Рутинер
Часть 12 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Святости.
— Ну да, — кивнул Уве. — Может, надо просто подойти ближе к мощам?
— Каменные стены и железные стенки реликвария не преграда для святости! — наставительно произнес я и потребовал: — Продолжай медитацию.
А сам развернулся, вернулся к боковому входу и обратился к продававшему свечи служке:
— Мы приехали в ваш город прикоснуться к мощам святого Рафаэля, с кем стоит поговорить на этот счет?
Молодой паренек как-то очень уж неуверенно улыбнулся и покачал головой.
— Не получится, сеньор. Неурочное время.
Я достал монету в десять крейцеров.
— Любезный, неужели это такая уж проблема? Мы не поскупимся на пожертвование, а на рассвете нам уже отправляться в путь…
— Не получится, — повторил служка и стрельнул глазами по сторонам.
— Что с мощами? — прямо спросил я. — Где они?
Паренек потянулся за монетой, и я отдал ему серебряный кругляш.
— Приезжал каноник из Ренмеля, — прошептал тогда служка, до предела понизив голос, — епископ разрешил ему забрать реликварий с мощами.
— Даже так? — удивился я. — Выходит, останки святого увезли в столицу?
Паренек замотал головой:
— Не думаю. С каноником был настоятель монастыря Трех Святых. Слышали о Зарьиной пустыни? Вот!
Я недоверчиво хмыкнул. Архиепископ Ренмеля обладал достаточным влиянием, чтобы местные священнослужители согласились на время расстаться с нетленными мощами, но у его высокопреосвященства не имелось никаких причин хлопотать за монастырь, расположенный на территории Лорании, где духовная власть находилась в руках архиепископа Миены.
Что это — некие закулисные договоренности или политические уступки?
Служка неверно истолковал мою задумчивость и лихорадочно зашептал:
— Монастырь Трех Святых основан на месте, где погиб святой Рафаэль со товарищи!
Я отстраненно кивнул, поскольку прекрасно помнил историю о том, как вскоре после Дней гнева один из учеников Пророка с присными отправился нести свет истинной веры на этот берег Рейга, но пал в неравной схватке с отрядом имперских книжников. Тогда воссияло сразу четверо истинных праведников, поле боя стало святым местом. Мне доводилось там бывать, и более мощную энергетику я ощущал лишь в Сияющих Чертогах, да еще нескольких ренмельских храмах на том берегу Рейга.
Поблагодарив служку, я постоял рядом с Уве, а после окончания его транса нанял портшез и велел мускулистым носильщикам доставить нас на почтовую станцию. Там пригляделся к висевшей на стене карте окрестных земель и задумчиво огладил бородку.
— Думаете посетить этот монастырь в… как его?.. Зарьиной пустыни? — спросил Уве, которому я на обратном пути поведал о судьбе мощей.
— Если потом не заворачивать в Миену, крюк выйдет не такой уж и большой. Потеряем самое большее полдня пути.
— Лично я не откажусь посетить святое место, — сказал школяр, — но что скажет на этот счет маэстро Салазар?
Я рассмеялся и похлопал Уве по плечу.
— Уверят тебя, Микаэль возражать не станет. Надо будет только купить в дорогу побольше вина…
У маэстро Салазара мое желание посетить Зарьину пустынь понимания не нашло.
— Совсем сдурел? — округлил он глаза, узнав об очередном изменении планов. — Окстись! Святее понтифика тебе, один черт, не стать!
— Прикуси язык! — резко бросил я. — И думай, что, где и кому говоришь!
Микаэль фыркнул и потянулся за глиняным кувшином, налил в кружку вина и уже без былой экспрессии сказал:
— Сейчас слишком поздно. Засветло добраться не успеем. Не успеем — не успеем.
— Только полдень минул, — не согласился я с этим аргументом, взял с деревянного блюда запеченную луковицу, откусил, прожевал и решительно объявил: — Успеем!
Марта печально вздохнула и спросила:
— Но зачем, Филипп, нам туда ехать?
— Вот! — воздел маэстро Салазар к потолку указательный перст. — Устами… — Он смерил ведьму озадаченным взглядом, встопорщил усы и замялся. — Не младенца, факт. Девицы? Тоже не подходит. С другой стороны, незамутненность сознания определенно присутствует…
— Хватит! — вспыхнула Марта и даже покраснела, но отнюдь не от смущения, а исключительно по причине крайнего раздражения. — Уже напился!
Я заглянул под стол и обнаружил у ног бретера еще два кувшина, как водится — пустых.
— А что такого? — развел руками маэстро Салазар. — Выпил-выпил. Почему нет?
— Епитимью бы на тебя наложить, — вздохнул я, забрал у подручного кружку с вином, приложился к ней сам. — В общем, доедаем и выдвигаемся.
Я начал перекладывать с блюда на тарелку жареные куриные крылышки, а Микаэль с невозмутимым видом подтянул к себе кружку Марты и набулькал в нее вина.
— На трезвую голову никуда не поеду! — заявил он, хлебнул и добавил, будто оставалась какая-то недосказанность: — Не поеду — не поеду!
— Филипп, а ночь мы где проведем? — спросила Марта. — Я не хочу ночевать в монастыре!
— И не придется, — уверил я ведьму. — Остановимся в одной из окрестных деревень.
Девчонка тягостно вздохнула и спросила:
— Бывал уже там прежде?
— Бывал-бывал, — пробормотал маэстро Салазар. — Дыра дырой.
— Доводилось, — ответил я на вопрос ведьмы. — Туда приходит множество паломников, и не только нищенствующих монахов, с ночлегом проблем не будет, не волнуйся.
— Нам и здесь неплохо, — резонно заметил Микаэль.
Я его высказывание проигнорировал, приступил к трапезе и сказал:
— Вы ешьте, ешьте! Не рассиживайтесь!
Уве выскреб себе остатки пшеничной каши, сверху навалил печеных овощей и насадил на нож куриное бедро, поджаренное до коричневой хрустящей корочки. Маэстро Салазар принялся без особого аппетита ковыряться в тарелке двузубой вилкой, а Марта и вовсе покачала головой:
— Уже поела.
— Будешь плохо кушать, титьки расти перестанут, — немедленно прокомментировал услышанное Микаэль. — И зад тоже. Так и останется с кулачок. Останется-останется.
— Тебе-то какое дело до моего зада? — устало поморщилась ведьма, но равнодушие было насквозь показным, очень уж заострились ее и без того резкие скулы, а в холодных серых глазах заметно прибавилось льда.
— Мне — никакого, — улыбнулся бретер и с обезоруживающей прямотой пояснил: — Я о Филиппе беспокоюсь. Набьет синяков о твои мослы…
— Маэстро! — привстал со своего места Уве. — Это просто возмутительно!
— Да уж, приятного мало, — кивнул Микаэль. — Филип… — ик! — …пу остается только посочувствовать…
Марта выдала в ответ резкую рубленую фразу на северном наречии, а школяр уже раскрыл рот, намереваясь осадить подвыпившего бретера, и тогда я хлопнул ладонью по столу.
— Довольно!
Маэстро Салазар посмотрел на меня с укоризной, но промолчал и уставился в кружку с вином. Разве что проворчал неразборчивое ругательство, но едва слышно, исключительно себе под нос.
— Закругляйтесь! — потребовал я.
Ведьма застучала ноготками по столешнице и вдруг сказала:
— Логика, Филипп. Помнишь, ты объяснял мне значение этого слова?
Уве от изумления подавился и закашлялся, да и Микаэль оторвался от кружки и с оттенком уважения произнес:
— Эк оно как! Вы еще и разговариваете по ночам!
Я досадливо отмахнулся и поторопил девчонку:
— Продолжай!
— Так вот, — растянула она в улыбке тонкие бледные губы. — Если ты уже был в этой пустоши…
— Пустыни!
— Не важно. Раз ты уже был там, мне кажется… нелогичным, — это новое сложное слово Марта произнесла размеренно и четко, едва ли не по слогам, — менять планы и ехать туда снова.
— Вот-вот! — согласился с ведьмой маэстро Салазар. — Но я сформулирую проще: на кой лад нам туда тащиться, Филипп? Скажи на милость, а?
Я поднял руку и прижал большой палец к ладони.
— Первое! Нам по пути, и мы в любом случае ничего не теряем.
— Ну да, — кивнул Уве. — Может, надо просто подойти ближе к мощам?
— Каменные стены и железные стенки реликвария не преграда для святости! — наставительно произнес я и потребовал: — Продолжай медитацию.
А сам развернулся, вернулся к боковому входу и обратился к продававшему свечи служке:
— Мы приехали в ваш город прикоснуться к мощам святого Рафаэля, с кем стоит поговорить на этот счет?
Молодой паренек как-то очень уж неуверенно улыбнулся и покачал головой.
— Не получится, сеньор. Неурочное время.
Я достал монету в десять крейцеров.
— Любезный, неужели это такая уж проблема? Мы не поскупимся на пожертвование, а на рассвете нам уже отправляться в путь…
— Не получится, — повторил служка и стрельнул глазами по сторонам.
— Что с мощами? — прямо спросил я. — Где они?
Паренек потянулся за монетой, и я отдал ему серебряный кругляш.
— Приезжал каноник из Ренмеля, — прошептал тогда служка, до предела понизив голос, — епископ разрешил ему забрать реликварий с мощами.
— Даже так? — удивился я. — Выходит, останки святого увезли в столицу?
Паренек замотал головой:
— Не думаю. С каноником был настоятель монастыря Трех Святых. Слышали о Зарьиной пустыни? Вот!
Я недоверчиво хмыкнул. Архиепископ Ренмеля обладал достаточным влиянием, чтобы местные священнослужители согласились на время расстаться с нетленными мощами, но у его высокопреосвященства не имелось никаких причин хлопотать за монастырь, расположенный на территории Лорании, где духовная власть находилась в руках архиепископа Миены.
Что это — некие закулисные договоренности или политические уступки?
Служка неверно истолковал мою задумчивость и лихорадочно зашептал:
— Монастырь Трех Святых основан на месте, где погиб святой Рафаэль со товарищи!
Я отстраненно кивнул, поскольку прекрасно помнил историю о том, как вскоре после Дней гнева один из учеников Пророка с присными отправился нести свет истинной веры на этот берег Рейга, но пал в неравной схватке с отрядом имперских книжников. Тогда воссияло сразу четверо истинных праведников, поле боя стало святым местом. Мне доводилось там бывать, и более мощную энергетику я ощущал лишь в Сияющих Чертогах, да еще нескольких ренмельских храмах на том берегу Рейга.
Поблагодарив служку, я постоял рядом с Уве, а после окончания его транса нанял портшез и велел мускулистым носильщикам доставить нас на почтовую станцию. Там пригляделся к висевшей на стене карте окрестных земель и задумчиво огладил бородку.
— Думаете посетить этот монастырь в… как его?.. Зарьиной пустыни? — спросил Уве, которому я на обратном пути поведал о судьбе мощей.
— Если потом не заворачивать в Миену, крюк выйдет не такой уж и большой. Потеряем самое большее полдня пути.
— Лично я не откажусь посетить святое место, — сказал школяр, — но что скажет на этот счет маэстро Салазар?
Я рассмеялся и похлопал Уве по плечу.
— Уверят тебя, Микаэль возражать не станет. Надо будет только купить в дорогу побольше вина…
У маэстро Салазара мое желание посетить Зарьину пустынь понимания не нашло.
— Совсем сдурел? — округлил он глаза, узнав об очередном изменении планов. — Окстись! Святее понтифика тебе, один черт, не стать!
— Прикуси язык! — резко бросил я. — И думай, что, где и кому говоришь!
Микаэль фыркнул и потянулся за глиняным кувшином, налил в кружку вина и уже без былой экспрессии сказал:
— Сейчас слишком поздно. Засветло добраться не успеем. Не успеем — не успеем.
— Только полдень минул, — не согласился я с этим аргументом, взял с деревянного блюда запеченную луковицу, откусил, прожевал и решительно объявил: — Успеем!
Марта печально вздохнула и спросила:
— Но зачем, Филипп, нам туда ехать?
— Вот! — воздел маэстро Салазар к потолку указательный перст. — Устами… — Он смерил ведьму озадаченным взглядом, встопорщил усы и замялся. — Не младенца, факт. Девицы? Тоже не подходит. С другой стороны, незамутненность сознания определенно присутствует…
— Хватит! — вспыхнула Марта и даже покраснела, но отнюдь не от смущения, а исключительно по причине крайнего раздражения. — Уже напился!
Я заглянул под стол и обнаружил у ног бретера еще два кувшина, как водится — пустых.
— А что такого? — развел руками маэстро Салазар. — Выпил-выпил. Почему нет?
— Епитимью бы на тебя наложить, — вздохнул я, забрал у подручного кружку с вином, приложился к ней сам. — В общем, доедаем и выдвигаемся.
Я начал перекладывать с блюда на тарелку жареные куриные крылышки, а Микаэль с невозмутимым видом подтянул к себе кружку Марты и набулькал в нее вина.
— На трезвую голову никуда не поеду! — заявил он, хлебнул и добавил, будто оставалась какая-то недосказанность: — Не поеду — не поеду!
— Филипп, а ночь мы где проведем? — спросила Марта. — Я не хочу ночевать в монастыре!
— И не придется, — уверил я ведьму. — Остановимся в одной из окрестных деревень.
Девчонка тягостно вздохнула и спросила:
— Бывал уже там прежде?
— Бывал-бывал, — пробормотал маэстро Салазар. — Дыра дырой.
— Доводилось, — ответил я на вопрос ведьмы. — Туда приходит множество паломников, и не только нищенствующих монахов, с ночлегом проблем не будет, не волнуйся.
— Нам и здесь неплохо, — резонно заметил Микаэль.
Я его высказывание проигнорировал, приступил к трапезе и сказал:
— Вы ешьте, ешьте! Не рассиживайтесь!
Уве выскреб себе остатки пшеничной каши, сверху навалил печеных овощей и насадил на нож куриное бедро, поджаренное до коричневой хрустящей корочки. Маэстро Салазар принялся без особого аппетита ковыряться в тарелке двузубой вилкой, а Марта и вовсе покачала головой:
— Уже поела.
— Будешь плохо кушать, титьки расти перестанут, — немедленно прокомментировал услышанное Микаэль. — И зад тоже. Так и останется с кулачок. Останется-останется.
— Тебе-то какое дело до моего зада? — устало поморщилась ведьма, но равнодушие было насквозь показным, очень уж заострились ее и без того резкие скулы, а в холодных серых глазах заметно прибавилось льда.
— Мне — никакого, — улыбнулся бретер и с обезоруживающей прямотой пояснил: — Я о Филиппе беспокоюсь. Набьет синяков о твои мослы…
— Маэстро! — привстал со своего места Уве. — Это просто возмутительно!
— Да уж, приятного мало, — кивнул Микаэль. — Филип… — ик! — …пу остается только посочувствовать…
Марта выдала в ответ резкую рубленую фразу на северном наречии, а школяр уже раскрыл рот, намереваясь осадить подвыпившего бретера, и тогда я хлопнул ладонью по столу.
— Довольно!
Маэстро Салазар посмотрел на меня с укоризной, но промолчал и уставился в кружку с вином. Разве что проворчал неразборчивое ругательство, но едва слышно, исключительно себе под нос.
— Закругляйтесь! — потребовал я.
Ведьма застучала ноготками по столешнице и вдруг сказала:
— Логика, Филипп. Помнишь, ты объяснял мне значение этого слова?
Уве от изумления подавился и закашлялся, да и Микаэль оторвался от кружки и с оттенком уважения произнес:
— Эк оно как! Вы еще и разговариваете по ночам!
Я досадливо отмахнулся и поторопил девчонку:
— Продолжай!
— Так вот, — растянула она в улыбке тонкие бледные губы. — Если ты уже был в этой пустоши…
— Пустыни!
— Не важно. Раз ты уже был там, мне кажется… нелогичным, — это новое сложное слово Марта произнесла размеренно и четко, едва ли не по слогам, — менять планы и ехать туда снова.
— Вот-вот! — согласился с ведьмой маэстро Салазар. — Но я сформулирую проще: на кой лад нам туда тащиться, Филипп? Скажи на милость, а?
Я поднял руку и прижал большой палец к ладони.
— Первое! Нам по пути, и мы в любом случае ничего не теряем.