Секс без правил

– Не совсем. Вы боитесь рутины?

– Да. Но не просто рутины, а рутины в отношениях. Она неизбежна, если годами жить бок о бок друг с другом.

Я хмыкнула, но кивнула. В принципе, в его словах есть резон.

– То есть в любовь вы не верите?

– Почему же? Очень даже верю. Сам могу влюбляться каждые два дня.

– Вы понимаете, что я имею в виду другое! Не двухдневное «зависли», а настоящее чувство – пусть не всю жизнь, но хотя бы на долгие годы.

– А-а… Вот тут не уверен. Возможно, такое и бывает. Не буду отрицать, хотя сам ни одного нормального примера не видел. Но ведь это и есть самое страшное – если существует настоящая любовь, да еще и на всю жизнь, то что может быть хуже, чем превратить ее в рутину? Это как найти чудо, съесть его, переварить и выпустить в унитаз.

– Вы циник.

– Знаю. И горжусь.

– И большой любитель женщин. А этой всей философией только прикрываете бардак в личной жизни – мол, это не я такой, это я чудо в унитаз спускать не хочу.

– Кстати, об этом. Карина, ты ревнивая? – он очень неожиданно сменил тему.

– Э-э… – я растерялась. – Не знаю. На самом деле, у меня не было повода, чтобы это проверить.

– Собственники обычно знают о своих наклонностях.

– Ну, то, что вы не собственник, понятно. Вряд ли вы станете требовать от других того, чего не требуете от себя.

– Какие занимательные выводы обо мне, но почему ты не отвечаешь на вопрос? Мы обсуждаем пока только ревность, а не график твоих месячных.

– Потому что не пойму природу вашего интереса.

– А просто любопытство не считается?

Я переформулировала его высказывание:

– Не будь я замужем, то решила бы, что вы просчитываете варианты на будущее. Неужели боитесь, что я когда-нибудь начну бегать за вами и устраивать сцены ревности?

Его бровь приподнялась на миллиметр – ему нравится, что я отбиваюсь его же оружием.

– Нет, такой жуткий вариант я не рассматривал, – его улыбка стала еще довольнее. – Просто пытаюсь тебя узнать.

– Думаете, что для эксперимента важен цвет шерсти подопытного кролика?

– Мне нравится, что ты сама себя называешь кроликом – кажется, роли распределились верно. Тогда об экспериментах. Склонность к собственничеству, она же ревность – это важнее цвета шерсти, Карин, – его взгляд снова стал внимательным. Ел бы он с таким удовольствием свой ужин, как меня глазами. – Такие механизмы психологической защиты не возникают на пустом месте.

– О, ну тогда предлагаю провести чистый эксперимент, Александр Дмитриевич! Попробуйте для начала мне понравиться, затем начните изменять – вот и увидим, ревнива я или нет.

Он рассмеялся, спрыгнул со своего стула и подошел к моему. Я развернулась к нему, но его руки медленно опустились на стойку – пока не интимная близость, но и ограничение маневренности.

– Вы что делаете? – не сдержалась я.

– Начинаю нравиться.

– А вы точно понимаете, что искренняя симпатия к человеку и животное желание – разные вещи?

– Понимаю, но мне пока достаточно последнего.

– А как же эксперимент? – я словно до сих пор не теряла призрачной надежды продолжить пустой треп, но уже по черному взгляду понимала – он прямо сейчас перестраивается на другую игру.

Босс протянул руку по стойке, пододвинул тарелку с пирожными, до которых мы не успели дойти. Указательным пальцем зачерпнул крем с одной. Я невольно поморщилась – мне ли не знать, что лакомство Тимура на вкус чудесно, зачем же так портить? Но замерла, когда палец оказался перед моим ртом, а лицо Александра Дмитриевича приблизилось, словно он хотел поцеловать.

– Открой рот, – выдохнул тихо.

Я лишь разомкнула губы, палец нырнул внутрь, но не отстранился, когда я невольно слизнула с него крем. Наоборот, он подался еще глубже, вынуждая меня посасывать.

– Не закрывай глаза, смотри на меня.

Не понимаю, что такого в подобной пошлости, но почему-то начинает возбуждать. Или меня возбуждало его дыхание совсем рядом с моей щекой.

– Хорошая девочка… Карина, ты умеешь делать минет?

Я вмиг застыла, а потом и повернула голову, выпуская палец изо рта. Это на такие желания подтолкнуло его мое действие? Я не то чтобы не умела, а вообще никогда не пробовала и не собиралась. Не осуждала женщин, которые подобным занимаются, даже мысли такой не возникало, но не понимала в таких ласках смысла – ну, разве что для мужчины. А женщина не получает ничего, но притом вынуждена преодолевать брезгливость.


Вот только моего ответа он не дождался. Сдернул со стула и надавил на плечи. Удерживая меня одной рукой, быстро расстегнул ширинку, выпуская полувозбужденный член. Сам же ладонью прошелся вдоль, возбуждая себя сильнее.

– Открой рот, – повторил, как недавно, но сдавленнее.

Я же умоляюще посмотрела на него снизу вверх.

– Карина, тебе противно? – его голос прозвучал неожиданно мягко. – Или ты просто пока не готова?

– Скорее второе… – я попыталась ответить максимально честно.

– Тогда открывай рот, – чуть резче произнес он и с силой надавил мне пальцами на скулы.

Я впустила и тут же зажмурилась от двояких ощущений. Мне было больше неприятно, особенно ощущать языком наливающийся член и проступающую на головке смазку со странным привкусом. Александр Дмитриевич не дал мне времени на привыкание, а задвигался внутри, довольно резко подаваясь вперед. Ладонь его переместилась мне на горло, поглаживая сверху вниз и обратно, как если бы он хотел, чтобы я вытянулась вверх.

– Расслабься, Карина. И открой глаза – смотри, что ты делаешь. Ничего страшного не происходит, ты просто сосешь мой член.

О, последней фразой он вряд ли собирался меня именно успокоить. Напротив, добавил пошлости в ощущения. Он подался еще глубже, почти до горла. Не дал мне опомниться, сдал обратно, после чего короткие толчки стали ритмичными. Член во рту окаменел – само ощущение его растущего возбуждения вызывало томление внизу. Но этого томления было недостаточно, я просто отражала его удовольствие собственным, но не в полной мере. А еще не могла отвлечься от того, что он делает. Точнее, что делаю я.

– Руки убери, – попросил тихо и повторил громче. – Руки, Карина!

Я теперь осознала, что вцепилась в его бедра и непроизвольно пытаюсь контролировать его движения. Защищаюсь уже непонятно от чего. Переместила пальцы ниже, но с очередным толчком снова взметнула их вверх. Александр Дмитриевич замер, перестал двигаться, но мокрая головка так и осталась у меня во рту.

– Облизывай, – приказал напряженно. – Глаза не закрывай.

Сам резко выдернул ремень из штанов, быстро обернул мои запястья кожаной петлей и рванул вверх. Прижал кулак со свободным концом к стойке, оставив мои руки неудобно задранными. И сразу после этого вновь начал движения, теперь более плавные.

Я не могу объяснить, почему возбуждалась. То ли от коротких приказов, то ли сама неудобная поза, делающая меня уязвимой, выстраивала в голове немыслимую развратную картинку. Но это происходило, да так ощутимо, что если бы мои руки оставались свободны, я бы, наверное, прижала одну ладонь внизу, между ног. Не чтобы возбуждать себя, конечно, но желание это ощутилось очень отчетливо.

Теперь он двигался медленнее, однако в голосе звучало все больше напряжения:

– Ну же, Карина, прижми язык сильнее. Я ведь не делаю тебе больно, чего ты боишься?

И только после вопроса я поняла, чего именно. Мне не хотелось, чтобы он кончил мне в рот. Я даже предположить не могла, как на это отреагирую, и уж точно не хотела проверять. Потому неосознанно отстранялась, хотя он и без моей помощи скользил по языку.

И еще через пару секунд он вдруг остановился, член выскользнул изо рта, а лицо мужчины оказалось перед моим. Он был возбужден, немного напряженно дышал, но как будто… зол? Раздражен моим неумением? А чего он ожидал, природного профессионализма? Да я вообще о подобном даже не фантазировала, но притом не сбежала и не кричала в панике. Мог бы оценить, а не испепелять меня черным взглядом.





Глава 24




Александр Дмитриевич хотел что-то сказать – я заметила эту заминку – но осекся, обхватил руками мое лицо и поцеловал. Сразу сильно, глубоко проникая языком в рот. Я даже не успела подумать, почему он вдруг это сделал, поскольку недавнее возбуждение вновь взметнулось вверх уже с новой силой. В его объятиях отвлечься оказалось намного проще. Но как только я начала постанывать, он рванул меня вверх и развернул от себя.

– Упрись руками, – толкнул меня на стойку. Этому человеку надо потренировать навык нежности, он от возбуждения превращается в какого-то зверя.

Мои джинсы он стянул только до колен. Неудобно, мои ноги оказались будто связанными. Но он пристроился и вошел одним толчком на всю длину. Я выгнулась от тесного давления, заскулила стонами. Почувствовала, как он задирает мою футболку, обнажает грудь, сразу сжимает до боли, мнет. И притом буквально вдалбливается в меня. От переизбытка ощущений на грани удовольствия и боли мне хотелось кричать, потому и стоны раздавались все громче. Я готова была умолять, чтобы он еще немного ускорился – мне хватит нескольких таких толчков.

Он будто прочитал мои мысли – и сделал наоборот: неожиданно сбавил темп. Потому я снова застонала, теперь разочарованно. Александр Дмитриевич отпустил мою грудь, медленно наклонился и снял с моего запястья ремень, который так и остался на нем болтаться.

– Закуси, – он обернул ремнем лицо.

Я вцепилась зубами в кожу, но была вынуждена немного запрокинуть голову, так как он потянул назад. Другой рукой надавил на поясницу, выгибая меня. И продолжал двигаться медленно – издевательски медленно. Выходил почти полностью, затем входил, лишь чуть быстрее. Снова назад и вперед. Но мои колени сдерживались джинсами, отчего ощущения внутри чувствовались намного сильнее. Назад и, совсем немного резче, в меня. Он определенно решил меня измучить этим невыносимым темпом, я даже дышать теперь толком не могла. Мычала, сжимала зубы на ремне еще крепче, но от тягучего перенапряжения на глаза наворачивались слезы. Оргазмом я захлебнулась. Он оказался настолько мощным и неожиданным, что я просто не успела поймать его начало.

– Еще немного, – услышала его сбивающийся дыханием шепот. – Попробуй устоять.

Однако сам же поддержал меня за бедра, наращивая ритм. Он кончил почти сразу, за пару секунд. Потом развернул меня к себе, не позволил потянуть вниз футболку, наклонился и с удовольствием лизнул сосок. Меня, кажется, до сих пор не отпустило, поскольку спазмы внутри до конца не утихли. Потому я была только рада сильным ладоням на талии. И потом, когда прижал к себе, закрыла глаза, медленно успокаиваясь.

– Карин, может, в душ вместе?

Я представила: мы, оба обнаженные, изможденные произошедшим, но открытые друг перед другом. Не ограниченные во времени, но ограниченные в пространстве. И это совершенно точно закончится новым порывом страсти. Или начнется им. В моей же прояснившейся голове звенела другая мысль. Я отступила – он не удерживал. Застегивая джинсы и поправляя футболку, отвела взгляд. Мне было плевать на смущение, которое от усталости так и не проявило себя, и даже на капли засыхающей спермы на внутренней стороне бедра.

– Нет. Мне нужно уйти, сделать одно дело.

– Отрефлексировать теперь и сегодняшний день? – с усмешкой поинтересовался мужчина.

– Отрефлексировала уже, – спокойно ответила я. – У меня, кажется, лимит переживаний еще вчера истратился.

– Тогда подожди, я тебя отвезу.

– Лучше вызовите такси.