Секреты

Я потерял счет тому, кто говорил, пытаясь игнорировать комментарии, когда я сглотнул желчь и поймал пристальный взгляд моего отца, направленный на меня.

Его большая рука опустилась прямо на мое плечо.

– Наследник Спарроу, – сказал он присутствующим. – Он сделает мудрый выбор.

Затем отец передвинул компьютерную мышь в мою сторону, его кольцо с гербом отразило свет от маленькой настольной лампы, которая создавала круг света на его чернильном блокноте и лежащей там папке.

Хотя я никогда не делал ничего из того, о чем они говорили, я не был наивным. Я был достаточно умен, чтобы понять, что означают их ехидные комментарии и смех в прокуренной комнате. Я смотрел видео или больше на сайтах, которые мог найти. Я видел журналы отца моего друга. Я дрочил в душе.

Однажды я уже делал это в постели, но горничная сказала моей матери, и я твердо решил не повторять этот разговор.

Когда я щелкнул мышкой, заставка исчезла, и экран ожил.

На первой фотографии была обнаженная женщина. Это не редкость, как я вскоре узнал, они все были голые. Но это была женщина, вероятно, лет двадцати, намного старше меня, с огромной грудью, широко расставленными ногами и рукой, дразнящей голое место между ног. У дамы были длинные, кудрявые рыжие волосы, и она выглядела она так, словно ей было больно – позже я узнал, что это выражение удовольствия. Фотография была похожа на те, что были в журналах отца моего друга, но отличалась от них тем, что я смотрел ее в присутствии отца и его друзей.

Но это не значит, что она не привлекательна. Даже в тринадцать лет мой член двигался. Не думая, я наклонился, чтобы скрыть свою реакцию, но был встречен еще большим смехом.

– Парень, ты еще не готов к таким, как она, – рассмеялся отец. – Кроме того, она вся моя, и притом не подарок.

– Дважды не подарок, – вмешался кто-то.

Блеск в глазах отца сказал мне, что он не шутил. Эта женщина, которая не была моей матерью, принадлежала ему, и с этого момента это будет тайной, которую я должен буду хранить.

Желая, чтобы эта женщина исчезла с экрана, я щелкнул мышкой.

Следующая фотография не была эротичной. От этого у меня скрутило живот. На экране была изображена гораздо более молодая девушка. У нее было совсем другое выражение лица, чем у взрослой женщины. Эта девушка была голой, ее грудь едва выступала над ребрами, а киска была без волос. Я не заметил ничего из этого, кроме ужаса в ее глазах. Я быстро нажал кнопку. Я щелкал снова и снова, но все картинки были похожи. Молодые девушки, позирующие, чтобы быть привлекательными, возможно, даже соблазнительными. В некоторых их взглядах был страх, в других – ничего, как в черных глазах старых кукол, которых я видел в музее. Они были безжизненны, мертвы. Каждая фотография вызывала у меня все большее отвращение.

А потом молодые девушки исчезли. На следующем фото появился мальчик. Я повернулся к отцу.

– Только не говори мне, мальчик, что тебе нужен один из них.

– Я же говорил тебе, Аллистер, пусть попробует всех, – похвастался низкий голос. – Мой старик поступил так же. Заставил меня трахнуть обоих в одну и ту же ночь. Отличный урок…

Я попыталась заглушить голос, когда комната наполнилась смехом, а еда, которую я съел, застряла у меня в животе.

– Нет, сэр, – честно ответил я.

Мой ответ никак не повлиял на последовательность фотографий. Следующие десять или около того были с маленькими мальчиками. Судя по ребятам, которым я помогал тренироваться в футбольном лагере, этим мальчикам было семь или восемь лет. Они не отрастили там никаких волос, а у тех, кто заставлял себя улыбаться, были огромные передние зубы и маленькие сзади. Каждый из них был в той же позе, что и девушки, их интимные места были видны, а глаза одинаково полны ужаса или темны и мертвы.

Даже в тринадцать лет я знал, что мой ответ не может быть таким: «Нет, спасибо, я не хочу никого из них». Я не мог отказаться от подарка отца в присутствии этих людей и уйти без последствий.

В этой комнате, если я когда-нибудь буду частью, живой частью мира отца, а не испуганным ребенком на экране компьютера, я должен принять решение. И тут я заметил папку из плотной бумаги, лежащую на чернильном блокноте на столе. Оттуда торчал уголок глянцевой фотографии.

Затем я совершил немыслимо-невообразимое. Я дотронулся до чего-то на столе отца без его разрешения. Это действие раньше приводило к ударам по моей щеке или голове. Даже мою мать не пускали в его кабинет одну. Я не могу сказать, почему я это сделал, но сделал. Я протянул руку и распахнул папку.

На столе лежала глянцевая фотография. Это была девочка – молодая, лет десяти, наверное. Я не знал. У нее были русые светлые волосы и розовые щеки, и она была одета. Отсутствие наготы не было самым привлекающим внимание фактом. Даже в тринадцать лет для меня были важны ее глаза. Они были мягчайшего карего цвета, как будто сделаны из материала от замшевого пальто моей матери. Дело было не только в их цвете. Это было выражение лица: улыбка. Не было ни страха, ни ужаса, ни смерти, ни поражения. Девушка на фотографии улыбалась в камеру, как и положено девочке.

Я выпрямил шею и повернулся к отцу.

– Ее.

Веселый смех, раздавшийся ранее, сменился кашлем и прочищением горла, когда отец подался вперед.

– Она не была среди твоих вариантов.

– Подумай, Аллистер, – раздался голос из комнаты.

– Если слухи верны, она могла бы…

– Заткнись нахер, – заорал Аллистер, колотя кулаком по столу.

– Как, черт возьми, эти слухи могут быть правдой? Она еще ребенок.

– Куда же еще всё делось?

– Черт, это больше, чем пропавшие деньги. Некоторые считают, что у нее есть доказательства, подтверждающие заявления ее отца.

– Довольно! – взревел отец, заставив всех замолчать. – Он повернулся ко мне. – Тебе придется проявить себя, парень, прежде чем ты получишь такую, как она.

Я повернулся к комнате.

– Я проявлю.

– Если ты это сделаешь, то получишь ее. Ее отец мне должен.


– Черт, – сказал Руди,

– Он должен больше, чем ты.

– Я сам буду собирать деньги, – как ни в чем не бывало сказал папа.

– Я сделаю это. Она моя, – сказал я и повернулся к присутствующим.

С большей решимостью, чем у меня было, я смотрел в глаза каждому желтозубому ослу в комнате. А потом, кивнув отцу, я вышел.

Когда дверь за мной захлопнулась, я поспешил в ближайшую ванную и опорожнил свой желудок в несколько спазмов. Я выбрался из этой комнаты. Я не был уверен, как мне это удалось. Единственное, что я знал, так это то, что, не зная ее имени, я докажу свою ценность, потому что с этого дня она принадлежала мне.

Глава 27

Арания



Настоящее...

Я недоверчиво смотрела, как Стерлинг заканчивает свой рассказ. Это было даже близко не то, что я могла себе представить. Да и как я могла?

От каждого слова у меня сводило живот.

– Что насчет других детей?

Стерлинг сначала молчал, его темные глаза предупреждали меня, что есть некоторые секреты, которые лучше оставить похороненными. Вместо ответа он задал мне вопрос.

– О ком я тебе столько раз говорил, чтобы ты беспокоилась?

– О себе, – ответила я, натягивая рукава куртки, чтобы защититься от холода. – Это была я, не так ли? Моя фотография была на столе твоего отца?

Стерлинг кивнул и сделал большой глоток из бутылки с водой.

– Сначала я не знал твоего имени. Я ничего не знал ни о тебе, ни о том, о чем говорили эти придурки. Я просто знал, что эти люди могут заставить исчезнуть жизнь из твоих глаз. Я знал, что они обладают такой силой – я видел это. Я поклялся, что этого не случится.

Я встала и шагнула с одеяла, ботинки хрустели галькой под моими шагами. Остановившись на берегу, я смотрела на воду, как волна за волной набегали на смесь песка и гальки, чтобы снова исчезнуть в глубине озера.

Так и с секретами? Один будет открыт только для того, чтобы быть поглощенным чем-то большим.

Мой разум ничего не мог понять.

Стерлинг не прикасался ко мне, но я чувствовала его присутствие у себя за спиной. Я повернулась к нему лицом.

– Сколько тебе лет?

Он покачал головой.

– Из всех вопросов…

– Сколько тебе лет? – громче спросила я.

Его руки легли мне на плечи.

– Тридцать два, скоро будет тридцать три.

Мой разум рассеялся. Тридцать два минус тринадцать равнялось девятнадцати. Двадцать шесть минус девятнадцать.

– Семь, – сказала я.

– Сейчас я знаю это.

Реальность вызывала тошноту в моем пустом желудке.

– Ты не думаешь, что это полный пиздец? Это даже хуже, чем Рита, называющая меня по имени, которого я не знаю.

– Да, это полный пиздец, – сказал Стерлинг. – Я был полон решимости найти тебя. Есть еще кое-что, в чем я должен признаться.

– Что? – я перевела дух. – Я хочу это знать?

– Я провел много лет между одержимостью тобой и ненавистью к тебе.

– Ненавистью ко мне? Ты не знал меня. До сих пор не знаешь.