Сейчас и навечно

– Слушай, я помню расклад, но тебе нужна помощь, а у меня как раз отменился клиент, – она усмехнулась. – Я научу ее слову «няня», обещаю.

Я потер подбородок.

– Ты уверена?

– Да. Я с удовольствием проведу с ней время. – Она приподняла бровь. – А ты уверен?

Нет, я не был уверен. Ни на йоту. Дарлин так естественно себя вела с Оливией, и я не сомневался в ее способностях няни. Но мне уже сейчас было трудно отвести от нее взгляд, а мои мысли вращались вокруг нее. И чем больше мы контактировали, тем сложнее становилась ситуация.

Сигнал тревоги разрывал меня изнутри.

«Судья Миллер! В конце концов, благодаря Дарлин ты не пропустишь встречу. Не будь дураком!»

Я покачал головой.

– Да, да, конечно. Спасибо. – Вздох облегчения, промчавшийся по всему телу, вырвался из меня. – Спасибо.

Когда мы вошли в дом, Дарлин сразу убежала к себе переодеться, я же посадил Оливию в манеж и переоделся в серые брюки и белую рубашку. Дарлин постучала, когда я пытался завязать галстук перед зеркалом.

– Ты готов?

– Да, входи. – Я бросил на нее быстрый взгляд через зеркало, а потом отошел.

На Дарлин были надеты легинсы и безразмерная белая футболка до середины бедра. Ничего вычурного, но она только украсила ее стройное тело, каким-то образом подчеркивая ее изящные линии и манящие изгибы так же идеально, как если бы на ней было обтягивающее платье.

«У тебя не было секса десять месяцев. Ты завелся бы, даже надень она мешок».

Я прочистил горло и прикрыл себя столом.

– Итак… номера экстренных служб на холодильнике, – указал я, перебирая бумаги и бросая в портфель те, которые могли бы мне сегодня пригодиться. – Но, честно говоря, если что-нибудь случится, то сперва звони 911, а потом мне.

– Поняла, – Оливия завизжала, требуя внимания. Дарлин взяла ее на руки и посадили на свое бедро. – О, но у меня нет твоего номера.

Я нацарапал номер на листке бумаги и протянул ей.

– Запиши свой, – попросил я и, пожав плечами, надел пиджак, который ждал своего часа на стуле.

Дарлин выводила ручкой цифры на бумаге, пока Оливия играла с ее волосами.

– Подожди. Ты не можешь его забрать с собой, иначе я останусь без твоего номера. Дай мне мобильный, я введу номер.

– Нет необходимости. – Я взял клочок бумаги, делая мысленную фотографию номера, и вернул его обратно. – Запомнил.

Улыбка Дарлин была до невероятного прекрасна и забавна одновременно.

– Мегамозг наносит новый удар.

Я наклонился поцеловать Оливию и уловил аромат парфюма Дарлин, смешанный с массажным маслом.

– Звони по любому поводу, – и направился к двери. – Я вернусь через полтора часа. Максимум через два.

– Без проблем. Все будет хорошо, да, горошинка? Скажи папе пока.

– Пока-пока, папочка, – выдала Оливия и помахала рукой, сидя на стройном бедре Дарлин.

Моя дурацкая память запечатлела и эту картину тоже.





Глава 8. Сойер





Мой конкурент, Роджер Харрис, стоял по стойке «смирно» у кабинета судьи в здании Верховного суда, выглядя безупречно и собранно, в то время как я влетел туда весь потный и с галстуком, перекинутым через плечо. У меня даже осталась минута в запасе. Роджер взглянул на часы и самодовольно кивнул мне в знак приветствия.

В своем кабинете судья Миллер ознакомился со сведениями об успеваемости, с результатами последних экзаменов и просмотрел наши заметки по судебным разбирательствам, которые он дал нам в последнюю встречу месяц назад.

Судья Джаред Миллер был добрым человеком, но от него никогда не услышишь ни комплимента, ни упрека: о его непроницаемом выражении лица ходили легенды как в зале суде, так и за его пределами. Он одинаково беспристрастно кивал как Роджеру, так и моим достижениям.


– Итак, ваше последнее задание, прежде чем я приму окончательное решение, – сказал судья, обращаясь к нам обоими. – Опишите краткую информацию о любом инциденте в вашей личной жизни и как бы вы с ней справились в качестве прокурора. На этом все. До следующего месяца.

Я моргнул, выдохнув с облегчением, так как ожидал чего-то поистине тяжелого, но это задание казалось довольно простым. Я уже знал, о чем буду писать.

«Мама. Я напишу о маме».

– Мистер Хаас, можно вас на минутку?

В глазах Роджера отразилась паника, которую он быстро спрятал.

– Да, конечно, Ваша честь.

Судья Миллер сидел за своим столом, и без своей черной мантии он мало походил на прославленного федерального судью, скорее, на обычного дедушку. Фотографии его семьи выстроились в ряд на его столе и висели на стенах наравне с дипломами и почетными грамотами из различных университетов. Небольшой снимок внучки, которая, вероятно, была ровесницей Оливии, занимал место на стене вместе с благодарственным сертификатом от профсоюза полицейских Сан-Франциско. Он снял галстук и расстегнул воротник, затем сел на свое место, посмотрев на меня.

– Выпускные экзамены через две недели.

– Да, Ваша честь.

– Нет ни единого шанса, что вы их провалите.

– Надеюсь, что нет, Ваша честь.

– И вы зарегистрировались на сдачу экзамена в Сакраменто в следующем месяце.

Я кивнул. Конечно, пусть это и стоило целого состояния – мне пришлось подрабатывать репетитором по праву по ночам, когда Ливви засыпала, – но я справился.

– Все готово.

– Вы мне нравитесь, мистер Хаас. Думаю, что вы станете блестящим прокурором…

Мне с трудом удавалось сохранять спокойное выражение лица.

– Спасибо, Ваша честь.

«Он принял решение. Он собирался выбрать меня. Господи, все бессонные ночи, старания и упорный труд стоили этого».

– На бумаге… – добавил он.

Тело напряглось.

– Спасибо?! – скорее спросил, чем поблагодарил его.

– Сегодняшнее задание выполнено безупречно. Не был упущен ни один прецедент, каждый аргумент тщательно проработан. В этом отношении все намного лучше, чем у мистера Харриса. Но знаете, что выделило его работу и чего так не хватило в вашей?

– Нет, Ваша честь.

– Жизни.

Я нахмурился.

– Боюсь, что я не совсем понимаю…

– У вас ведь маленькая дочь, не так ли?

– Да. Ей тринадцать месяцев.

Судья Миллер улыбнулся и повернул голову к фотографии на стене.

– Это моя внучка, Эбигейл, примерно того же возраста. Она чудо. – Но его улыбка быстро пропала. – Я хочу отдать вам эту должность, мистер Хаас, но если бы мне пришлось делать выбор сегодня, то я нанял бы мистера Харриса.

Мое бешено колотящееся сердце остановилось и ушло в пятки. Я расправил плечи, готовясь принять поражение с почетом, как настоящий мужчина, но у меня во рту пересохло.

– Простите, Ваша честь, – сказал я. – Все еще не понимаю.

– Как я уже сказал, твоя работа безупречна. Научный и чисто академический подход, и это неудивительно, учитывая, что на данном этапе ты еще студент. – Он оперся руками о стол, переплетя пальцы. – Ты рассматривал дело «Джонсон против МакКензи»?

Я мысленно пробежался по спискам дел и отыскал нужное.

– Это была… апелляция, – вспомнил я. – Срок наказания подсудимого был уменьшен благодаря хорошему поведению и выполненным программам во время тюремного заключения. Я не понимаю, какое это имеет отношение…

– Это имеет отношение, – начал судья Миллер, – к материалам, посвященным переполненности тюрем. Вы решительно выступали за строгое выполнение приговора и безоговорочное соблюдение закона трех ошибок[8].

– Да, Ваша честь, – ответил я. – Таков закон.

Судья Миллер кивнул.