинная позиция определяется в нашей культуре как позиция силы, а фемининная — слабости».{10}

В своих более поздних работах Фрейд обозначил проблему разделения на два пола как одну из наиболее травматичных для человеческого существования. Необходимость решения для себя этой проблемы определяет все развитие индивида, и сущность ее заключается в том, что оба пола всегда завидуют друг другу и хотят быть обоими полами. Жан Лакан писал, что в восприятии своего пола всегда кроется внутреннее противоречие, у человека обычно существует несогласие с неизбежностью принятия этих атрибутов перед лицом угрозы возможного их лишения. В отношении к факту разделения на два пола даже такой механизм психологической защиты, как вытеснение, оказывается слишком слабым, и человек вынужден прибегать к отрицанию.{11}

Единственной непосредственной причиной возникновения всех процессов защиты 3. Фрейд считал сигнал тревоги, возникающий в системе «Я». В качестве первичного источника тревоги он рассматривал ощущения, которые возникают в младенчестве и раннем детстве и характеризуются избытком психического напряжения. При этом источник неприятных ощущений может находиться как во внешнем мире, так и в самом организме. Среди внутренних источников на первом месте, по мнению Фрейда, стоят инстинктивные влечения: агрессивные и сексуальные. В современной психоаналитической литературе существует предположение о том, что все инстинктивные влечения, играющие роль главных причинных факторов в возникновении внутрипсихического конфликта, происходят от сексуальных агрессивных влечений.

Таким образом, инстинктивные влечения, связанные с ними представления и эмоциональные проявления, воспоминания и фантазии являются основными мишенями процессов защиты.

Фрейд отмечал, что никакие модели поведения не бывают целиком вызваны ни агрессивными, ни сексуальными влечениями. Эти два коренных влечения смешиваются, и при этом сексуальные влечения находят выходы, имеющие элементы агрессивности, и наоборот.

Когда догенитальные и ограниченные влечения обладают излишним запасом психической энергии и не могут получить выход в виде «зрелой» сексуальности или подвергнуться сублимации (трансформации), используют понятия первичного вытеснения, фиксации и регрессии. Те инфантильные и ограниченные влечения, которые вследствие первичного вытеснения и фиксации не смогли влиться в «зрелые» либо подвергнуться сублимации, возрождаются через регрессию вследствие конфликтов, сосредоточенных вокруг «зрелых» влечений. Фрейд считал, что когда инфантильные и ограниченные влечения появляются при половых девиациях, важными факторами в их возникновении являются защитные механизмы, направленные против ощущений тревоги и опасности (в первую очередь — боязни кастрации), вызываемых идеями об удовлетворении зрелых сексуальных влечений. Страдающий извращениями субъект при нарушении у него генитальной сексуальности под влиянием боязни кастрации регрессирует к тому компоненту своей инфантильной сексуальности, который однажды в детстве вызвал у него ощущение безопасности или спокойствия.

3. Фрейд определял мазохизм как садизм, направленный на собственную личность, временно замещающую сексуальный объект. Согласно его точке зрения, мазохические установки — это временно сдерживающие барьеры от агрессивного влечения, направленного пока не вовне, а на себя. Но для реализации этой установки необходим конфликт между «Я» и сверх-«Я», результатом которого являются аутоагрессивные тенденции. Таким образом, следует говорить не о первичности садистических установок, а о сосуществовании некоторого баланса между садистическими и мазохистическими влечениями (по аналогии «активности-пассивности» личности).