Самая темная страсть

Его член был не свободен, слава богам, иначе в тот момент, он бы уже вбивался в нее.

Он захрипел.

Его член был не свободен, проклятие богов, иначе в тот момент он бы уже вбивался в нее.

Внутри нее.

Но он не должен желать ее.

После того как она извивала и кричала в его руках, выкрикивала его имя, он должен избавиться от нее.

Она доставляла ему слишком много проблем, лишала его здравого смысла.

Не запятнать, напомнил он себе.

Отведи ее в город поскорее, и неоскверненной.

Не отпускай ее, скулил Гнев.

Я сказал тебе — заткнись! приказал он ему.

Ему не хотелось воевать с демоном и с собственными желаниями.

И почему Гнев так голосил за нее? снова задумался он.

За женщину, это похоже на наказание.

Да он уже понял что демону понравилось то, что несла с собой Оливия.

Небеса.

Хотя это было странно.

Но эта настойчивость…

Она понравилась Гневу больше чем он думал? Они не должны ей нравится, из-за того что они делали, как они убивали.

Он всегда понимал, что у демона есть некоторые кровавые пристрастия и боялся результатов.

Но что, если у Гнева так же как и у него не осталось сил сопротивляться? Не осталось возможности оправдаться?

— Аэрон?

— Да, — отозвался он, голос Оливии вырвал его из мыслей.

— Ты остановился, — сказала она тяжело дыша.

— Мне нужно больше.

Пожалуйста продолжай.

К ней возвращались чувства приличия.

Очарование.

Он не хотел слышать, как она просит у него больше; это лишало сил принять сложное решение.

Слышать Гнев он тоже не хотел.

Он заставил их замолчать единственным известным ему способом.

Он прижался к ней губами и поцеловал ее.

Обычно он старался действовать более нежно, так как Гнев мог пробудить в нем жажду крови, за все время он не испытывал ничего подобного, она поднялась к нему на встречу, их языки сплетались в яростном танце.

Скоро она снова постанывая, извивалась под ним.

Напряжение между их телами проклало себе тунель к его брюкам и его члену.

Он шипел от удовольствия и боли.

Ее нельзя было назвать нежной, хотя возможна она знала что это обозначает, ее движения были слишком резкие, ее прикосновения вызывали в нем волну жара, и он поймал себя на мысли что снова двигался, стараясь приблизить ее к оргазму.


Жестко, быстро, неконтролируя себя.

Раздался стук в дверь.

Он не готов.

Он не мог.

Она прикоснулась шели на головке его члена, распределяю влагу, и через нескоко секунд они вернулись к тому моменту на котором осстановились.

Реальность не помешает им в этот раз.

— Не останавливайся, попросил он ее.

— Да так…

Еще чуть-чуть…

Еще…

Ее пальцы сжались.

— Аэрон.

Он содрогнулся в удовольствии.

Он попытался сдержать стон, так как снова в дверь постучали.

— Не смей останавливаться, простонала Оливия, ее язык снова скользнул ему в рот, ее ногти скользили по его телу, ее колени, обхватывали его и удерживали на месте.

Он скользил пальцем туда и обратно.

Она сжала пальцы даже сильнее чем было необходимо, потянув его кожу, но боги., эта боль была приятной.

Чертовски приятной.

И когда его палец снова нашел ее клитор, она закричала, громко и долго и с таким

удовольствием, что волна гордости затопила его, а вместе с гордостью наступила его разрядка.

Освобождение было настолько полным, что ему бало все равно, что он размазал семя по всему животу.

Не заботило, что он кричал пошлости, и вцепившись свободной рукой в изголовье кровати, выломал кусок дерева.

Не заботило, что произошедшее могло стать проклятьем, в глазах Лисандра.

Когда раздался третий стук, Аэрон рухнул с верху на Оливию, совершенно обессиленный.

Потный, задыхаюшийся он скатился в сторону, чтоб ее не выпачкать.

Через мгновение, лежа на матрасе она сказала:

— Хорошо.

Теперь я могу вычеркнуть однц позицию из списка моих дел.

Хорошая работа, и спасибо тебе.

Я знаю, другие мужчины обычно обнимают после такого, но так как ты ранее упомянул, что не собираешься делать ничего подобного, так что…

Отправлен в запас, подумал он и его глаза расширились.

Просто так.

Проклятье.

Нет.

Он хотел наклонится над ней, взять ее на руки и заставить ее обнимать его, когда раздался еще один стук в дверь.

Хмурый и разочарованный, он обернул вокруг себя простынь, выскочил на ноги

и шагнул к двери.

Кто-то решил умереть.