Сейчас и навечно

Глава 11. Сойер





Я отложил ручку и размял онемевшие пальцы. Тетрадь почти закончилась, каждая страница была покрыта моими трактовками Семейного кодекса Калифорнии. Я чувствовал себя абсолютно уверенно перед выпускным экзаменом на следующей неделе, а вот последнее задание судьи Миллера загнало меня в тупик.

Мусорная корзина рядом со столом была доверху заполнена скомканными снежками из бумаги. Черновые наброски, которые я начинал и забрасывал десятки раз, когда боль угрожала вырваться наружу и выплеснуться на страницы. Судья хотел жизни, а я видел лишь смерть.

Красно-синие мигающие огни окрасили мою память, и я отмахнулся от них. Потянулся и потер ноющую шею. На часах показывало половину двенадцатого, когда надо мной скрипнула половица.

Дарлин.

Мне было интересно, чем она занята так поздно. Чуть раньше я слышал слабые звуки музыки, звучащие наверху. Танцевала ли она? Был ли на ней тот обтягивающий черный танцевальный боди с перехлестывающимися бретельками, который заманчиво подчеркивал подтянутые мышцы на спине и совершенную грудь? Улыбалась ли она той улыбкой, от которой тебе начинает казаться, что гребаный мир не так уж плох?

«Не сходи с ума. Заканчивай это дело».

Я начал собирать вещи в портфель, когда услышал тихий стук – за дверью оказалась Дарлин.

Вместо черного боди на ней был персиковый сарафан и никакой обуви. Платье облегало ее грудь и свободно струилось по узкой талии. Волосы спадали на плечи, влажные после недавно принятого душа. Рукавицы защищали нежную кожу рук, в которых она держала горячую форму для запекания. Из-под фольги доносился восхитительный аромат запеканки: она пахла так вкусно и аппетитно, чего я никогда не ощущал от своих замороженных обедов.

– Знаю, что уже поздно, но я надеялась, что ты еще не спишь, – произнесла она. – Я снова приготовила запеканку. По большей части потому, что больше ничего готовить и не умею.

На секунду мне показалось, что в уголках ее глаз блестят слезы, но она сморгнула их и ослепительно улыбнулась.

– Это для тебя. Я просто оставлю ее и уйду, хорошо?

– Эм, конечно, – сказал я, открывая перед ней дверь. – Спасибо.

– Не хочу, чтобы еда пропала зря. – Она пронеслась мимо меня и поставила запеканку на стол. – Вернешь как только сможешь.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Конечно. Все отлично. Не хочу отвлекать тебя. Я лучше пойду… – Она направилась к двери, опустив голову, а потом прошептала: – Ливви спит? Ну конечно, уже поздно…

– Дарлин, что случилось?

– Ерунда. Это глупо. – Уже у двери она сняла варежки, спрятав их под мышкой – Просто у меня есть хорошие новости, и я хочу с кем-нибудь поделиться ими. В одиннадцать тридцать, – сообщила она с усмешкой. – Извини, не бери в голову. Не хочу напрягать тебя.

Она собралась выходить, как вдруг я понял, что не смогу заснуть, если вот так отпущу ее.

– Не уходи, – попросил я. – Мне бы сейчас очень пригодились хорошие новости.

– О, у тебя был плохой день? – мягко спросила Дарлин. На ее красивом лице отразилось волнение. – Ты можешь поговорить со мной об этом, если хочешь.

Поговорить с ней. Такая простая вещь, но я никогда не делал ничего подобного. Не приводил к себе домой женщин, не рассказывал никому о прошедшем дне. За исключением Оливии, я включал автопилот, с трудом пробираясь до финиша сквозь часы. Но Дарлин продолжала проскальзывать в мою жизнь, и я не мог остановить ее.

«Или не хотел».

Я прочистил горло:

– Ты собиралась поделиться своими хорошими новостями.

Она поставила одну босую ногу на другую и неуверенно улыбнулась. Ее нежное лицо без малейшего намека на макияж было невероятно красивым. Я скрестил руки на груди, словно выдвигал хлипкий щит против ее чар.

– Так странно, но мне необходимо поделиться с кем-то, иначе я взорвусь, расплачусь или еще что.

– Рассказывай.

– Ладно, итак… – она сделала глубокий вдох. – Сегодня я ходила на пробы в маленькую танцевальную труппу, и меня взяли. Я впервые за долгое время танцевала, и это было важно для меня. А в квартире так тихо… – Она заправила прядь волос за ухо. – Мои друзья и семья на Восточном побережье. Я звонила сестре, но это не то же самое. Глупо, знаю.

– Это не глупо, – ответил я и отправился на кухню, благодарный за возможность оставить между нами хоть немного пространства. На секунду Дарлин показалась мне такой хрупкой и уязвимой, что мне захотелось обнять ее. – Это чудесная новость. Срочно надо отметить праздничной запеканкой.

Я достал из ящика две тарелки, вилки и сервировочную ложку, которую никогда не использовал.

– Не хочу тебя отвлекать.

– Ты не отвлекаешь, – улыбнулся я.

– Спасибо, – тихо сказала Дарлин и присоединилась ко мне за столом. – Я не привыкла жить одна. Тишина убивает меня, а телевизор раздражает.


Я отрезал две порции запеканки, положил на тарелки и попробовал небольшой кусочек.

– О боже, она намного вкуснее, чем первая.

– Правда? – Лицо Дарлин осветила яркая улыбка. Свет лился из нее постоянно, но сейчас переключатель яркости работал на максимуме.

– Я добавила горошек. Подумала, вдруг ты захочешь покормить Ливви завтра. – И она поднесла вилку ко рту, попробовав. – Неплохо, да?

– Очень даже. – Мой взгляд упал на ее рот, когда она облизнула нижнюю губу кончиком языка. – Черт возьми, это идеально.

Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

– Итак, что насчет труппы? Я слышал о ней что-нибудь?

– Ой, нет, это совсем маленькая танцевальная труппа. Независимая. Но мне все равно, я впервые танцевала после четырех лет перерыва.

– Правда? Почему ты не танцевала так долго?

Она заерзала на стуле, воткнув вилку в запеканку.

– Я отвлеклась… на другие вещи. И знаешь, легко упустить что-то, если не уделяешь этому время. Ты понимаешь, о чем я?

Я понимал, но все равно отрицательно покачал головой. Я хотел и дальше слушать голос Дарлин. И сейчас, пока она сидела за моим кухонным столом, мне казалось, что моя квартира тоже слишком тихая.

– Я всегда танцевала, но никогда не называла себя танцовщицей. И до сих пор не называю. Мне кажется, я не заслуживаю этого звания, но, возможно, маленькое шоу окажется первым шагом на пути к чему-то большему.

– Думаю, это чертовски здорово, что ты сделала этот шаг и все окупилось, – воскликнул я.

Дарлин посмотрела на меня из-под опущенных ресниц.

– Правда?

– Да. Ты смогла открыться. Даже столкнувшись с отрицанием.

Горечь после встречи с судьей Миллером отразилась на моем голосе. Я мог это слышать, и от Дарлин ничего не укрылось.

– Что-то случилось сегодня? – спросила она.

– Нет, ничего. Мы не обязаны обсуждать это.

– Конечно не обязаны, но мы можем, если ты захочешь. Я рядом.

«Конечно, ты рядом».

Я отодвинул стул. Говорить о себе – все равно что пытаться завести давно проржавевший двигатель.

– Я хочу получить место помощника у федерального судьи после окончания колледжа. Он будет выбирать между мной и еще одним парнем, а сегодня я узнал, что судья собирается выбрать моего соперника. Если он это сделает, мне конец. И на этой ноте… – я подошел к холодильнику, – мне нужно пиво. Будешь?

– Нет, спасибо. А что за должность?

– Это своего рода помощник для судьи. – Я открутил крышку у бутылки и присоединился за столом к Дарлин. – Помощник консультирует их по кодексам, прецедентам и следит за процессом во время судебного разбирательства.

Я сделал глоток. Холодный эль идеально сочетался с запеканкой.

– Кажется, это важная работа, – сказала Дарлин.

– Это жизненно важный кирпичик на пути к карьере федерального прокурора. Иметь в своем резюме должность помощника судьи, особенно у такого, как Миллер, очень ценно. – Я доел запеканку и отодвинул тарелку. – К тому же, мне нужны деньги. Я живу сейчас на стипендию, которая закончится в ту же минуту, как мне вручат диплом. Так что, если не получу эту работу, мне придется искать что-нибудь еще.

– Почему ты решил, что тебя не возьмут? – спросила девушка. – Разве этот судья не знает о твоем мегамозге?

– Может быть. Но дело не только в академических успехах.

– Нет? А что насчет таланта? – Дарлин с улыбкой гоняла последнюю горошинку по тарелке. – Твой соперник лучше выглядит в купальном костюме?

Я рассмеялся.

– Возможно.

– В это сложно поверить, – сказала Дарлин и залилась румянцем. – Я действительно сказала это вслух…

Она встряхнула головой. Грусть испарилась с ее лица, как только она поделилась новостью.

«Я сделал это. Сделал ее счастливой».