Сеятель

– Ваше благородие, – обратился ко мне вахтенный начальник. – Я не понимаю причину вашего решения покинуть внешний рейд. Приказа из штаба эскадры не поступало.

– Все очень просто, лейтенант, – сказал я, изучив проложенный штурманами курс и признав его пригодным. – Я только что угнал боевой корабль портартурской эскадры. Мне надоело наблюдать за засильем стариков на должностях командиров, которые думают не о выполнении приказа, не о том, чтобы воевать с противником, а о своем благополучии, опасаясь потерять теплое место и командирскую должность. Я не хочу ходить под командованием труса, а именно таким я считаю командующего эскадрой. Если бы командирские должности раздали молодым офицерам и лейтенантам, то будьте уверены, японцы уже были бы биты. Я иду воевать. Воевать не против флота – с одним крейсером нам с ними не справиться. Мы будем уничтожать их коммуникации, обстреливать порты, наносить удары по войскам на побережье, уничтожать транспорты. То есть заниматься тем, для чего этот корабль и построен. Когда снаряды подойдут к концу, уйдем во Владивосток. Уголь добудем на транспортных судах. Я разочаровался в командовании русского императорского флота, поэтому после окончания войны уйду в отставку, но перед этим хочу громко хлопнуть дверью, показав, что и один русский корабль в поле воин. Итак, вы со мной?

Я осмотрел вахтенного начальника, двух кондукторов и матроса-сигнальщика, которые находились на мостике; двое вестовых еще заглядывали в открытую дверь. Один из кондукторов, что стоял за штурвалом, почти сразу кивнул – он был из тех, с кем я ехал в эшелоне, – чуть позже и матрос со вторым кондуктором кивнули, да и вестовые тоже согласились. А вот лейтенант размышлял, задумчиво меня изучая. Мы не были друзьями, но общение было построено на уважении. Наконец он сказал:

– Нужно собрать команду. Я пока не принял решение.

Крейсер шел к китайским берегам, все три миноносца с нами. Два по левому борту, третий, чуть отстав, ориентировался по кормовым ходовым огням – только они были зажжены, остальные потушены. Собрав на палубе всю команду, кроме тех, кто вел корабль, я сообщил всем новость. Почти сразу команда разделилась на два лагеря: тех, кто поддерживал меня, и кто нет. Последних было меньшинство: почти всем надоело стоять на рейде, они радовались, когда эскадра выходила в море, и печалились оттого, что вскоре она возвращалась, не сделав ни одного выстрела.

Дальше я через семафор приказал миноносцам подойти ближе. Горизонт был чист, так что остановили корабль, и я описал командам этих трех небольших кораблей, что происходит. Почти час убили, но решили, что два миноносца с командами остаются со мной, а на третьем отправляем в Порт-Артур тех, кто отказался с нами идти. Их набралось с три десятка, включая двух офицеров. Я был прав – оставшиеся молодые офицеры приняли мое решение, а командовали на миноносцах в отсутствие командиров именно они.

– Что? – спросил я, когда ко мне подошел унтер. В это время третий миноносец скрылся во мгле, возвращаясь к эскадре, а мы, набирая ход, уходили прочь.

– Телеграмма от штаба эскадры.

На борту соблюдалась светомаскировка, это был мой приказ: две группы матросов патрулями специально обходили «Палладу», чтобы ни огонька – наше местоположение не должно быть выдано противнику. Пройдя в радиорубку, я прочитал послание. В общем, мне грозили карами и приказывали вернуть корабль.

– Пиши ответ, – велел я радисту. – Командир крейсера «Паллада» лейтенант Алексеев командующему портартурской эскадрой контр-адмиралу Витгефту. Сообщаю, что как истинный русский военный морской офицер и патриот больше не намерен терпеть косность мышления и трусость вышестоящего командования, что боится встретиться лицом к лицу с кораблями противника. Поэтому ухожу работать на коммуникациях противника, с последующим прорывом во Владивосток. Так как я разочаровался в командирах, то, приняв самовольное командование над крейсером, докажу примером, что не все русские моряки трусы, как это с полным основанием считают армейцы. Мой рапорт об отставке будет лежать на вашем столе, как только я доберусь до Владивостока. Да хранит нас Бог. За нами будет победа.

Радист, записав сообщение, начал отстукивать ответ. Когда тот закончил, я приказал больше не отвечать на вызовы с эскадры, но внимательно слушать эфир. Ну а так как передача шла прямым текстом – радист эскадры на всю округу разорался, что у них крейсер угнали, – то японцы уже в курсе, я лишь это подтвердил. Так что пусть дробят свои силы в нашем поиске. Ну и я надеялся, что радисты с других кораблей слышали передачу и информация разойдется по эскадре. Надеюсь, эти резкие слова встряхнут их. Я окончательно рубил мосты, не собираясь продолжать карьеру: за то, что я сделал, меня точно выгонят с флота, может даже арестуют и отправят в ссылку… Зависит от уровня того, что мы успеем натворить с тремя боевыми кораблями. Команда неплохая, потери из-за ушедших не такие большие: по штату нам положено пятьсот тридцать нижних чинов и девятнадцать офицеров – двое, командир и старпом, сами сошли, еще один отказался участвовать, второй офицер был с одного из миноносцев. Остальные пошли за мной, у них была авантюрная жилка и юношеский максимализм. Так что на борту крейсера четырнадцать офицеров, я уже распределил их по должностям, командира главного калибра поставил начальником артиллерии корабля. Тот считай мой зам, я его обучал, так что управлять огнем сможет.

Дальше, сменив курс, я велел идти средним ходом, на десяти узлах – на полном из труб искры вылетали и демаскировали нас. Отбив склянками отбой (осталась только вахта), я прошел в свою каюту и лег спать. Если что, поднимут.



Когда солнце осветило пустынные воды вокруг, после завтрака в кают-компании, я отдал несколько приказов и, поприветствовав вахтенного офицера, стал изучать горизонт в бинокль. Главный штурман показал, где мы находимся: на траверзе Циндао, ближе к корейскому берегу, Чемульпо уже прошли, до него около ста морских миль было. Шли все также на десяти узлах.

– Стоп машины. Передать на миноносцы, подойти для пополнения углем.

– Господин капитан, вы хотите увеличить их дальность? – спросил вахтенный офицер.

– Да, мичман, это наши боевые собачки. Будут загонять на нас крупные цели и топить маленькие. По сути вся работа будет на них. А вот если им будет грозить опасность, уже выходим мы. Хотя нам тоже повоевать удастся. Хм, и немало, благо погреба полны артиллерийскими снарядами.

Дальше вывесили по бортам маты, а когда корабль остановился, подошли и пришвартовались миноносцы, каждый к своему борту. Воды моря были тихими, поэтому я и решил провести погрузку угля. Ну и пока старпом «Паллады» командовал (это был тот лейтенант Губин, что был на мостике, когда я угонял крейсер), я с командирами миноносцев удалился в кают-компанию, где поставил им задачи. Работать будут парой, по транспортной магистрали войск японцев, где их транспорты ходят. Главное не сколько транспортов утопят, а сколько нагонят шуму, шороху и паники. Хотя утопление японских судов тоже задача для них. Можно использовать торпеды. Использовать пушечное вооружение я рекомендовал только для запугивания команд, потому что, чтобы затопить такое большое морское судно, нужно выпустить из их небольших пушек не меньше сотни снарядов. Вот торпеды другое дело. Одна торпеда – одно судно. Крейсер для них как база будет. На борту «Паллады» три минно-торпедных аппарата, запас мин имеется, а калибр один, так что будут пополнять у нас боеприпасы и уголь. Миноносцы назывались «Смелый» и «Сторожевой». После раздачи приказов в письменном виде, за моей подписью (к сожалению, без капитанской печати, у меня ее просто не было), они после погрузки отбыли. Место встречи, это уже с темнотой, я им обозначил. Резервное тоже.

Миноносцы развив максимальную скорость в двадцать семь узлов, вскоре скрылись за горизонтом, а мы, набрав ходу двенадцать узлов, направились к корейскому берегу. Миноносцы к Чемульпо, а я дальше к проливам и острову Цусима. Буду ловить транспорты там, паники должно быть много, потому мы и разделились. Чем больше потопим, тем лучше. И видимо, провидение было на моей стороне – мы вышли фактически на встречный курс большому японскому транспортному конвою. Больше трех десятков судов, при охране из авизо, канонерской лодки и старого броненосного крейсера «Хасидатэ». Девятнадцать узлов, как указано в паспорте, «Паллада» давно не могла дать, но выжать семнадцать с половиной ее машины все же могли. Опознав корабли охраны, я просмотрел по журналу с рисунками и ТТХ кораблей противника, какие те скорости держать могут, и довольно улыбнулся. По скорости я был быстрее, чем охрана конвоя, и действуя по тактике налететь, побить и отступить, вполне мог без перестрелок с охраной проредить конвой, пустив немало судов на дно.

– Полный ход, – опустив бинокль, закончив изучать дымы на горизонте, приказал я. – Два румба влево.

– Приказать дать сигнал боевой тревоги, товарищ капитан? – поинтересовался старпом, проходя на мостик.

– Рано. Нам сближаться еще полчаса.

Обращения – это мое нововведение, я написал приказ по кораблю для команды, где теперь обращение к команде значилось так: товарищ матрос, товарищ кондуктор, или товарищ мичман, или товарищ лейтенант. То есть по званиям. Кстати, такие же приказы отдали на миноносцы. Строю матросов я объяснил это свое решение тем, что мы будущие боевые товарищи, побратимы, которые вместе побывают в бою, а значит, и общение должно быть как у побратимов. Пока мы в бою не были, но дойдет и до этого. Конечно, только после первого боя лучше всё это ввести, но я решил, что и сейчас можно. Матросы восприняли мое решение вполне довольно, офицеры неоднозначно, но отказавшихся не было. Вот такие дела.

Через двадцать минут пробили боевую тревогу, и расчеты разбегались по местам, пожарные команды разворачивали шланги, готовились тушить возможные пожары. Мы стремительно сближались с конвоем, который, опознав русский крейсер, спешно перестраивался. Вперед выходили боевые корабли, а транспортные оттягивались назад. Более того, шесть транспортов развернулись и стали спешно уходить в сторону Японии, не обращая внимания на сигналы с броненосного крейсера, которые тот им подавал. Правильно подавал, но ими мы займемся чуть позже.

– Орудия на левый борт, приготовиться открыть огонь по авизо. Дистанция одиннадцать кабельтовых.

И когда наступил нужный миг – «Хасидатэ» как раз открыл огонь, по бортам «Паллады» встали один крупный фонтан и четыре меньших размеров, – я велел повернуть. Орудия уже были развернуты, так что после поворота, авизо как раз оказалось на прицеле орудий, и те начали залповую стрельбу. Новый начальник корабельной артиллерии довольно толково командовал ведением огня, столбы от попаданий снарядов вставали буквально у бортов авизо.

– Есть попадание! – воскликнул старший штурман, что присутствовал на мостике. – Горит корма.

Мы стреляли по авизо, пока не вышли за дальность ведения огня, поэтому я приказал дробить. Нам тоже досталось, от близких разрывов было ранено четыре моряка, один тяжело, врач наш уже начал операцию, остальных пока перевязывали. Снова повернув, оставив корабли охраны конвоя за кормой, те спешно разворачивались, причем авизо это делало очень тяжело, видимо повреждения серьезные получил, мы ворвались в строй транспортов.

– Стрелять по всему что видите, не пугать, топить. Приготовиться к минной атаке, – приказал я, и орудия снова заговорили.

Торпеды мы всего две использовали, удачно удалось пустить на дно два судна, проходя мимо. Один транспорт с артиллерией, судя по полевым пушкам на верхней палубе, другой войсковой, набитый солдатами. Еще три начали гореть, все это, пока мы проскакивали строй, а шли зигзагом, чтобы охватить как можно больше, но почти все транспортные суда хоть по одному снаряду от нас, но получили. А затонули четыре, два торпедированных, один взорвался, видимо боеприпасы перевозил, нам повезло, другое судно закрыло от взрывной волны, ему все и досталось, третий от попаданий ниже ватерлинии нескольких снарядов, вода хлынула в машинное отделение и взорвались котлы, что только ускорило гибель судна, ну и три горело, я про них уже говорил. Вот результат нашей атаки. Расчеты стреляли чуть ли не в упор, они видели цели и могли бить куда хотели, то есть ниже ватерлинии. Причем командуя, я записывал в тетрадь названия судов, которые мы пустили на дно. Людская память такая, быстро сотрется информация, а тут записана. Потом, когда буду описывать бой в вахтенном журнале, пригодится.

– Дробь огонь, – скомандовал я и приказал повернуть влево.

Не успели корабли охраны перекрыть наш путь, как мы еще два судна пустили на дно, и на третьем возник пожар. Дальше рисковать я не стал, и пока расчеты орудий проводили чистку стволов, «Паллада», бросив конвой, на той же максимальной скорости догоняла шестерку транспортов, что уходили к Японии. Догнали только через два часа, они тоже не самые медленные были, видели преследование и разделились, бросившись врассыпную. Приметив самый медлительный, мы настигли его, и этот гад тут же спустил флаг. Теперь стрелять по нему нельзя, команда и офицеры не поймут, сейчас другие правила. Рисковать я не хотел, но пришлось, иначе упущу другие. В общем, судя по ящикам на палубе, перевозился какой-то груз, поэтому крейсер стремительно подошел, дав полный назад, чтобы касание было мягким, маты за борт успели повесить, полетели абордажные крюки, и вооруженные матросы с ревом хлынули на палубу судна. Быстро его обыскав, убедились, что кроме двадцати двух японцев команды, никого больше не было. Команду в шлюпки, и оставив призовую партию, семь матросов и офицера, мичмана, приказал тому идти во Владивосток, судно давало максимальную скорость в четырнадцать узлов, так что, надеюсь, уйдет. А почему сдались, я сразу понял: груз тому причиной, это снаряды для полевых пушек. Нашим армейцам они тоже сгодятся, такой калибр в нашей армии был, орудия Канэ.

Мы же стали настигать другое судно, оно спускать флаг не спешило, поэтому мы открыли огонь и подожгли судно одним из снарядов. Флаг сразу пополз вниз, но мы прошли мимо, поворачивая налево, там на горизонте драпал другой транспорт. Стволы орудий снова начали чистить, время для этого было, пока мы настигали третий транспорт. Нагнали и потопили, капитан так и не сдался, ушел на дно со своим судном. После этого сбросив скорость до десяти узлов, а то кочегары на последнем дыхании были, снова почистили орудия, все, горизонт чист, сбежали остальные, а мы направились к проливу. Нагнали трофейное судно, передали на борт тяжелораненого, оставив тех, кто был ранен легко, сопроводили его, пройдя проливы. Также я передал рапорт командиру Владивостокского отряда крейсеров по нашим действиям за первый день, с количеством потопленных и поврежденных транспортных судов, это я о тех, что горели, с названиями. Кстати, капитан захваченного перечислил по памяти утонувшие суда. Это я в рапорт тоже внес, с чьих слов информация.

Судно пошло дальше, напрямую к Владивостоку, а мы повернули и добрались до места встречи. Там уже находились оба миноносца. Судя по повреждениям на мостике одного, попали под обстрел и один снаряд рванул на трапе. Когда крейсер встал на якорь вблизи берега крохотного острова в районе корейского берега, тут таких островков сотни, по кораблю пошел отбой, только вахтенные остались, я принял в кают-компании обоих командиров миноносцев. У командира «Смелого», который получил повреждения, голова и рука были перебинтованы. Его после доклада к врачу, нормально рану обработают. Других раненых с миноносцев врач уже осматривал, их подняли на борт крейсера со шлюпки.

Вот что мне доложили. До Чемульпо дошли не сразу, хотя сегодня тоже был их день, навстречу попалось три пустых транспорта без сопровождения. То, что пустых, точно – сидели высоко. В результате согласно моему приказу, как только они спустили флаги, причем без особого сопротивления, команды на шлюпки и погребли к берегу, а группы досмотра заложили подрывные заряды. Можно сказать, отрыли кингстоны и затопили. Все три судна на дно отправились, кто быстрее, а кто медленнее, миноносцы же отправились дальше и вскоре наткнулись еще на одно судно, к сожалению, оснащенное радиостанцией, так что в эфир пошел сигнал-вопль о русских миноносцах. Мой радист на «Палладе», что постоянно мониторил эфир, услышал это сообщение, так что я знал, что миноносцы действуют.

Так вот, догнав, его торпедировали, при этом догадавшись, что о них могли сообщить, тонкую антенну радиостанции видели все на надстройке судна, поэтому ушли дальше в глубь моря. В общем, потратили одну торпеду, чтобы быстрее пустить его на дно. Судно неудачно (а для нас вполне удачно) получило мину и быстро скрылось в волнах. К одной шлюпке, что японцы успели спустить, подплывали другие моряки. С трудом, но они смогли уместиться и отправились к берегу. Наши на них внимания не обращали, я уже предупреждал, что если флаг не спускают, в плен не брать или не обращать внимания, как сейчас, тем более берег рядом. Это война, а не расшаркивание на балу, и если есть враг, он должен быть убит. Вот так уйдя в море, часа через два вышли практически к Чемульпо, где как раз в устье входило четыре транспорта, а на подходах дежурила канонерка. В общем, молодая кровь взыграла, и они ринулись в атаку. Черт возьми, за те полчаса, пока сближались, дымы их выдали, и на канонерке успели приготовиться, но парни меня удивили! Они двигались зигзагами в окружении водяных столбов от огня японцев. Три выпущенные торпеды, и ни одного промаха! Одну торпеду получила канонерка, и произошел подрыв боезапаса. То, что осталось, скрылось в волнах, ну и два транспорта получило по мине в борт. Лишь одно судно, судя по пушкам на палубе, которые активно били по миноносцам, не промазало по «Смелому» – это явно был вспомогательный крейсер. Вот ему в борт мину, ну и второму, с солдатами. К сожалению, оба выбросились на берег, но часть солдат при эвакуации все же утонули. Остальные ушли.

Посчитав задачу выполненной, миноносцы ушли в море и направились к месту встречи. Дошли на последних крохах угля. О запасной точке встречи тут и думать не стоит. Столько угля сожгли, потому что пришлось убегать от японских миноносцев, что вышли из рейда Чемульпо. Хорошо, что ночь помогла скрыться. Сюда, к острову, они подошли за час до нас.


Пока оба капитана, доложившись, писали рапорты о своих действиях, а один еще и врача посетил, на их миноносцах шел аврал, в их бункера спешно перегружался уголь. Угольная пыль была везде, даже на зубах хрустела. Потом торпедами занялись, с помощью кран-балки подавали и заряжали минные аппараты. Закончили погрузку только в полночь, после этого миноносцы отошли, и следом за «Палладой», что снялась с якоря, в темноте покинув прикрытие берега, скользнув от проливов в Восточно-Китайское море, пошли все вместе вокруг Японии.

С углем беда. Нужно добывать, вот я и собираюсь встать на маршрут из САСШ, откуда доставляют в Японию, несмотря на войну, чистейший кардиф, лучший уголь для топок боевых кораблей. Расчет оправдался, уже к полудню, когда мы были в водах Тихого океана, до японских берегов не так и далеко, на горизонте показался дым какого-то судна. Мы направились навстречу. Оба миноносца рванули к нему, чтобы остановить к моему приходу. Еще не хватало гонки устраивать, и так угля на полдня всего. Радист, как только услышал передачу, тут же забил канал случайными сигналами. Так что американец, а это был он, так и не смог поднять тревоги и сообщить о нас. А после обстрела надстроек из мелкокалиберных пушек миноносцев, семидесятипятимиллиметровые не использовали, спустив флаг, остановился. К сожалению, он перевозил разный металл в слитках, включая медь и никель. И уголь, что был в его бункерах, надо сказать практически пустых, нам не подходил, сажи много, забьет все и ход снизится. Рисковать я не стал, поэтому команду и два десятка пассажиров посадили в шлюпки и отправили к Японии – тут близко, уже вечером землю увидят. Решено было затопить судно, сняв все ценное. Припасы забрали, воду слили, трофеи разные собрали; я разрешил матросам взять то, что понравится, так что обыскали судно с носу до кормы. Кок с помощниками с камбуза и кладовок все вынес. После этого судно пустили на дно. Просто один выстрел восьмидюймовкой ниже ватерлинии, и оно начало медленно погружаться в воды океана. А мы продолжили поиск.

Через час снова показался дым на горизонте, но в этот раз не один, а два. Мы стали сближаться, а потом миноносцы направились к неизвестным, держа высокую скорость. В этот раз повезло, оба оказались американцами с углем для военных кораблей японского флота. Тут тоже не дали подать сообщение; оба судна, пяти и семи тысяч тонн водоизмещения, были радиофицированы. Капитаны судов не стали оказывать сопротивление, позволили подняться на борт. Досмотровые команды убедились, что груз входил в списки контрабанды, конечный пункт Сасебо, база японского флота, так что судна были задержаны, и я отправил туда по пятнадцать вооруженных матросов и по кондуктору, что ими командовали.

Американские команды продолжали управлять судами, наши только охраняли их. С капитанами я пришел к договоренности. Их отпустят, когда мы прибудем во Владивосток, причем они получат зарплату за то время, пока ходят под нашим флагом, я написал письменное подтверждение этого. За груз и суда не беспокоились, застрахованы, а они наемные капитаны. Офицеров я не стал посылать, кондукторов хватит.

И вот мы стояли борт к борту с «Сан-Диего», как назывался один из углевозов, и пополняли бункера. Работа уже часа два шла, угольные ямы постепенно пополнялись отличным углем, и тут подбежал радист:

– Товарищ капитан, я случайно поймал призыв о помощи. Где-то рядом русское грузопассажирское судно убегает от японского крейсера. Слышал хорошо, значит недалеко.

– Сигнальщикам внимательно осмотреть горизонт, – немедленно скомандовал я, изучая листок с короткими фразами.

Судя по ним, грузопассажирское русское судно встретилось с крейсером. Вот только что это за крейсер? Легкий я прихлопну как муху, если тот не уйдет на высокой скорости, а вот до броненосный – это самая плохая версия из возможных.

– Сколько загрузили? – нахмурившись, спросил я у старпома, который подошел ко мне.

Я стоял у левого борта, наблюдал, как матросы бегали с мешками на плечах, по одному трапу на «Палладу», по другому обратно на «Сан-Диего».

– Две трети от общего объема. Миноносцы запасы уже пополнили, отошли от борта «Калифорнии».

Так называлось второе судно, что покачивалось на небольшой волне в полукабельтовых от нас.

– Хорошо. Заканчиваем загрузку. Похоже, скоро повоюем. Неизвестный японский крейсер преследует русское судно. Видимо, скорость у обоих схожая, раз догнать не могут и не отрываются. Где-то рядом.

Тут, как будто вторя моим мыслям, закричал сигнальщик:

– Вижу дымы с севера!

– Заканчиваем погрузку. Отходим от борта угольщика.

– Есть, – козырнул старпом и убежал, отдавая команды.

Вскоре крейсер отошел от угольщика и, набирая скорость, направился в сторону замеченных дымов. Шли наперерез и, похоже, успевали.

– Ветер усилился, – всмотревшись, озвучил я очевидную вещь. – Дым из наших труб стелется вперед и фактически скрывает нас от неизвестных на горизонте. Маскировка, конечно, плохонькая, но она нам поможет. Передайте приказ угольщикам отстать и держаться в пределах видимости на горизонте. Миноносцам идти по левому борту, укрывшись от взглядов неизвестных.

– Ловушка? – усмехнулся старпом.

– Она. Вестовой, передай радисту, пусть следит за эфиром. Если японцы будут выходить в эфир, глуши. Впрочем, наших тоже.

– Есть.

Вестовой убежал, а мы быстро сближались с неизвестными, а когда уже стало видно корпуса на горизонте (изредка слышался гром, это работали орудия японца), я велел Заславскому, единственному гардемарину на борту, подняться на мачту и в бинокль определить, кто там.

Тот мигом взлетел наверх и вскоре спустился, сильно бледный.

– Товарищ капитан, впереди русское судно, похоже, наше. За ним гонится японец. Это… Это «Токива», товарищ капитан! Я точно опознал его.

– Худший вариант, – скривился я. – Броненосный крейсер типа «Асама». Он от нас мокрого места не оставит. Остается только хитрить. Мы принимаем бой.

Команда «Паллады» после прошлого дня была в приподнятом настроении, энтузиазм от них так и шел, да и сегодня мы неплохо поработали, одно судно на дно пустили, два трофеями, пусть американские, но с контрабандой. Пока команда готовилась к бою, дым нас также скрывал, с «Токивы» шел запрос, но радист забил волну. То, что мы не свои, на японском крейсере уже поняли, поэтому я приказал отсемафорить на русское судно, опознаться и приказать отходить к призовым судам на горизонте. Прочитать семафор на судне смогли, и оно, повернув, пошло нам навстречу. Поверили, это хорошо. Или, скорее, опознали «Палладу» – с их стороны крейсер уже видно, как и оба миноносца, что прятались за его корпусом.

Мы так и двигались прямо на японцев, а те на нас. На палубе проходящего мимо судна, называвшегося «Ока», оказалось немало народу, больше сотни. Я видел мужчин в военной форме, в казачьей, в гражданской. Дамские шляпки мелькали, отдельно стоял фотограф, что снимал идущий мимо них русский крейсер, наш корабль. Нам махали руками, взлетали шляпки и фуражки. Я тоже помахал, да и другие так же поступали – своих спасаем. Судно проходило в полукабельтовом от нас, и мы друг друга отлично видели.

«Ока» ушла дальше к призовым судам, а мы довернули. Теперь японцы нас отлично видели, дым сносило в сторону, миноносцы ушли за корму крейсера, у них приказ не обнаруживать себя, укрываться за корпусом и внезапно атаковать, выпустив мины. Японцы начали пристрелку, я же пока выжидал, старший артиллерийский офицер отсчитывал расстояние до японского броненосного крейсера. Я понимал опасность для миноносцев: с перелетом снаряды японцев могут их поразить у нас за кормой. Однако сближение шло так быстро, чтобы кроме пары залпов те больше сделать ничего не успеют, и вот эти залпы нам нужно пережить. Мы были тараном, весь огонь оттягиваем на себя, а главная работа предстоит миноносцам. Я стоял на мостике, остальные были по боевым постам, и сам командовал артиллеристами.

– Открыть огонь, – скомандовал я, и загрохотали орудия «Паллады». Не попадут, так хоть собьют прицел японским канонирам близкими разрывами.

К моему удивлению, первого попадания добились именно мы: сбили трубу. Русские моряки заорали от радости и усилили темпы ведения огня. Мы стремительно сближались, и вот по «Палладе» пошли попадания один за другим. Несколько осколков влетело на мостик, один ранил кондуктора за штурвалом, его понесли вниз, и за штурвал встал я. Сильный взрыв сотряс крейсер, чуть не сбив меня с ног – похоже, главным калибром достали. При этом крейсер ощутимо стал замедлять ход. Тут сбоку выросла масса японского крейсера, и расчет минного аппарата по левому борту выпустил по нему снаряд, да и оба миноносца атаковали. Я все плохо видел на месте рулевого. Мы же, проскочив мимо, начали разворачиваться, за штурвал встал матрос, а я выглянул, с осторожностью выйдя на боковой изувеченный мостик. На «Палладе» было два пожара, с которыми боролись, повреждена вторая труба, все побито осколками, изуродовано, два орудия выведено из строя. Были видны тела убитых, раненым оказывали помощь. А вот японский броненосный крейсер в это время, теряя ход, стремительно ложился на борт. Внезапная атака миноносцев была проведена идеально, правда из четырех мин только три взорвались по левому борту корабля противника, четвертая или не сработала, или мимо прошла, но дело сделано, и пятая мина, выпущенная с «Паллады», просто ускорила дело. Японец стремительно шел ко дну, причем с борта все хлопала и хлопала пушка, пока ствол не задрался и стрелять стало невозможно, если только по птицам.

– Стоп машины! Командам заняться устранением повреждений. Офицерам доложиться. Миноносцу «Смелому» сбегать к призам и «Оке» и привести их сюда. «Стерегущему» заняться спасением японцев. Шлюпки уцелели?

– Две, товарищ капитан.

– Спустить на воду, поднять на борт японских моряков. Выполнять.

Команда активно работала, я тоже ходил по крейсеру и радовался, что мы так легко отделались. Подводных пробитий не было, в одном месте вылетели заклепки и шла вода, но напор слабый, уже подвели пластырь. Самое тяжелое повреждение от попадания снаряда в котельную – выведена из строя половина котлов, и со слов корабельного инженера, больше восьми узлов «Паллада» теперь не даст, и то если повезет. Ремонт возможен только в доке.

Когда подошли призы и «Ока», то все включились в дело; всех японцев, а удалось поднять едва двести сорок членов команды, отправили на «Оку», там есть кому их охранять – полурота казаков. Раненые с «Паллады» (на миноносцах потерь не было) отправлены на призы. Их разместили по каютам команды, которой придется спать на палубе. На «Оке» оказалось немало врачей, их везли во Владивосток, так что те перешли на призы и приступили к оказанию помощи. На «Палладе» погибло восемьдесят семь моряков, из них два офицера. Почти сотня раненых и обваренных. Тяжелые повреждения и потери.

Только к наступлению темноты «Паллада» смогла дать ход, и мы направились в сторону пролива Лаперуза, там я и собирался, обойдя Японию подальше, где нас активно искали, в эфире только и шли передачи, уйти к Владивостоку. После торжественных похорон павших, выстроив на палубе «Паллады» команду – даже раненые были тут, кто стоял, а кто лежал, – я сказал:

– Товарищи, мои боевые побратимы, мы прошли через страшный бой с противником, который был втрое сильнее нас. Прошли, выжили и победили. Только вот охромела наша «Паллада», нужно идти на ремонт во Владивосток. Этим боем, который, я считаю, войдет в анналы военного искусства, мы и закончим наш рейд. Товарищи, не навсегда! «Паллада», покинув док, снова вступит в строй, но я надеюсь, вы не посрамите честь русского морского братства. Мы победили, ура, товарищи!