Самая темная страсть

— Что? Вспомнить что? Ты собираешься…

мы собираемся…

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Не могу.

Он замер.

Его дребезжащие брюки были единственным звуком в комнате, дико спутанные между собой, так же как и она хотела сплестись вместе с ним.

— Не могу.

Мы собираемся… — Еще один возглас досады.

Он оторвал свою руку от нее и провел ею по своему лицу.

Когда рука опустилась вниз, открывая его лицо, она увидела изменения в нем.

Решительность сменилась бешенством.

— Большинство смертных разгуливают неудовлетворенными.

Если ты хочешь стать смертной, ты должна узнать что это за чувство.

Неудовлетворенность? Она бы предпочла умереть.

— Расскажешь это мне в другой раз.

Умоляю, Аэрон.

Она слишком остро нуждалась в нем сейчас.

— Умоляю.

Она пошевелила бедрами, вперед, назад, приближая влажный центр своего тела к его разгоряченному члену, который она уже познала на вкус.

Она скользнула вниз, потом вверх и снова вниз.

О, Создатель.

Удовольствие…

ни с чем несравнимое…

Обжигающее, волнующее…

запретное.

Должно быть он чувствовал то же самое, потому что он снова начал действовать.

Он сжал ее ягодицы и притянул к своему члену.

Снова и снова, ещё и ещё.

Никто никогда не проникал в нее, да это и не имело значения для ее влажного тела.

То, что он делал было слишком прекрасно, возбуждающе, они оба застонали, двигаясь быстрее, вздрагивая.

Даже их поцелуй вышел из-под контроля, их языки схлестнулись, их зубы ударялись друг о друга.

Ее ногти впивались в него, в его спрятанные крылья… слишком яростно? Гидеон сказал ей, что Аэрон на самом деле нужна безудержная женщина, а что если она уже перестаралась, что если это уже слишком для ее воина, она не хотела бы отпугнуть его.

Собрав остатки своего здравого смысла, Оливия смягчила свои прикосновения, убрала свои ногти от его спины и подальше от слишком чувствительных прорезей на ней.

— Что ты делаешь? — выпалил он.

— Доставляю тебе удовольствие, — ответила она.

— Вернее сказать доставляла, до того как ты открыл свой рот.

Он нахмурился, отодвинул свое лицо от нее так, чтобы заглянуть ей в глаза.


— Тогда начни заново.

— С удовольствием.

Она прикусила нижнюю губу, и выгнулась навстречу ему.

— Но сначала, я хочу, чтобы твой член оказался во мне.

Он издал сдавленный стон.

Она снова выгнулась.

Кончик его члена ласкал ее клитор. Она задыхалась.

Он зашипел.

Как приятно.

Как же приятно.

Ее голова откинулась, влажные волосы разметались, щекоча ее кожу.

Уже совсем близко, подумала она.

Уже совсем близко пик удовольствия, такого же удовольствия, какое он доставил ей, когда они в прошлый раз "целовались" подобным образом.

Пик, который наконец избавит ее от напряжения, нарастающего внутри нее, мучающего ее.

— Аэрон, Аэрон.

Ещё чуть-чуть, — прошептала она, — я смогу…

— Нет.

Нет!

Он отпустил ее, внезапно, без предупреждения, ее тело не слушалось его.

Задыхаясь, она повалилась на пол.

Даже это не охладило ее страсть.

Или не уменьшило мучения.

— Не могу.

Дрожащей рукой он вытер рот, будто стараясь стереть с себя ее вкус, скрыть связывающее их напряжение.

Затем он натянул штаны, его пальцы всё ещё дрожали.

— Никаких кульминаций, — сказал он грубым тоном, который она так ненавидела.

Злость вытеснила желание.

— Я… Я не понимаю.

Он сузил глаза и уставился на нее с каменным выражением.

— Я говорил тебе.

Смертные часто испытывают неудовлетворенность.

Ты так сильно хочешь стать смертной, значит без труда переживешь случившееся.

Теперь одевайся.

Как я уже говорил тебе, мы должны кое-куда отправиться.





Глава 14