Самая темная ложь

Торин, хранитель демона Болезни. Бедный мужчина не мог ни к кому прикоснуться, кожа к коже, чтобы не инфицировать какой-нибудь болезнью. Конечно, эти болезни не убили бы бессмертных, но они также инфицировали бы их и они, в свою очередь, заразили бы всех, к кому прикоснулись. Поэтому Торин проводил большую часть времени в одиночестве в своей комнате.

Ну, уже не совсем в одиночестве.

Амун уловил обрывки его мыслей, также как и мыслей Камео. Камео была хранителем Несчастья, и эти двое были поглощены страстным занятием под названием Ты-не-можешь-дотронуться-до-меня-но-ты-можешь-наблюдать-за-мной-пока-я-притворяюсь-что-можешь в течение многих недель. Оба знали, что это не может продолжаться долго, но они наслаждались друг другом прямо сейчас. Настолько неистово, что Амун часто хотел вскрыть себе череп и выковырять оттуда мозг, просто чтобы побыть несколько мгновений в тишине.

«Мы действительно не хотели тебе мешать наслаждаться отдыхом», сказал Аэрон.

«Так что мы будем на нашей — "

Всё моё — твое.

Плечи Аэрона упали, и Амун стал бороться с приступом смеха.

«Да, но мой дорогой прав. Ты заслуживаешь того, чтобы отдохнуть в тишине. Почему бы тебе не забрать половину леса, а другую половину забрали бы мы? Нет, это не сработает,» тараторила она. «Мы просто проведем разделительную линию.»

Глупая женщина.

«О, я знаю. Мы можем составить расписание.» Оливия улыбнулась, гордясь собой. «Например, твои будут Понедельники, Среды и Пятницы, а мы получим Вторники и Четверги.

Или я получаю каждый день, так как уже заявил свои права на это место. А вы можете навестить меня при случае.

«Или ты скажешь нам спасибо за предоставленные тебе целых три дня,» парировал Аэрон, когда Оливия перевела. «Иначе, мы можем проболтаться о твоём секрете и после этого каждый, живущий в крепости, станет приезжать сюда.»

Амун показал ему знак, который не нуждался ни в каком переводе.

Громкий смех, который его друг в следующий момент не смог сдержать, был как успокаивающий бальзам для ушей. До Оливии и событий, которые привели к смерти Аэрона, он никогда так не веселился. Он очень походил на Амуна. И большую часть времени был мрачный, печальный. Почти убитый горем.

На что это похоже? Жизнь без демона? Так много столетий прошло, Амун едва помнил, каково это было, жить на небесах, без забот и проблем.

«Честно? Аэрон откинулся назад, пока плечи не уперлись о ствол дерева. Он потянул Оливию за собой, и помог ей устроиться рядом с ним. «Потрясающе. Нет голоса в затылке, умоляющего меня совершать ужасные вещи. Нет желания ранить или калечить или убивать. Но это так… странно. Я не понимал, насколько сильно стал полагаться на этого ублюдка, а, негодяя — прости, золотко — в получении информации о людях. Приходится переучиваться распознавать намерения людей.»

Амун знал, что из-за Гнева воин чувствовал грехи человека в тот момент, когда приближался к нему. Тогда его наполняла потребность наказать, причинить такую же боль, какую они причиняли другим.

Ты привыкнешь.

«Скоро, я надеюсь.»

«Хорошая новость — теперь он не такой угрюмый,» добавила Оливия.

Его губы дрогнули, Аэрон поцеловал кончик её носа."Всё благодаря тебе, дорогая.»

«Всегда пожалуйста.»

Сердце Амуна дрогнуло. Причиной тому было счастье, которое нашел его друг. И да, ревность. Он хотел иметь собственную женщину. Отчаянно. И он нашел ту, которой он, возможно, наслаждался бы также. Кайя, Гарпия. Она была лгуньей и воровкой, но не скрывала этого, выставляя свои грехи напоказ. У неё не было секретов.

Но еще она переспала с Парисом, хранителем демона Разврата и одним из самых близких друзей Амуна. Не то чтобы Парис хотел её опять или мог получить, если бы хотел. Переспав один раз с женжиной, он больше не мог сделать это с ней же еще раз. Это было частью его проклятия. Но в то время как Амун знал, что маленькая Гарпия интересовалась им, он также знал, что она не успокоится в ближайшее время. Чего Амун хотел постоянно.

С другими женщинами, человеческими женщинами, ему было сложно. Он знал, о чем они думали каждую минуту, каждый день. Он знал, когда они находили какого-то другому мужчину привлекательным. Знал, когда, говоря что-то милое ему, на самом деле думали о чем-то жестоком.

Аэрон вздохнул, врзвращая его к настоящему. Я здесь. Я мог бы также спросить его, подумал воин.

Амун выпрямился. Он знал, что рано или поздно Аэрон обратится к нему с вполне ожидаемым вопросом, но он не знал, что ответить. До сих пор не знал. Не спрашивай меня, сказал он знаками. Не сейчас.

Глаз его друга дернулся. «Я ненавижу, когда ты читаешь мои мысли.»

Значит, учись прятать свои мысли. Однако он сомневался, есть способ что-то спрятать от него. Никто не был столь ловок.

«Не могу,» подтвердил Аэрон. «А значит, ты уже знаешь, что мы с Оливией уезжаем завтра.»

Вообще-то, нет. Это была не совсем правда. Аэрон не собирался брать Оливию с собой, она просто еще не знала об этом. Воин отчаянно старался оберегать ее. Что в его понимании означало, что ее надо оставить тут, даже если ее это огорчит.

Куда ты отправляешься? спросил он, не смотря на то, что уже знал ответ.

«в Ад,» ответил Аэрон. И это была не метафора. Он сказал именно то, что имел ввиду. «Мы хотим, чтобы ты отправился с нами.»

Легион, маленький демон, которая была Аэрону как дочь, сейчас была в ловушке в огненном царстве, и Аэрон твердо намеревался её спасти. Если бы воин попросил Амуна пойти в какое-нибудь другое место, он бы без колебаний ответил 'да'. Но ад…он вздрогнул. Его демон жил там когда-то давно. И этот же демон боролся за то, чтобы сбежать оттуда, и преуспев в этом, он был наказан за тот успех.

Но воспоминания об этом месте никогда не исчезнут. Жара, крики, мерзкие запахи серы и гниющей плоти, которыми был пропитан воздух. Отвратительно. Добавить к этим жутким мыслям демонов, всё еще живущих там и измученных близостью к душам, страдающим там по-соседству, и вот он — новый ад для Амуна.

Что на счет Бадена? спросил он. Еще одна тяжелая ноша, давящая на Аэрона.

Черная бровь Аэрона изогнулась. «Ты знаешь и об этом тоже. О Великий.»


Баден. Когда-то их лучший друг. Но тысячи лет назад Ловцы обезглавили его. В отличие от Аэрона, ему не дали второго шанса на жизнь. Вероятно, он не сделал ничего такого, чтобы заслужить еще один. Но Аэрон, который недавно провел немного времени в загробном мире, видел его. Говорил с ним.

Баден был там. Баден мог быть освобожден и мог вернуться к ним, как и Аэрон. Они просто должны найти способ убедить любого бога, который бы выслушал их, вернуть его к жизни.

Аэрон держал эту информацию при себе. Это была их общая привычка. Аэрон любил взвесить все факты, найти возможные решения, прежде чем рассказывать другим о возможной проблеме. Это никогда не было более очевидно, чем сейчас. Аэрон больше не страдал так, как страдали остальные, и он не хотел добавлять им неприятностей, пока не сможет предложить решение.

«Как только Легион будет в безопасности,» сказал Аэрон, «Я расскажу остальным про Бадена. Мы сможем сконцентрироваться на его освобождении. Но на первом месте Легион. Она страдает. Он — нет.»

А Ловцы? Артефакты? Ларец Пандоры? Ты планируешь забыть обо всем этом? Теперь, когда в тебе нет демона, всё это больше не касается тебя.

Аэрон нахмурился, его глаза потемнели, он бросил сердитый взгляд на друга. «Ты не прав. Это меня касается. Я не хочу смотреть, как мои друзья погибнут из-за того, что я позволил нашим врагам найти артефакты. Я не хочу смотреть, как мои друзья погибнут, потому что я не был рядом, чтобы защитить их. Но я также люблю Легион. Её там пытают, и я не могу этого вынести. Я должен освободить её, или я буду для всех бесполезен.»

Даже после того, что она тебе сделала?

«Да,» ответил Аэрон без колебаний.

Оливия кивнула. «Да. Я тоже.»

Амун ожидал подобного прощения от Оливии. Она была ангелом и, как он уже понял, не знала, что такое ненависть. Даже праведный гнев был неведом для неё. Но Аэрон? Простить эту девчонку за то, что она заключила сделку с дьяволом, за то, что почти разрушила его жизнь, едва не убив его ангела? Это шокирует. Но может прощение далось ему легче именно теперь, кода в нем не было демона, нуждающегося в мести.

«Чем скорее мы найдем её, тем скорее освободим Бадена, и тем скорее я смогу сосредоточиться на артефактах и Ловцах,» добавил Аэрон.

Множество причин, чтобы пойти, но они не делали менее важными причины, по которым Амун хотел остаться. Ты просил, чтобы кто-то еще пошел с тобой?

Аэрон ударил затылком в дерево снова, один раз, второй, и посмотрел вверх на бескрайнее небо. «Нет. Я очень не хотел просить даже тебя. Я не хочу оставлять крепость незащищенной или обременять воинов еще чем-то.»

Тогда, почему я? Аэрон никогда не думал об ответе напрямую, и Амун не мог вытянуть это из мыслей своего друга, поэтому он честно не знал. Остальные воины были такими же сильными, как он, и были также способны воевать и убивать, как и он.

«Секреты,» сказала Оливия, слегка печально вздохнув. «Твой демон сможет узнать, где держат Легион.»

Это имело смысл, и Амун почти застонал. Потому что это означало, что им был нужен был он. Не из-за его мускулов, а из-за его демона. Никто другой не сделал бы этого. Как тогда он может сказать им 'нет'? Он не мог.

Он провел рукой по своему внезапно ставшему усталым лицу. Хотя всё внутри него начало кричать в знак протеста, заставляя его содрогнуться, он кивнул. Если я соглашусь сделать это, ты должен попросить кого-то еще. Чтобы занять место Оливии и улучшить наши шансы на успех. «Кого?»

Уильяма.

Уильям был бессмертным в некотором роде, но никто из них не знал точно, кем он был. Мужчине нравилось думать о себе как боге секса, и это всё, что знал Амун. Он был готов переспать с кем угодно — и делал это. Без вопросов, он был человеком двойных стандартов. Но он любил драки почти так же сильно, как и секс, и он не был одержим демоном. Поэтому, темнота преисподни не напугала бы его. И если бы Амун упал, а он подозревал, что именно так и будет, был бы кто-то рядом, чтобы помочь Аэрону выбраться.

«Хорошо,» сказал Аэрон. «Я попрошу его.»

Амун вздохнул также грустно, как и Оливия. Тогда можете на меня рассчитывать.





ГЛАВА 8




Кровь… девушка видела ее в своем сознании, капающую, текущую, бегущую. Крики… она слышала их в своих ушах, агонизирующие, злые. Мрак… окружил ее, сжимая туже и туже, почти удушая ее.

Как долго это длилось, она не знала. Время перестало существовать для нее. Существовали лишь боль и хаос. И огонь. О, Боже, огонь. Она ощущала запах дыма, запах гниющих тел и серы.

Слезы текли из уголков ее глаз, обжигая щеки. Она лежала в постели, прижав колени к груди. Снова и снова она вздрагивала от холода, в тоже время, сгорая изнутри. Кто-то спас ее. Она не могла вспомнить, кто. Она только знала, что в момент, когда он опустил ее на ноги, она напала на него, не в силах помочь себе. Она так сильно хотела искупаться в его крови. Она так хотела услышать его крик, присоединяющийся ко остальным.

Выжил ли он, она не знала. Не интересовалась. На самом деле радуясь новой жертве, и она ненавидела себя за это.

«Как ты сегодня, зверушка?»

Слова еле звучали сквозь крики, но она осознала их все. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы знать, кто сейчас стоял рядом с ее кроватью. Крон. Король богов… ее хозяин.

Не могу причинить ему боль. Не могу позволить себе причинить ему боль. Он накажет меня. Снова.

Причини ему боль, внутренний голос шептал в ее голове. Будет так хорошо.

Не могу. Еще немного боли, и она потерпит поражение. Навсегда потеряет себя.

Когда-то она была известна как Сиенна Блекстоун. Когда-то она была человеком. Когда-то она была Ловцом. Потом она поддалась Парису, хранителю Разврата, и переспала с ним, чтобы вернуть ему силу. Большая ошибка. Восстановившийся воин решил использовать ее — в качестве щита. Он похитил ее так же, как она когда-то похитила его, позволяя ее собственным людям застрелить ее.

В то время, она не думала, что возможно ощутить столь много страданий. Полюбить человека, только чтобы узнать, что ему плевать на тебя. Пули, разрывающие плоть. Жизнь, ускользающая прочь. Она горько рассмеялась. Как глупа она была. Тогда была не агония. Это был массаж. Агония была сейчас.

Ее спина была словно смоченна в кислоте и соли. Что-то жесткое росло между ее лопатками, прорастая из разрушенной плоти. Рога, наверное. Или, может быть, крылья. Часто, ей казалось, что она чувствовает их подрагивание.