Русская красавица

— Мимика, безусловно, является основой выражения лица, — начал он. — Мимическая мускулатура растягивается и сокращается в определенных направлениях. Помимо этого, существует еще кожная ткань, также имеющая определенное направление волокон, и эти волокна перекрещиваются почти перпендикулярно, создавая характерные морщины, характерные очертания… Подобное расположение волокон, как известно, называется «линиями Лангера». Следовательно, если хочешь придать маске живую подвижность, нужно пучки синтетических волокон соединять в соответствии с «линиями Лангера». В настоящее время существуют пластмассы, имеющие большую эластичность. Для кератинового слоя эпидермы прекрасно подойдут акриловые смолы. Что касается внутренних слоев кожи, то, видимо, для них вполне можно использовать тот же материал, что и для эпителия, предварительно вспенив его…

Сомов, казалось, забыл о своих слушательницах, постепенно перешел на специализированные термины и, похоже, разговаривал сам с собой. Иногда он опускался с заоблачных высот, и тогда было понятно, о чем идет речь. Но основная часть лекции оставалась тайной за семью печатями.

— Любое выражение лица можно спроецировать девятнадцатью точками, выбранными из более чем тридцати мимических мускулов. Наша лаборатория произвела некоторые подсчеты. Вот что интересно… Мы зафиксировали на фотопленке примерно десять тысяч случаев выражения различных эмоций и определили среднюю величину подвижности каждой. Оказывается, плотность мимики особенно высока на участке, ограниченном кончиком носа и углами губ. Затем она постепенно уменьшается. По нисходящей следуют рот, скулы, участки под глазами. Самая низкая плотность мимики зафиксирована на лбу. Таким образом, мимическая функция концентрируется в нижней части лица, в первую очередь вокруг губ, а губы у вас, слава богу, сохранились. Кстати, кто этот негодяй, который с вами такое сделал?

— Я его не видела, — ответила Надя.

— Мерзавец, — покачал головой Сомов. — Мне слишком часто приходится иметь дело с подобными травмами. Это моя работа, и ее много, слишком много. Хотелось бы поменьше. Н-да. Ну так как? Что вы решили?

— Я подумаю. Можно?

— Ваше право. Если надумаете, то приходите завтра утром, часиков в девять. Сделаем слепок, и через недельку все будет готово.

Женщины попрощались и покинули кабинет.

— Ты действительно ничего не видела? Тогда, в казино, — спросила Аня.

— Все было так неожиданно. Помню только руку.

— Руку?

— Рука с пузырьком. Мужская. Серый пиджак, белая сорочка… Часы… Дорогие, платиновые. Циферблат еще такой забавный, в виде шестиугольника.

— «Картье»?! — ахнула Аня.

— Не знаю. Наверное. — Надя рассеянно огляделась по сторонам. — Знаешь, я не поеду с вами. Хочу пройтись. А вы поезжайте.

— Я с тобой. В машине так душно… Ты не против?

— Я хочу побыть одна.

— Надя! Но… Твое лицо…

— Поэтому я и хочу пройтись.





ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ




— Очень интересно! Но продолжайте, продолжайте.

Старший лейтенант Агеев опять выглядел невыспавшимся. Может, Анна все время встречалась с ним после ночных заданий, а может, это было обычное его состояние.

— А что здесь продолжать?! — подвела итог Измайлова. — Все ясно. Родину убил он! Доказательство — он был с ней знаком, и я видела его в подъезде. Мотив — ревность. Кобру в мою каюту подбросил он. Доказательство — он имел доступ к змее и находился на теплоходе. Мотив — убрать свидетельницу, то есть меня. Аварию на автостраде устроил он. Доказательство — мы видели его на дороге. Мотив — все тот же — расправиться со мной.

— Вы видели его на дороге?

— Ну, не совсем… Мы видели белую «Ниву». А у Моховчука как раз белая «Нива»!

— Я проверил номер машины, — сказал Матвей. — «Нива» принадлежит Моховчуку.

— Интересно… Как это вы смогли проверить?

— Не важно, — отвел взгляд Матвей. Ему не хотелось сообщать сыщику, что войти в базы данных автоинспекции для специалиста поиска и перекачки и непревзойденного мастера байта и пиксела — пара пустяков.

— И именно Моховчук плеснул в лицо Нади кислоту, — заявила Аня. — Доказательство находится на видеопленке. Вот… Матвей, покажи!

Матецкий нажал на кнопку пуска, и телевизор ожил. На экране возник игорный зал казино: крупье бросал шарик, дама записывала в блокнотик, к седому шулеру подходили охранники… А потом среди игроков мелькнул тот тип в сером костюме, и Матвей остановил кадр.

— Вот! — сказала Аня. — Мужчина в сером пиджаке. Часы видите? Это «Картье». И Надя говорит, что в последний момент видела руку с часами. Такой же шестиугольный циферблат, платиновый корпус.

— Мало ли у кого могут быть такие часы! — хмыкнул Выблый.

— В том-то и дело, что мало! — уверенно сказал Матвей. — Людей с такими часами можно по пальцам пересчитать.

— А что в этих часах особенного?

— Цена. Среди ваших знакомых, молодой человек, есть люди, обладающие часами стоимостью в машину?


Лицо Выблого вытянулось.

— Нет, — выдохнул он.

— И среди моих знакомых таких людей тоже нет. Исключая деловых партнеров — очень богатых людей. Только они могут позволить себе такие безделушки.

— Зачем им такие часы? Ради престижа?

— И ради престижа тоже, — кивнул Матвей. — Опять же бизнес в нашей стране — вещь ненадежная. Вдруг придется в спешном порядке уносить ноги. Вдруг времени не будет даже для того, чтобы захватить деньги? А часы — они всегда на руке. Их можно сдать и получить начальный капитал. В старину в том же ракурсе смотрели на массивные браслеты, золотые цепи на шее, пояса… Как-нибудь на досуге обратите внимание на портреты старых мастеров.

— Честно говоря, я даже не представляю себе такой кучи денег…

Измайлова заметила, что глаза стажера затуманились. Наверное, он пытался представить всю сумму. Сто долларов, еще сто, еще… Уже триста доллара. Еще сто… Аня поняла, что это занятие надолго выбьет стажера из колеи, и постаралась вернуть его внимание к насущным проблемам.

— Жалко, что этот тип ни разу не повернулся к камерам слежения лицом, — сказала она. — Но фигура! Обратите внимание! Манера движения!.. Так может двигаться только бывший циркач!

— Или человек, страдающий варикозным расширением вен, — фыркнул Агеев.

— А прическа? Волосы?

— Парик. Этот мужчина может быть лысым как колено.

— Это вылитый Чингачгук! То есть Иван Моховчук. Какие нужны еще доказательства?

— Смутный силуэт со спины — это не доказательство, — устало проворчал Агеев. — И с мотивами — напряженка. Интересно, как к тебе… к вам попала эта пленка?

— Не важно, — ушла от ответа Измайлова. — А чем вас не устраивают мотивы?

— Если Моховчук, по-вашему, убил Родину из ревности, то зачем он изуродовал двух других женщин?

— Заметал следы, это же ясно! Хотел подставить Виктора Берковского. И это ему удалось.

— Да, удалось… А Надю Березину он тоже того… Из ревности?

Аня пожала плечами.

— Вот именно. Нет мотива. — сказал Агеев. — Помните наш первый разговор? Вы тогда еще сказали, что у маньяков своя логика, основанная на своих собственных мотивах. Другими словами, если маньяк убивает свою любовницу, то это еще не значит, что он убивает ее на сексуальной почве.

— Помню.

— Значит, Иван Моховчук, по вашему, — маньяк? Или же за его действиями кроется логичный мотив, которого мы не видим? Пока не видим.

— А не проще ли взять самого Моховчука за жабры и спросить?

— Нет, не проще, — вздохнул Агеев.

— Почему?

— Потому что покойники редко разговаривают.

— Не понимаю. Неужели?..

— Да, — кивнул старший лейтенант.

— Это не я, — на всякий случай сказала Аня.

— Никто вас и не винит. Смерть Моховчука наступила в результате несчастного случая. Неосторожное обращение с ядовитыми пресмыкающимися. Змеиный укус.

Аня рухнула в кресло.

— А ведь я допрашивал Моховчука, — как ни в чем не бывало продолжал Агеев. — Тогда, в связи с обстоятельствами смерти Родиной. И он не произвел на меня впечатления больного человека. Конечно, я не психиатр, как Сергей Сергеевич Кудин, но маньяком Моховчук не был, это точно.

— Фокусы нам показывал, — подал голос Выблый. — С долларом. Смешно… Интересно, что можно купить на полмиллиона долларов?

— А кто такой Сергей Сергеевич Кудин?

— Сосед Бойко. Доктор психологических наук, но уже давно не практикует. Странный тип… Весьма странный.

— И он считает Моховчука маньяком?

— Как раз наоборот… Он незнаком с Моховчуком, но, выслушав подоплеку дела, признал его вполне вменяемым, — ответил Агеев. — И он прав! Ведь даже маньяк остановит свою деятельность, если за его преступления садят другого. Или хотя бы сменит стиль. Но нет. Моховчук наливает в пузырек ту же кислоту, идет в казино, на люди, рискуя быть узнанным, совершает акцию на глазах у публики… Неужели он не понимал, что тем самым следствие возобновит уголовное дело по факту убийства Родиной?! Я думаю, понимал. И тем не менее не остановился, не изменил стиль — та же кислота, те же методы… Еще и часы на руку нацепил: вот я, мол, каков. Странно, не так ли?

— Вы думаете, Моховчук выполнял чей-то заказ?

— Мелковат Моховчук для роли крестного отца… Да, скорее всего заказ.