Сама дура виновата

Он застыл, тяжело дыша, а руки, в этот момент снова спустившиеся на бедра, замерли.

— Ты хочешь уйти? — сипло спросил он. — Дарина? Ты передумала?

— Что? Нет! — я выпалила это раньше, чем успела поддаться сомнениям и сбежать, пока дают.

Красивая?

Я?

Вот он красивый! Скулы, прямой нос, четко очерченные губы, широкие плечи, пластины мышц как у мраморных античных статуй — такие же твердые, плоские, безупречные. Его высекал Микеланджело, ну в крайнем случае Роден — не меньше.

А меня сшила из тряпочек школьница в кружке мягкой игрушки — слишком туго натолканная набивка выпирает со всех сторон, сквозь швы торчат куски бесформенной ваты.

Но он задыхается от возбуждения, глядя на меня, и бугор на его джинсах намекает, что это не шутка и не розыгрыш.

Он не издевается.

Он…

Он толкнул меня на кровать, и я приземлилась на покрывало — перед ним. В одних чулках, трусах и туфлях, с обнаженной грудью, пересохшими от волнения губами и дрожащая от всего происходящего.

Перед мужчиной, которого я знала меньше часа.

Ох, плохо на меня Элка влияет! С кем поведешься, от того и наберешься.

Но я не чувствовала, что делаю что-то неправильное.

Особенно когда Егор воздвигся надо мной и принялся расстегивать ремень на джинсах.

Звон пряжки, вжиканье молнии — голова закружилась от этих однозначных звуков, пульс застучал в висках.

Я сама помогла ему дрожащими пальцами оттянуть резинку трусов и когда он выпустил на волю упруго дернувшийся стоячий член, не удержалась — и обняла его губами.

Никогда особенно не любила минеты, но это была вроде как обязательная программа с бывшим. Я просто скользила губами, мысленно ведя отсчет от ста до единицы и обратно, занятая своими мыслями, пока он не решал, что хватит. Ему нравится — и ладно. В чем прикол для меня я за год отношений так и не поняла.

Сейчас зато поняла!

С момента, как он скинул футболку, мне до безумия хотелось коснуться губами плоского живота Егора, лизнуть перевитые канаты мышц, уходящих к паху, почувствовать вкус его кожи… И когда перед моим лицом оказалась глянцево блестящая головка и жилистый ствол, я даже не задумалась, что делаю.

Это был самый естественный порыв — облизнуть желанное угощение.

Скользнуть губами по стволу, пропуская его внутрь как можно дальше, сжать ладонью у корня, вцепиться пальцами в мужское бедро, чтобы удержать его на месте, не дать отстраниться.

Мы застонали одновременно — Егор, запрокинув голову назад и запуская пальцы в мои волосы, я — почувствовав его вкус, такой же обалденный, как вкус его поцелуев.

— Дарина-а-а… — выдохнул он мое имя, и я поняла, что никогда в жизни не слышала ничего более возбуждающего.

Я прошлась языком по каждой пульсирующей жилке на затвердевшей плоти, обвела головку по кругу, присосалась губами к уздечке — и еле-еле перевела сорванное дыхание.

У Егора был совершенно потрясающий член — ровный, гладкий, с шелковистой кожей, звеняще-упругий, словно стальной изнутри.

Никогда раньше не задумывалась над красотой членов — какая разница-то?

Есть разница, есть… Когда хочется сжимать его пальцами, облизывать, обсасывать, скользить кольцом губ до упора, почти утыкаясь в гладкий лобок и впервые в жизни жалея, что никогда не училась горловой минет.

— Охренеть… — простонал Егор, когда я сделала еще несколько попыток надеться на него глубже и, наконец разочаровавшись в себе, выпустила с влажным чмокающим звуком, чтобы хотя бы пробежаться языком по всей длине.

Егор не дал мне шанса попытаться еще разок. Наклонившись, он оттянул меня за волосы назад, чтобы впиться губами в мои губы. Снова звякнула пряжка и он окончательно избавился от джинсов и, не прерывая поцелуя, помог мне забраться на кровать с ногами.

Опрокинул меня на спину, нависая сверху, и подцепил пальцами край трусиков.

— Сама снимешь? — коварно поинтересовался Егор. — Или… — он проскользил всем телом по мне, не отрывая взгляда от моего лица, коснулся горячим кончиком языка живота и договорил: …Мне сделать это зубами?





Глава девятая, которую совершенно точно нельзя читать в автобусе






Зубами…

И этот взгляд снизу вверх — обещающий, что зубы только начало.

Интересно, когда я успела заработать такую хорошую карму?

Неужели та бабушка, которой я помогла выбраться из чертового третьего трамвая на Марсовом поле с его высоченными ступеньками — ангел?

И в награду выдала мне Егора?

Я тогда на Марсовом буду каждый день дежурить, как штык.

— Дарина-а-а-а… — протянул Егор, цепляя двумя пальцами по бокам мои трусы и стягивая их до колен. — Не отвлекайся. У нас тут интереснее, чем у тебя в мыслях.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы достойно ему ответить, но он быстро наклонился и провел языком у меня между ног — долго, длинно, от самого входа и до набухшей точки клитора, разведя пальцами одной руки большие губы. А пальцы другой в этот момент медленно проникли в меня.

— Ухххх… чувствуешь, какая ты мокрая? — восхищенно выдохнул Егор, так же медленно, с хлюпаньем, вынимая пальцы и слизывая с них мою влагу.

Не отрывая от меня бесстыдного взгляда, от которого меня всю заливает жаром.

Насладившись моим смятением и возбуждением, он снова накрыл меня своим твердым горячим телом. Балансируя на одной руке, от чего мышцы на его груди и прессе напряглись, невероятно четко вырисовывая узоры из анатомического атласа, он дотянулся до тумбочки у кровати, выдвинул ящик и достал оттуда презерватив.

Ох!

Вот теперь все по-настоящему.

Немного поздно пугаться, мы уже перешли все границы приличий, да и трусы я окончательно сняла вот только что, в то же мгновение, когда у меня захватило дух, но все равно…

То, как Егор быстро и ловко вскрыл и натянул презерватив, на мгновение кольнуло меня ревнивым любопытством — где и как вырабатываются такие навыки?

Но только на мгновение.

Потому что он не дал мне загрузиться лишними вопросами. Задрал мои ноги себе на плечи — не забыв с тихим урчанием прикусить лодыжку — засунул под попу парочку декоративных подушек и встал на колени, нависая надо мной.

Его член скользнул вдоль промежности, потерся о влажные складочки, но не стал входить. Вместо этого Егор наклонился, почти сложив меня пополам, и снова жадно поцеловал, умело выманивая мой язык на битву и сплетаясь с ним своим.

И только потом, вдоволь подразнив меня скользящей горячей головкой, которая все никак не входила, только танцевала, касаясь то клитора, то продвигаясь вниз, к анусу — он вдруг одним толчком вошел сразу на полную длину.

Мы застонали одновременно.

Он — хрипло и низко, я — задохнувшись от непривычной наполненности и растянутости, словно он занял все свободное пространство внутри меня, не давая даже вдохнуть полной грудью.

Стон Егора перешел в рычание — он вышел почти целиком и снова толкнулся до упора — а потом склонился, сжал растопыренными пальцами мою грудь, безжалостно смял ее — и задвигался резко, быстро, в сумасшедшем голодном ритме.

Я не успевала ничего соображать, только цеплялась то за простыни, то за перекладину кровати, чтобы меня не снесло его напором. Горячие губы касались моей кожи под сетчатыми чулками на лодыжках и голенях — а потом как-то сразу без перехода уже скользили по моей шее, и острый язык вытанцовывал дорожку узоров к нежной коже груди.

Горячо, быстро, захватывает дух, еще, хочу еще, можно еще, он же не собирается сейчас кончать? — испугалась я, когда Егор снова хрипло зарычал, особенно энергичным движением толкаясь внутрь меня — но нет!

В этот момент он обнял за спину, дернул к себе, заставляя сесть и прижаться к нему.

Горячий, казалось, заполняющий меня всю член в этой позе вошел еще глубже, хотя казалось что некуда, и каждое его движение задевало что-то внутри меня, от чего я вся сжималась.

Егор чуть отклонился, нашел губами мои соски и жадно присосался к ним — почти до боли, но такой сладкой…

Глаза его туманились желанием и наслаждением, и чувствовать себя причастной к его удовольствию было так лестно, что я даже немного гордилась каждым его непроизвольным стоном.

Я даже не представляла, что так бывает. Такой сумасшедший крышесносный секс, который будит такие огненные ощущения в давно не посещаемых уголках моего тела.

Не успела я привыкнуть к тесному контакту и бешеному темпу, как Егор вышел из меня, ловко развернул спиной к себе — и снова пригодились подушки, подсунутые под живот! — и вошел на этот раз сзади, до боли стиснув сильными пальцами мои бедра.

Наверняка останутся синяки, и, о господи, совершенно наплевать!

Что-то остро-сладкое дрожало внутри, становилось все ненасытнее — и этот неутолимый голод был желанным наслаждением, которого я раньше не знала.

Я уткнулась лицом в простыни, закусила запястье, чтобы не вскрикивать при каждом ударе члена внутрь меня. Не знаю почему, но мне казалось, что издавать слишком громкие звуки в гостинице как-то неприлично.

Но Егор шлепнул меня по заднице раз, другой, рождая звонкое эхо в наполненном запахом секса номере, и я невольно застонала в голос даже сквозь свой импровизированный кляп.

Еще шлепок, еще!

Пальцы сжимают и мнут мою горящую от ударов задницу, член снует все быстрее.

Егор наклоняется и урчит мне на ухо своим низким голосом:

— Я хочу услышать, как ты кричишь, Дарина-а-а…