С черного хода
Часть 9 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ее могут просто вести в порядке общего надзора. А награждение и все прилагающееся, потому что реальных фактов пока нет, а то и вообще возможно для того, чтобы притупить бдительность. Или вполне могут быть обычные терки между ведомствами. Каждый старается друг друга мордой в дерьмо макнуть. Обычное дело. Как у нас, так и у них. М-да… не угадаешь. Исходных данных маловато.
Так на кого она работает? Неужели на наших?! Или на союзников, мать их ети!..
Да что же за день сегодня!..
Ой-ой, как же все хреново…
Похоже, светлая полоса жизни заканчивается.
Спать сразу расхотелось.
– Жилин, марш в канцелярию. Бегом. – Возле кровати неожиданно нарисовался дневальный.
Опять фельдфебель? Да нет… рожа у дневального заполошная, местами даже перепуганная, даже запыхался от усердия болезный. Тогда кто?
Глава 6
– Господин гауптман, к чему было этот цирк устраивать? Дело серьезное, я всегда готов помочь Рейху, но к чему этот клоун?
– Гм… – гауптман Курт Клейнерман немного смущенно кашлянул. – Это была небольшая импровизация, причем не моя. Я думаю, инцидент исчерпан, Жилин. Насколько я понимаю, вы согласны сотрудничать.
Согласен ли я сотрудничать? Конечно, согласен. Я решительно согласен с того самого момента, как, открыв дверь канцелярии, увидел вот этого гауптмана. Ибо вариантов других у меня нет.
Полноватый, рыхлый гауптман разрешил сесть и представился. Затем предложил чаю. Прямо дежавю какое-то. Или методика четко прописана. Затем четко и сухо обрисовал мне мои перспективы, если я не пойду на сотрудничество. Ну и про вкусные плюшки в обратном случае не забыл. В плюшки я не верю, а вот в крематорий вполне.
Мне предлагалось установить негласный контроль над Катариной Гедин и ежедневно отчитываться по ней. Для чего и зачем, не сообщили, да я и не спрашивал. Определили приоритетные моменты. Гости, поведение, распорядок, словом, практически всё. Это же касалось Браджхупала Радсурти, ее слуги и телохранителя.
Действительно, я, получается, чуть ли не идеальный кандидат на роль недреманого ока. Гостей постоянных в доме не бывает. Шведка, как ни странно, убирается сама, готовит и стирает тоже. Гуркх тоже обихаживает себя сам. Пайки и необходимые в хозяйстве мелочи доставляют специальные посыльные, но дальше порога ворот Брад их не пускает. Вообще, никого не пускает. Значит, проследить, получается, кроме меня больше некому.
К тому же гауптман очень доходчиво дал понять, что если я вздумаю вилять, запереть меня куда-нибудь в Майданек или Маутхаузен труда ему не составит, и Катарина Гедин, даже при всем своем желании, не поможет. Так как это совсем не в ее юрисдикции, и она, чтобы перевести меня, обращалась чуть ли не к самому рейхсканцлеру.
На завтра поручили совершить маленькую диверсию. С утра, пока шведка на работе, меня обязали закоротить распределительный щиток во дворе. Так как гуркх ни хрена в электричестве не соображает, то приедет специальная бригада электриков. Я же, в свою очередь, буду обязан, в меру сил, отвлекать непальца от их сопровождения. Хотя пока еще толком не понимаю, как это сделать.
Собственно, я не идиот, известно, чем будут заниматься так называемые электрики… Все стандартно…
Твою же мать! Вот и гадай: плотно за шведку взялись, или это обычное оперативное сопровождение в рамках стандартной шпионобоязни. Млять… Сука, ну почему не все слава богу! Кого я там прогневил?!
Ну и по ассортименту плюшек, который мне озвучили. Должность взводного в рабочем батальоне и спокойная работа с приличной пайкой. Без вариантов отправки на фронт. Видимо, со здешним контингентом пообщались и понимают, чем можно гарантированно приманить.
Ну и что мне делать? А если шведка действительно шабашит вне своей основной деятельности? На наших или, скорей всего, на союзничков… Очень маловероятно, но допустить такой вариант все же можно…
Спал хреново. Даже совсем не спал, а ломал себе голову… Под утро устал думать и решился.
Утренняя операция прошла без сучка и задоринки. Делов-то… В щитке заискрило, повалил вонючий дым, электричество пропало на всей улице. Брад как раз собрался отгонять «хорьх» к механику, но пришлось задержаться. Он долго носился вокруг щитка с умным лицом, матерясь на своем языке, а потом поручил разбираться мне и все-таки свалил в автомастерскую. Бригада электриков моментально нарисовалась во всеоружии. Вот как бы и всё…
К возвращению гуркха все уже было готово. Он как по заказу задержался и прямо из мастерской поехал за шведкой на базу. Так что техники все успели. Умелые ребята. Даже войлочные тапочки и веник с собой привезли.
Сама скандинавка происшествию должного внимания не уделила… – ну и дура. Но я-то не дурак…
Сразу после того, как она закрылась в ванной, а Брад заперся у себя в конуре, я забрался в кусты позади дома и метнул камешком в окошко. Через секунду нарисовалось гневное личико шведки в облачках пены. Разглядев меня, она раскрыла свой очаровательный ротик, чтобы заорать, но увидела в моих руках фанерку, на которой угольком на шведском языке было написано: «Фрекен Гедин, меня вчера завербовал абвер, а во всем доме электрики установили подслушивающие устройства».
Ротик у шведки без звука захлопнулся. Она красноречиво покрутила пальцем у виска, а потом гордо задернула занавеску, мелькнув все-таки кусочком сиськи. Но орать и вызывать патруль не стала. И то хлеб…
Ну что же… Я свое дело сделал и совесть у меня чиста. Почему я поступил именно так? А хрен его знает? Внятного мотива я для себя так и не придумал. Скажем… скажем, что по какому-то наитию. И точка. Толком сам не понимаю.
Стер надпись и разломал фанерку. Закончил работу и отправился вечером в батальон, где добросовестно описал все сегодняшние события. За исключением фанерки, конечно. Гауптман просто лучился довольством и даже подарил мне начатую пачку дерьмового печенья. От чистого сердца, так сказать. Хотя по поводу его простоватого вида я не обольщаюсь. Сразу говорю, он профессионал до мозга костей, а простофилю только изображает. Настолько профессионал, что даже не уловишь у него во взгляде обычного для немцев презрения к остальным нациям. А подобное лицедейство дорогого стоит. Я точно знаю, что нашим курсантам, обучаемым на соответствующих факультетах профильных заведений, даже уроки актерского мастерства преподают. Вот так-то…
И еще, я почему-то подумал, что над фрау штурмбанфюрерин установили негласный контроль, без всякого повода с ее стороны. Все-таки государственным делом занимается, наших деятелей науки всегда автоматически под колпак ставят. А про шифрограмму мне привиделось. Мало ли что на листочке было написано. Вполне и формулы могут быть.
Следующим днем шло воскресенье, поэтому фрекен Гедин на работу не отправилась, а засобиралась в дюны пострелять пернатую дичину и вообще пострелять. Меня тоже привлекли в качестве рабсилы: тягать столик со стульями, кучу продуктов, чехлы с ружьями и винтовками. Коробки с патронами и кучу остальной ненужной хрени. Странно как-то шведки охотятся. Я вот в свое время, когда на Маркизову лужу уток стрелять собирался, кофейный сервиз как-то не додумывался брать.
Одним словом, буржуи, что с них возьмешь…
– Вы меня удивляете, Алекс… – Шведка положила на плечо переломленную двустволку и направилась в сторону пляжа.
Я брел позади нее, обвешанный чехлами с ружьями, и никак не мог оторвать взгляд от идеального задка девушки, обтянутого замшевыми лосинами.
М-да…
Высокие сапожки из оленьей замши, обтягивающие лосины. На широком поясе из тисненой кожи висит короткий кинжал с рукояткой из оленьего рога. Свободная шелковая блузка оливкового цвета и легкая короткая кожаная курточка с множеством карманчиков. А завершает образ маленькая тирольская шляпка с фазаньим пером. В ушках причудливые сережки блестят немаленькими камешками. Хороша буржуйка!
– Чем, фрекен Гедин?
– Я подумываю вас все-таки отправить в соответствующие органы… – задумчиво проговорила шведка, не обращая внимания на мой вопрос. – Это же неслыханно! Вломились ко мне в ванную, якобы сообщить о том, что завербованы абвером. Ну и что я должна делать, спрашивается? Как я должна реагировать? Я и так это давно подозревала.
– В ванную я не вламывался…
– Фрекен Гедин… – добавила шведка, перебив меня. – Не забывайтесь.
– Не вламывался, фрекен Гедин, – послушно добавил я. – И вообще, оставим мотивы моего поступка в стороне. Неважно.
– Нет, важно… Стоять! – Шведка вложила патроны в ружье и ловко сбила двух чирков из налетевшей со стороны моря стайки. – Вот так. Принесите их сюда быстрее…
– Я вам что, собака? – не выдержал я и скинул чехлы с ружьями на песок.
Тьфу, млять… вот же сучка. Да и я тоже хорош. Заподозрил ее в том, на что она совершенно не способна. Сука! Кукла бездушная. Нацистская сволочь.
Вот так… и будь что будет. Надоело. То ли дело, наши советские девушки. Добрые, покладистые… М-да… конечно, лишку хватил, но все равно они лучше.
– Ну пожалуйста!..
Я поднял глаза и увидел, как шведка хитренько улыбается.
– Вы же мужчина, Алекс, и не заставите меня бегать…
Во, мля… Ну не сучка?
– Не заставлю, конечно, а вообще, я уже начинаю жалеть, что спас вас из пожара…
– Хам!.. Варвар!.. Отправлю в концлагерь!.. Потом…
Находясь в совершенно ошеломленных чувствах, я побрел за дичиной, а уже возвращаясь, неожиданно увидел камуфлированный «опель-капитан», подкативший к нашему «хорьху», рядом с которым Брад устраивал полевой лагерь. И в открытом кузове «опеля» виднелись мышиного цвета фуражки вперемежку с касками.
Брад, размахивая руками, стал показывать визитерам в нашу сторону…
– Фрекен Гедин?
– Не переживайте, Алекс…
Шведка спокойно направилась в лагерь, ну а я… я побрел следом, пытаясь утихомирить бешено бившееся сердце. Сука… чую, неспроста мыши эти понаехали. Если в лаборатории случались нештатные ситуации, то ей просто звонили или приезжал «опель-блиц», но никак не автоматчики…
– Оберст Эрнст Клозе, – откозырял Катарине приземистый крепыш с породистой рожей, пересеченной красным уродливым шрамом, и рыцарским крестом на мундире.
Два автоматчика, в роли силовой поддержки почему-то выступали парашютисты, рассредоточились по сторонам, причем один из них направил свой автомат на меня. Гауптман, сопровождавший полковника, отстегнул застежку на крышке кобуры…
– …вам необходимо проехать с нами для прояснения некоторых обстоятельств…
Господи!.. то есть Маркс! Так это правда?.. Катарина – шпионка?.. Но какого хрена ее арестовывают парашютисты? У оберста и гауптмана «чайки» в петлицах и значок с пикирующим кондором присутствует. Странно…
– Хорошо, оберст, но мне надо заехать домой переодеться. К тому же я поеду на своей машине.
– Вы поедете с нами и на нашей машине, – нахмурился оберст. – Это простые формальности, так что много времени они не отнимут.
– Что вы себе позволяете, сегодня же об этом произволе узнает рейхсканцлер! – зло выкрикнула шведка. – Я никуда с вами не поеду…
– Вы поедете! – полковник нетерпеливо схватил Катарину за руку и дернул к себе. – Проклятая предательница…
Договорить он не успел…
Хороший арест – это тихий, спокойный арест, а лучше всего, когда клиент сам приходит на прием. Все театральные эффекты от лукавого и признак жесточайшего непрофессионализма. Я уверен, абвер сработал бы гораздо аккуратнее. Но люфтваффе далеко не абвер. Значит, получайте. На войне непрофессионализм влечет за собой только смерть.
Последующие события запечатлелись у меня в памяти как череда стоп-кадров…
Так на кого она работает? Неужели на наших?! Или на союзников, мать их ети!..
Да что же за день сегодня!..
Ой-ой, как же все хреново…
Похоже, светлая полоса жизни заканчивается.
Спать сразу расхотелось.
– Жилин, марш в канцелярию. Бегом. – Возле кровати неожиданно нарисовался дневальный.
Опять фельдфебель? Да нет… рожа у дневального заполошная, местами даже перепуганная, даже запыхался от усердия болезный. Тогда кто?
Глава 6
– Господин гауптман, к чему было этот цирк устраивать? Дело серьезное, я всегда готов помочь Рейху, но к чему этот клоун?
– Гм… – гауптман Курт Клейнерман немного смущенно кашлянул. – Это была небольшая импровизация, причем не моя. Я думаю, инцидент исчерпан, Жилин. Насколько я понимаю, вы согласны сотрудничать.
Согласен ли я сотрудничать? Конечно, согласен. Я решительно согласен с того самого момента, как, открыв дверь канцелярии, увидел вот этого гауптмана. Ибо вариантов других у меня нет.
Полноватый, рыхлый гауптман разрешил сесть и представился. Затем предложил чаю. Прямо дежавю какое-то. Или методика четко прописана. Затем четко и сухо обрисовал мне мои перспективы, если я не пойду на сотрудничество. Ну и про вкусные плюшки в обратном случае не забыл. В плюшки я не верю, а вот в крематорий вполне.
Мне предлагалось установить негласный контроль над Катариной Гедин и ежедневно отчитываться по ней. Для чего и зачем, не сообщили, да я и не спрашивал. Определили приоритетные моменты. Гости, поведение, распорядок, словом, практически всё. Это же касалось Браджхупала Радсурти, ее слуги и телохранителя.
Действительно, я, получается, чуть ли не идеальный кандидат на роль недреманого ока. Гостей постоянных в доме не бывает. Шведка, как ни странно, убирается сама, готовит и стирает тоже. Гуркх тоже обихаживает себя сам. Пайки и необходимые в хозяйстве мелочи доставляют специальные посыльные, но дальше порога ворот Брад их не пускает. Вообще, никого не пускает. Значит, проследить, получается, кроме меня больше некому.
К тому же гауптман очень доходчиво дал понять, что если я вздумаю вилять, запереть меня куда-нибудь в Майданек или Маутхаузен труда ему не составит, и Катарина Гедин, даже при всем своем желании, не поможет. Так как это совсем не в ее юрисдикции, и она, чтобы перевести меня, обращалась чуть ли не к самому рейхсканцлеру.
На завтра поручили совершить маленькую диверсию. С утра, пока шведка на работе, меня обязали закоротить распределительный щиток во дворе. Так как гуркх ни хрена в электричестве не соображает, то приедет специальная бригада электриков. Я же, в свою очередь, буду обязан, в меру сил, отвлекать непальца от их сопровождения. Хотя пока еще толком не понимаю, как это сделать.
Собственно, я не идиот, известно, чем будут заниматься так называемые электрики… Все стандартно…
Твою же мать! Вот и гадай: плотно за шведку взялись, или это обычное оперативное сопровождение в рамках стандартной шпионобоязни. Млять… Сука, ну почему не все слава богу! Кого я там прогневил?!
Ну и по ассортименту плюшек, который мне озвучили. Должность взводного в рабочем батальоне и спокойная работа с приличной пайкой. Без вариантов отправки на фронт. Видимо, со здешним контингентом пообщались и понимают, чем можно гарантированно приманить.
Ну и что мне делать? А если шведка действительно шабашит вне своей основной деятельности? На наших или, скорей всего, на союзничков… Очень маловероятно, но допустить такой вариант все же можно…
Спал хреново. Даже совсем не спал, а ломал себе голову… Под утро устал думать и решился.
Утренняя операция прошла без сучка и задоринки. Делов-то… В щитке заискрило, повалил вонючий дым, электричество пропало на всей улице. Брад как раз собрался отгонять «хорьх» к механику, но пришлось задержаться. Он долго носился вокруг щитка с умным лицом, матерясь на своем языке, а потом поручил разбираться мне и все-таки свалил в автомастерскую. Бригада электриков моментально нарисовалась во всеоружии. Вот как бы и всё…
К возвращению гуркха все уже было готово. Он как по заказу задержался и прямо из мастерской поехал за шведкой на базу. Так что техники все успели. Умелые ребята. Даже войлочные тапочки и веник с собой привезли.
Сама скандинавка происшествию должного внимания не уделила… – ну и дура. Но я-то не дурак…
Сразу после того, как она закрылась в ванной, а Брад заперся у себя в конуре, я забрался в кусты позади дома и метнул камешком в окошко. Через секунду нарисовалось гневное личико шведки в облачках пены. Разглядев меня, она раскрыла свой очаровательный ротик, чтобы заорать, но увидела в моих руках фанерку, на которой угольком на шведском языке было написано: «Фрекен Гедин, меня вчера завербовал абвер, а во всем доме электрики установили подслушивающие устройства».
Ротик у шведки без звука захлопнулся. Она красноречиво покрутила пальцем у виска, а потом гордо задернула занавеску, мелькнув все-таки кусочком сиськи. Но орать и вызывать патруль не стала. И то хлеб…
Ну что же… Я свое дело сделал и совесть у меня чиста. Почему я поступил именно так? А хрен его знает? Внятного мотива я для себя так и не придумал. Скажем… скажем, что по какому-то наитию. И точка. Толком сам не понимаю.
Стер надпись и разломал фанерку. Закончил работу и отправился вечером в батальон, где добросовестно описал все сегодняшние события. За исключением фанерки, конечно. Гауптман просто лучился довольством и даже подарил мне начатую пачку дерьмового печенья. От чистого сердца, так сказать. Хотя по поводу его простоватого вида я не обольщаюсь. Сразу говорю, он профессионал до мозга костей, а простофилю только изображает. Настолько профессионал, что даже не уловишь у него во взгляде обычного для немцев презрения к остальным нациям. А подобное лицедейство дорогого стоит. Я точно знаю, что нашим курсантам, обучаемым на соответствующих факультетах профильных заведений, даже уроки актерского мастерства преподают. Вот так-то…
И еще, я почему-то подумал, что над фрау штурмбанфюрерин установили негласный контроль, без всякого повода с ее стороны. Все-таки государственным делом занимается, наших деятелей науки всегда автоматически под колпак ставят. А про шифрограмму мне привиделось. Мало ли что на листочке было написано. Вполне и формулы могут быть.
Следующим днем шло воскресенье, поэтому фрекен Гедин на работу не отправилась, а засобиралась в дюны пострелять пернатую дичину и вообще пострелять. Меня тоже привлекли в качестве рабсилы: тягать столик со стульями, кучу продуктов, чехлы с ружьями и винтовками. Коробки с патронами и кучу остальной ненужной хрени. Странно как-то шведки охотятся. Я вот в свое время, когда на Маркизову лужу уток стрелять собирался, кофейный сервиз как-то не додумывался брать.
Одним словом, буржуи, что с них возьмешь…
– Вы меня удивляете, Алекс… – Шведка положила на плечо переломленную двустволку и направилась в сторону пляжа.
Я брел позади нее, обвешанный чехлами с ружьями, и никак не мог оторвать взгляд от идеального задка девушки, обтянутого замшевыми лосинами.
М-да…
Высокие сапожки из оленьей замши, обтягивающие лосины. На широком поясе из тисненой кожи висит короткий кинжал с рукояткой из оленьего рога. Свободная шелковая блузка оливкового цвета и легкая короткая кожаная курточка с множеством карманчиков. А завершает образ маленькая тирольская шляпка с фазаньим пером. В ушках причудливые сережки блестят немаленькими камешками. Хороша буржуйка!
– Чем, фрекен Гедин?
– Я подумываю вас все-таки отправить в соответствующие органы… – задумчиво проговорила шведка, не обращая внимания на мой вопрос. – Это же неслыханно! Вломились ко мне в ванную, якобы сообщить о том, что завербованы абвером. Ну и что я должна делать, спрашивается? Как я должна реагировать? Я и так это давно подозревала.
– В ванную я не вламывался…
– Фрекен Гедин… – добавила шведка, перебив меня. – Не забывайтесь.
– Не вламывался, фрекен Гедин, – послушно добавил я. – И вообще, оставим мотивы моего поступка в стороне. Неважно.
– Нет, важно… Стоять! – Шведка вложила патроны в ружье и ловко сбила двух чирков из налетевшей со стороны моря стайки. – Вот так. Принесите их сюда быстрее…
– Я вам что, собака? – не выдержал я и скинул чехлы с ружьями на песок.
Тьфу, млять… вот же сучка. Да и я тоже хорош. Заподозрил ее в том, на что она совершенно не способна. Сука! Кукла бездушная. Нацистская сволочь.
Вот так… и будь что будет. Надоело. То ли дело, наши советские девушки. Добрые, покладистые… М-да… конечно, лишку хватил, но все равно они лучше.
– Ну пожалуйста!..
Я поднял глаза и увидел, как шведка хитренько улыбается.
– Вы же мужчина, Алекс, и не заставите меня бегать…
Во, мля… Ну не сучка?
– Не заставлю, конечно, а вообще, я уже начинаю жалеть, что спас вас из пожара…
– Хам!.. Варвар!.. Отправлю в концлагерь!.. Потом…
Находясь в совершенно ошеломленных чувствах, я побрел за дичиной, а уже возвращаясь, неожиданно увидел камуфлированный «опель-капитан», подкативший к нашему «хорьху», рядом с которым Брад устраивал полевой лагерь. И в открытом кузове «опеля» виднелись мышиного цвета фуражки вперемежку с касками.
Брад, размахивая руками, стал показывать визитерам в нашу сторону…
– Фрекен Гедин?
– Не переживайте, Алекс…
Шведка спокойно направилась в лагерь, ну а я… я побрел следом, пытаясь утихомирить бешено бившееся сердце. Сука… чую, неспроста мыши эти понаехали. Если в лаборатории случались нештатные ситуации, то ей просто звонили или приезжал «опель-блиц», но никак не автоматчики…
– Оберст Эрнст Клозе, – откозырял Катарине приземистый крепыш с породистой рожей, пересеченной красным уродливым шрамом, и рыцарским крестом на мундире.
Два автоматчика, в роли силовой поддержки почему-то выступали парашютисты, рассредоточились по сторонам, причем один из них направил свой автомат на меня. Гауптман, сопровождавший полковника, отстегнул застежку на крышке кобуры…
– …вам необходимо проехать с нами для прояснения некоторых обстоятельств…
Господи!.. то есть Маркс! Так это правда?.. Катарина – шпионка?.. Но какого хрена ее арестовывают парашютисты? У оберста и гауптмана «чайки» в петлицах и значок с пикирующим кондором присутствует. Странно…
– Хорошо, оберст, но мне надо заехать домой переодеться. К тому же я поеду на своей машине.
– Вы поедете с нами и на нашей машине, – нахмурился оберст. – Это простые формальности, так что много времени они не отнимут.
– Что вы себе позволяете, сегодня же об этом произволе узнает рейхсканцлер! – зло выкрикнула шведка. – Я никуда с вами не поеду…
– Вы поедете! – полковник нетерпеливо схватил Катарину за руку и дернул к себе. – Проклятая предательница…
Договорить он не успел…
Хороший арест – это тихий, спокойный арест, а лучше всего, когда клиент сам приходит на прием. Все театральные эффекты от лукавого и признак жесточайшего непрофессионализма. Я уверен, абвер сработал бы гораздо аккуратнее. Но люфтваффе далеко не абвер. Значит, получайте. На войне непрофессионализм влечет за собой только смерть.
Последующие события запечатлелись у меня в памяти как череда стоп-кадров…