Самый темный соблазн

– Я не могу,– сказал он, будет ли он в состоянии простить себя или нет. – Не прямо сейчас. Есть кое-что, что я должен сделать сначала, – его решимость облаком темноты все еще циркулировала в нем, направляя его. Он уже зашёл очень далеко – он не мог отступить теперь.

Люциен кивнул, не раздумывая.

– Понял, – Париса невозможно было переубедить, не заставив его при этом считать себя виноватым, поэтому и не могло быть друга лучше его. – Тебе нужна будет помощь? – добавил он, и черт побери, если Парис все равно не почувствовал себя виноватым. – Если ты задумал что-то опасное, то я буду рад предоставить Уильяма в твое распоряжение.

Уильям, лучший друг Аньи и кто-то, кого Люциен с удовольствием бы заколол в спину. И в сердце. И в пах. Уилли не был одержим демоном, но ходили слухи, что он брат дьявола по крови, а также связан с Четырьмя Всадниками Апокалипсиса.

Вероятно, слухи были правдивы. Уильям ничего не боялся. Его ничто не волновало. И что важнее всего, если Уилли когда-нибудь откроет дверь и оттуда выпрыгнет Бугимен, то испугается только сам Бугимен.

– Перенеси его ко мне, – сказал Парис. – Он задолжал мне, – Уильям позволил Крону забрать Сиенну без борьбы. И парень будет его рабом всю жизнь, если Парису так будет угодно.

– Договорились, – Люциен перевел взгляд на Виолу, которая до сих пор переписывалась. – Что насчет нее? Мы не можем оставить ее зацикленной на самой себе. Крон или Ловцы несомненно будут рады схватить ее.

Крон ненавидел Ловцов, и это было взаимно. Обе стороны выслеживали оставшихся одержимых демонами – каждый из них надеялся привлечь на свою сторону больше людей, и они не гнушались использовать грубую силу для достижения своих целей. Парису нравилась мысль о том, чтобы уничтожить их всех.

– Возьми ее, – сказал он, положив руку на плечо Виолы, то есть, чтобы коснуться ее, и завладеть ее вниманием.

Это невинное действие испугало ее и за один удар сердца она превратилась из ангелочка в демоницу. Два рожка появились на ее голове, красная чешуя покрыла кожу, а глаза засветились, словно радиоактивные рубины. Из ее губ торчали острые, смертоносные клыки, ногти превратились в когти. Запах серы смешался с запахом роз, багровая тьма струилась из нее, обжигая ноздри, заставляя его демона хныкать, как младенца.

С яростным ревом она впилась когтями в запястье Париса и швырнула так сильно, что он впечатался в соседнее здание. Твердый золотой кирпич потрескался и разлетелся по сторонам.

Воздух покинул его легкие, звезды замелькали перед глазами. Что. За. Черт? Когда он, наконец, смог сфокусировать взгляд, то увидел, что Виола снова стала самой собой – изящной, блондинистой и безвредной.

– Упс. Прости, – со звонким смехом, она засунула телефон в голенище сапога. – Не прикасаться. Никогда. А теперь, тебе что-то нужно от меня?

Люциен потер переносицу.

– А это будет весело. Можешь мне поверить.

– Ты не против пойти с Люциеном? – спросил Парис, поднимаясь на ноги. Каждый новый вдох отзывался болью в ребрах. Хуже того, рана на шее открылась. Одним броском она нанесла ему больше вреда, чем те трое из бара. – Он перенесет тебя к Анье и вы сможете, ну, наверстать упущенное, – он собирался заставить ее. Сейчас же, он мог умолять, если понадобится.

Правда? – Виола захлопала в ладоши, развернулась и бросилась в руки Люциена.

Да, да, тысячу раз «да»! Я иду с тобой, только если ты подберешь по пути мою любимицу Принцессу Пушистика. Только хочу предупредить тебя. Ты безрассудно, страстно влюбишься в меня, и Анья будет убита горем.

Гораздо более вероятно, что кто-то из одиноких воинов может безрассудно, страстно захотеть затащить ее в койку, но сейчас не время указывать на это.

Люциен, отодрав от себя похожие на щупальца осьминога руки девушки, хмуро глянул на Париса и исчез вместе с Виолой, болтающей без умолку о своей «шикарной шикарности». Парис не стал задерживаться и ждать друга. Смерть легко мог отыскать его ментальный след и встретиться с ним в любом другом месте.

Время, чтобы сделать небольшую татуировку.

Смертный и бессмертные миры были пугающе похожи. Титания представляла собой процветающий город с торговыми центрами и ресторанами, где полно всевозможных развлечений. Не тратя время зря, Парис раздобыл необходимое для нанесения татуировок оборудование и комплект одежды, поселившись в номере в одном из мотелей, о существовании которых он не подозревал. Похоже, бессмертные тоже хотели иметь местечко для тайных встреч.

В ожидании Парис поел, потому что это было в порядке вещей. Он съел бутерброд, понятия не имея, что находится между хлебом. Удовлетворил сам себя – потому что в этом нуждался его демон. У него не было секса сегодня, а оргазм был для него словно инъекция силы. Сила, что не продержится долго, не то, что адреналин, получаемый во время секса, ну да ладно. Он брал то, что он мог получить.

Парис принял душ, смыл с себя кровь и много чего другого, прилипшего к его коже. Сегодня много людей погибло от его клинков. Ловцы, его враги. В основном, мужского пола. Но все чаще они набирали в свои ряды женщин. Парис задавался вопросом, как бы он повел себя, если бы встретил Сиенну на поле боя или принимал участие в ее допросе?

Ведь именно это он собирался сделать с ней, если бы она прожила достаточно долго. После того, как снова затащил бы ее в постель. Причинил бы он ей боль? Хотелось бы верить, что нет, но… черт. Парис не мог быть уверен. Сиенна знала то, чего не следовало. Где он был, почему он был там.

Как отвлечь его внимание, что использовать, чтобы одурманить его, ведь на бессмертных человеческие препараты не действовали. Теперь Парис знал, что она получала информацию от Реи, жены Крона и истинной предводительницы Ловцов. Вряд ли богиня заправляла организацией напрямую, разве что через своих подручных. Но даже не знай, Парис всего этого, на этот раз он не стал бы, допрашивать Сиенну. Он просто хотел её.

"Защитить, правда? Ты точно хочешь просто её спасти?" Издевательски насмехался Разврат.

"Да пошел ты". Парис быстро вытерся и оглядел себя в запотевшее зеркало. Он немного похудел, под глазами залегли тени, на щеках и шее пара царапин. Волосы подстрижены как попало.

Он самостоятельно подстригал их, просто периодически обрезая попавшуюся на глаза прядь. Что Сиенна подумала бы о нем сейчас? Несмотря ни на что тогда Парис ее привлекал.

Будет ли ее по-прежнему притягивать к нему? Ведь теперь любая женщина нашла бы его чересчур диким. Истинный охотник, переживший посттравматический стресс.

Но что, если невозможное возможно, и она вновь пожелает быть с ним? По-настоящему, а не ради каких-то скрытых мотивов? Что, если она просто захочет ощутить его плоть внутри себя? В конце концов, сбежав из тюрьмы Крона, она отправилась на поиски не кого-нибудь, а именно его.

Было бы глупо потерять бдительность. Он не мог доверять ей. Не целиком и полностью. Переспать с ней этот пункт по-прежнему был в его «меню». Разумеется, если у него, как и раньше встанет на Сиенну. Только время покажет.

И если бы встал – он думал что так и будет, вполне реально, раз уж он заводился от одной, лишь мысли о ней, – он даже мог бы остаться с ней на несколько дней. И опять же, если бы так все и случилось, пойдёт ли его голод по ней на убыль? Или продолжит расти? Смог бы Парис отпустить ее, когда настало бы время?

Что, если она хочет остаться с ним?

Он мечтал об этом. Он чертовски сильно мечтал об этом. Но, как сказал Захариил, Парис погубит ее, если будет удерживать рядом с собой. Не по тем причинам, которые привел ангел, а потому, что, если он и Сиенна когда-либо разойдутся, и он не сможет быть с ней, он будет врать ей.

Ему просто пришлось бы. Его другой выбор будет смерть, когда на весы ляжет его жизнь или смерть, принцип «изменить – значит выжить» каждый раз оказывался сильнее.

Все это Парис узнал на личном опыте, рискнув однажды построить отношения с женщиной. Сюзанной. Он переспал с ней, зная, что не сможет сделать это снова, но воин желал большего, чем просто секс, и решил ублажать ее иначе.


Парис и, правда, любил её, наслаждался ее обществом, но, в конце концов, изменил ей. И ранил ее сильнее, чем кто-либо до него.

И еще одна непреложная истина: если Парис обманет Сиенну, то он не только разобьет ей сердце, разрушит доверие и запятнает ее чистоту, но и уничтожит те зачатки отношений, которые им удалось бы построить. И он заслужит любую месть, что она придумает в ответ. И тем не менее Парис по-прежнему ее желал.

Да, ситуация кажется безвыходная.

Нахмурившись, он ударил кулаком в зеркало.

И куски стекла полетели на пол, разбиваясь на мелкие осколки, усеивая сброшенное на пол оружие, бриллиантами сверкая в этом море хаоса.

Кровь капала с пальцев Париса, пока он подбирал клинки, рассовывал их по ножнам, закрепленным на запястьях и лодыжках, и убирал пистолеты в наплечную и поясную кобуры.

В этом случае скоро он будет резать себя как Рейс, хранитель Боли.

Что угодно, лишь бы забыться, лишь бы хоть минуту не думать и не тревожиться ни о чем, кроме ран.

В любом случае, он свыкся с постоянными размышлениями и тревогами. Они стали его неизменными спутниками, и без них повелитель почувствовал бы себя невероятно одиноким.

Парис облачился в новую, купленную им одежду – черную рубашку и черные штаны. Там, куда он собирается, царит вечная ночь. Ему нужно слиться с обстановкой.

Недавно воин проник в тайный гарем Крона и соблазнил одну из наложниц, оплатив информацию в ее постели.

Теперь Парис знал, что Сиенну держали в царстве Крови и Теней, части Титании… ну, не совсем так.

Это было невидимое большинству, охраняемое злом королевство в пределах небесного чертога. Если войдешь туда, то погибнешь, и бла, бла, бла.

Парис должен найти это королевство, нет проблем. Он стал настоящим доком, покупая себе пропуск в небеса, забираясь даже в самые укромные уголки.

Расчесывая пальцами влажные волосы, он направился к столу в гостиной, которая в то же время являлась и спальней.

Парис сел и разложил перед собой новоприобретенное оборудование для нанесения татуировок. В глубине души воин хотел бы оказаться где-нибудь в другом месте: убивать ловцов или отправиться уже в царство Крови и Теней. Эти задержки так достали.

К огромному облегчению Париса, вскоре Люциен выследил его и материализовался посреди комнаты.

– Мне стало неудобно наказывать тебя обществом Уилли, так что я принес тебе приз.

Смерть подтолкнул протестующего Уильима в сторону Париса, а потом указал на Захариила, который стоял по другую сторону от него.

– Приз, – словно он был попкорном из коробки Cracker Jack.

– Так и есть, – сказал Захариил холодным голосом. – Я перенёсся сам, чтобы Люциен не тратил время и труд на охоту вместе с тобой.

У Париса отвисла челюсть.

– Огромное спасибо, – поблагодарил он Люциена, игнорируя реплику ангела. – Нет, правда.

"Уильям, мой сладкий Уильям! Я хочу его", сказал Разврат, практически брызгая слюной в голове Париса. Секс всегда хотел отхватить кусочек парня. Не то, чтобы Парис, когда то признался об этом в вслух. И вряд ли когда то признается.

– Жаль, не могу остаться, – вздохнул Люциен с притворной досадой. – Кстати, питомец Виолы, Принцесса Зефирок – или как там ее – на самом деле тасманский дьявол и по совместительству вампир. Радуйся, что я ухожу, не перерезав тебе на прощание глотку, – воин вновь растворился в воздухе.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовался Захариил, с отвращением оглядывая комнату, крохотные снежинки кружились вокруг него.

– Ты серьёзно, чувак? Это же свалка, – добавил Уильям. – На небесах я всегда останавливаюсь в «Вест Годливуд». Мы можем, по крайней мере, снять многокомнатный номер?

Нет, они будут играть с кем-нибудь другим в «вопрос-ответ». Здесь правила устанавливает он, Парис.

– Почему это вокруг тебя идёт снег? – спросил он Зака.

– Есть причина.

Абсолютно бесполезный ответ.

– Расскажешь, какая?

– Нет.

– Ты следишь за мной?

– Да.

По крайней мере, он не пытался это отрицать. Не то, чтобы он мог это делать. Ангелы говорили правду и только правду всегда, что делало прежнюю угрозу Захариила убить его все более реальной.

– Зачем?

– Ты еще не готов услышать ответ.