Сэхсвет

– Выходим. Сначала ты. – Он пальцем указал на хирурга.

– Используешь меня в качестве мишени? – хмыкнул тот, но приказ выполнил. Кросс вылез из машины, захлопнув дверь, и встал рядом, не зная, куда идти дальше: в эту часть порта он ещё не забредал.

– Не стой столбом, – сказал Моннки, медленно выбираясь из автомобиля и озираясь по сторонам. Потом указал на ничем не приметную дверь по левую сторону от внедорожника:

– Иди туда и жди нас.

Кросс трусцой добежал до двери и остановился. Всё вокруг было обычным, и кроме трёхэтажного здания, у которого он сейчас стоял, ничем не отличалось от других подобных мест в порту: несколько крохотных баров, одноэтажки, отведённые, видимо, под спальные склады, и снующие тут и там прохожие и бродяги. Но Кросс вдруг подумал, что с уверенностью может сказать две вещи: абсолютно у каждого здесь имелся при себе как минимум парализатор, и каждый из этих невзрачных людей работает на Большого Босса.

Моннки открыл Боссу дверь, и они неторопливым шагом направились в сторону Кросса. Моннки был спокоен, как и его начальник, поэтому хирург сделал вывод, что всё в порядке.

Кроссу вдруг на миг пришла в голову глупая мысль – интересно, как быстро вонзятся в него иглы парализаторов и сколько их будет, если он сейчас резко дёрнется в сторону Босса?

Никак не меньше десятка.

Моннки, прижавшись почти вплотную к двери, приложил к ней механическую ладонь с растопыренными пальцами, установив их в невидимые пазы, при этом большой палец находился под сто восемьдесят градусов к остальным. Когда автоматика считала ладонь, палец с тихим жужжанием вернулся на место. Дверь открылась. Моннки сделал приглашающий жест:

– Прошу.

Кросс с интересом заглянул внутрь, но не увидел там ничего, кроме небольшой, два на два метра, комнаты с одной дверью. Он зашёл в комнату, Моннки и Босс – за ним.

Открыв вторую дверь с точно такой же комнатой за ней, только уже без двери, Моннки на этот раз вошёл первым. Он достал планшет, ткнул несколько раз в экран и, нахмурившись, спросил у Кросса:

– У тебя два новых, незарегистрированных в нашей базе импланта. Что это?

– Один чистит… должен чистить организм от интокса, – ответил Кросс. – А второй… экспериментальный и пока не активен.

– Что это? – повторил Моннки.

Кросс вздохнул:

– Чип подключён к клауструму9 и в теории должен позволять сознаниям двух людей общаться напрямую. Но пока я не нашёл… э-э-э… собеседника.

– Проще говоря, ты можешь читать мысли? – спросил Большой Босс. Тема его явно заинтересовала.

– В теории – да. Но только у человека с таким же устройством.

– Интересно. – Босс поскрёб затылок. – И как давно ты спроектировал этот имплант?

– Закончил около месяца назад.

– Кто тебе его установил?

– Я, – усмехнулся Кросс.

Большой Босс не смог скрыть удивления. Он вздохнул и покачал головой:

– Кросстан, ты поистине гениальный человек. И своим пристрастием к интоксу ты впустую растрачиваешь талант. Но мы это поправим. Держи меня в курсе своей разработки. Если понадобятся подопытные и вообще любая помощь, только дай мне знать. Моннки, – обратился он к помощнику, – давай быстрее.

– Одну минуту, Босс.

Как же ты заинтересовался. Тебе бы не помешал такой имплант, верно? Ничего, я позабочусь о том, чтобы ты его никогда не увидел, мудила.

Моннки наконец завершил все возможные проверки, и Кросс почувствовал, что комната начала движение вниз, в обитель Большого Босса.





* * *


Почему-то Кросс ожидал увидеть здесь тёмные, слабо освещённые коридоры с узкими дверями по бокам, возможно, с зарешёченными окнами. Но когда двери лифта открылись, взору Кросса предстала современная обстановка в духе его клиники. Стены были выкрашены светло-голубой краской, тусклые лампы под потолком превосходно имитировали ранние сумерки, а большинство дверей были и вовсе сделаны из полупрозрачного бронестекла.

Но Кросса не покидало ощущение… жуткости этого места. Он не сразу понял, отчего возникло такое чувство, и только спустя пару минут его осенило – тишина. Как в древнем склепе, в котором Кросс когда-то в детстве побывал на экскурсии. Тогда это его сильно напугало, но рядом была мама, которая могла защитить от всего на свете. Сейчас же он мог полагаться только на себя. Кросс подумал о том, что предпочёл бы тёмный лабиринт коридоров этой стерильной тишине и чистоте. Он шёл за своими проводниками и уже не смотрел по сторонам: всё везде было одинаково.

Почему тут так тихо? Возможно, звукоизоляция… но для достижения такого эффекта никакой звукоизоляции не напасёшься.

По мере продвижения вперёд по коридору Кроссу начало казаться, что в тишину помимо шагов вплетаются новые звуки. Постепенно они становились всё отчётливее, и наконец хирург смог идентифицировать их: звуки приборов жизнеобеспечения. Кроссу стало совсем не по себе – на кой хер Босс его сюда притащил?

Объект его мыслей, словно услышав их, остановился перед одной из дверей и сказал:

– Моннки, пожалуй, дальше ты будешь не нужен.


– Спасибо, Босс, – ответил Моннки с явным облегчением.

– Поднимись в мой кабинет. На рабочем столе я оставил для тебя файл. У Штрамма возникли проблемы, и он просит помощи. Сделай всё, что в наших силах. Я подчёркиваю, Моннки – всё, что в наших силах. Важно решить вопрос с максимальной для нас выгодой, поэтому разрешаю использовать любые методы. Это в приоритете, так что если нужно скинуть на кого-то свои дела – передай их Коллтеру, он в курсе. Вопросы?

– Никаких, Босс.

– Тогда свободен. Спасибо, Моннки.

Помощник кивнул и, развернувшись на каблуках, быстро зашагал в обратную сторону. Кросс проводил его взглядом, а Босс тем временем приложил механическую руку к двери. Кросс вдруг понял, зачем Босс заставил Моннки тащиться сюда, хотя в этом не было никакой нужды: он хотел показать Кроссу, насколько его помощник не хочет заходить в эту дверь, и, может быть, лишний раз напомнить Моннки, кто здесь главный.

Грёбаный психолог-психопат.

Босс не торопясь, чуть ли не с ленцой, начал открывать дверь, и чем шире она распахивалась, тем сильнее Кроссу хотелось, чтобы она вечно оставалась запертой.

Сука, умеешь же ты нагнетать. Жопу себе нагнети, урод. Ну давай уже, открывай…

Наконец Босс открыл дверь и сказал:

– Гости вперёд. Прошу, Кросстан.





* * *


В комнате было темно, но в неярком свете, падающем из коридора через дверной проём, Кросс видел, что комната, довольно просторная, заставлена столами из хромированной стали. На подобном столе он проводил операции. В помещении, за исключением негромко шумящих аппаратов жизнеобеспечения, с торца стоявших у каждого стола, было тихо. Кросс уже хотел активировать линзы ночного видения, но тут Босс включил свет и запер дверь.

На столах… что-то лежало, накрытое синими простынями. Кросс сначала подумал, что это какое-то оборудование – мозг упорно не хотел принимать тот факт, что оборудованию жизнеобеспечение не нужно. Да и контуры того, что лежало под простынями, были слишком жуткими и неправильными для… но тут на ближайшем столе под простынёй началось движение, и мозг Кросса принял реальность – существа были живыми, и хирург питал очень слабую надежду, что это всё-таки не люди.

Босс неторопливым прогулочным шагом подошёл к шевелящемуся и положил на него свою живую руку. Нечто под простынёй мгновенно замерло.

– Джонни чувствует… – протянул Босс, поглаживая пленника. – Всегда отличался особой чувствительностью. Кросстан, подойди поближе.

Кросс не хотел. Он настолько не хотел видеть то, что находится под простынёй, что всерьёз подумал о том, чтобы попытаться вырубить этого психа и попробовать слинять отсюда. Но, реально оценивая шансы, Кросс понимал, что вряд ли успеет добежать даже до лифта. Хирург медленно подошёл к Боссу и остановился на противоположной стороне стола. Точно так же, всего час назад, Большой Босс и Моннки стояли над ним. От этой мысли Кроссу стало совсем не по себе.

Босс резко сдёрнул простыню, и глазам хирурга предстало самое отвратительное зрелище, которое он когда-либо видел. Нет, он видел много крови в свою бытность практикующим хирургом-реаниматором, почти каждый день копался во внутренностях клиентов, и чем-то удивить или испугать его было очень сложно. Но то, что он видел сейчас перед собой, не имело ничего общего с последствиями самых ужасных травм, болезней или пыток. Это был совершенно другой уровень проявления тёмной человеческой сущности.

Тело, лежащее на столе, было обнажено. Хотя вряд ли можно назвать обнажённым того, с кого сняли кожу и заменили её искусственной. Кросс неоднократно проводил подобные операции и научился визуально отличать настоящую кожу от биодермиса. Но ему никогда не приходилось видеть такое – чтобы всю кожу заменяли целиком.

Также у тела – Кросс избегал слова «человек», поскольку так было проще воспринимать происходящее, – отсутствовали конечности, и оно напомнило безобразную улитку без панциря. Ноги ампутированы чуть ниже поясницы, рук же не было совсем. На месте, где полагалось быть гениталиям, находилось лишь гладкое место. Прямо как у пластиковых кукол, которым Кросс в детстве любил отрывать головы. И он готов был держать пари на что угодно – лежащий на столе жаждал того же. Возможно, умолял бы об этом, если бы мог говорить.

Лицо бедняги ужасало больше всего. Верхняя и нижняя губы составляли между собой единое целое, ушные раковины были отсечены от головы, отверстия зашиты, а глаза постигла та же участь, что и гениталии. Только небольшие впадины напоминали о том, что этот человек когда-то был зрячим.

В довершение этого кошмара из тела торчали разного рода трубки, которые плавной волной огибали края стола и прятались внизу, под полом. Те трубки, что выходили из нижней части таза, были прозрачные (Кросс подумал, что их специально сделали такими, чтобы вызвать ещё большее отвращение у посетителей), и по ним, видимо, перекачивались отходы жизнедеятельности. Кросса позабавило это слово – никакой деятельности, и, если уж на то пошло, жизни, он тут не наблюдал.

– Ну? – нарушил молчание Босс. – Что скажешь?

Оглядев помещение, Кросс пересчитал столы – не меньше трёх десятков.

– Овощная вечеринка? – пошутил Кросс. Ему было ни хера не смешно, но он надеялся таким образом хоть немного сбросить напряжение. Не помогло.

Босс проигнорировал шутливую составляющую фразы:

– Они не овощи, Кросстан. Они вполне себе в сознании. Они ничего не видят, не слышат и не чувствуют своих тел. Они не могут ощущать запахи, вкусы, даже собственной слюны, и они никогда не произнесут ни одного слова. Даже плакать они не могут, потому что у них нет слёзных желёз. Всё, что они могут, – это думать. И теперь это их мир – быть наедине с собственным сознанием, полностью отрезанными от мира внешнего.

Кросс почувствовал головокружение и тошноту. Он пошатнулся и в попытке удержаться случайно тронул тело на столе, ощутив, что человек дрожит мелкой дрожью.

– По какой-то причине они чувствуют, когда я прихожу, – сказал Босс. – Кто знает, быть может, они развили в себе иную разновидность чувства. Но меня это даже забавляет – знать, что они чувствуют меня.

Кросс смотрел на безумного садиста. Он знал, что Босс страшный человек, но это…

– Я поддерживаю в них жизнь, и делаю это тщательнее, чем мои шлюхи следят за своей внешностью. – Голос Большого Босса упал до шёпота: – Поэтому их последняя надежда – Старик – является абсолютно несбыточной.

– Зачем? – спросил Кросс после минутной паузы.

– Если я скажу, что это мои бывшие враги, Кросстан, ты мне поверишь? Проверить это ты никак не сможешь. Но, мне кажется, для тебя это не имеет никакого значения. Мне кажется, – повторил Босс, – тебя терзает вопрос: «зачем он мне всё это показывает»?

Кросс кивнул.

– Видишь ли, Кросстан, обычно те, кто видит эту комнату, остаются в ней навсегда. Но с тобой несколько другой случай.

– Это попытка меня напугать, верно? Вы угрожаете мне, Босс?