Рубеж атаки
Часть 7 из 15 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Артиллерийский бой продолжался. У нас появились потери, что и неудивительно, ведь плотность вражеского огня ощутимо превышала нашу, но наш москитный флот в бой еще не вступил, и сможет ли он изменить баланс сил, оставалось только гадать.
– Авианосцам поднять истребители и торпедоносцы, – пришел приказ адмирала Нельсона.
– Невидимки, начали, – продублировал я своим.
Торпеды и командирские машины покинули трюмы Невидимок и плотным строем устремились к идущим нам навстречу кораблям врага вслед за волной машин в Виндхука и Веллингтона. Инга сосредоточенно рулила своими носителями абордажных роботов и присматривала за действиями еще четырех операторов, сидевших за такими же пультами на борту Невидимок. Целями атаки мы выбрали четыре огромных линкора, идущих впереди вражеского строя и доставляющих нашим тяжелым кораблям массу неприятностей. Из восьми линкоров пятого ударного флота два уже вышли из боя, получив критические повреждения. Судьба этих кораблей была в высшей степени неопределенной, ведь все понимали, что систему придется оставить. Нельсон выделил эсминец из эскорта авианосцев, чтобы снять экипажи с практически разрушенных, но пока не взорвавшихся кораблей.
Истребители у кваргов все-таки нашлись. Видимо, в каком-то количестве они базировались на суперлинкорах, ведь я же смог найти место на Титане под аналогичные цели, значит и кварги могли об этом подумать. Правда, по сравнению с густой волной наших машин истребители кваргов выглядели на тактической проекции жидкой цепочкой, все же линкор, даже самый большой, никогда не сравнится в этом отношении с авианосцем.
Быстрые и верткие машины сошлись на встречных курсах. Здесь и сейчас сложилась ситуация, противоположная той, что имела место в перестрелке тяжелых кораблей. Плотность огня оказалась на нашей стороне, и буквально через пару минут машины кваргов перестали существовать. Мы потеряли три торпедоносца, но оставшиеся пятьдесят семь машин продолжали двигаться к целям. Нельсон решил вложить в этот удар все, чем располагали москитные силы флота.
Кварги оценили угрозу. Они прекратили стрелять по линкорам и крейсерам и открыли заградительный огонь. Для таких случаев в артпогребах тяжелых кораблей всегда есть небольшое количество специальных снарядов, оснащенных готовыми поражающими элементами, специально рассчитанными на борьбу с малоразмерными целями. Ливень таких снарядов обрушился сейчас на волну отчаянно маневрирующих истребителей и торпедоносцев. Мы несли потери, но они не были катастрофическими. Да, пушек стреляло много, но это напоминало охоту на комара с гранатометом, то есть средства использовались мощные, но почти негодные в данной ситуации.
Пилоты командирских машин вели торпеды аккуратно, держась подальше сперва от собачьей свалки, затеянной истребителями, а потом и от разрывов снарядов линкоров, ведущих заградительный огонь. Инга держала своих подопечных еще дальше, в третьей волне. Адмирал Нельсон в мои действия не вмешивался и никак их не комментировал. То ли его все устраивало, то ли хватало проблем на других участках. Формально его разрешения на применение торпед мне не требовалось. Открыть огонь адмирал мне разрешил, да еще и оставил это решение на мое усмотрение, а Невидимки и так подчинялись мне напрямую. Интересно, что наши с адмиралом должности в табели о рангах Федерации были практически равны, но здесь, в пятом ударном флоте, я, естественно, являлся его непосредственным подчиненным, хоть и несколько необычным.
Перед истребителями и торпедоносцами остался последний барьер, отделяющий их от целей – зенитные орудия непосредственной обороны. Бой шел не так уж долго, кораблей у кваргов было много, так что наш огонь вывел из строя лишь небольшую часть зенитных точек, и встретили они наши машины весьма неприветливо. Тем не менее, торпедоносцы отстрелялись. Нельсон размазал удар москитного флота по всем кораблям врага, надеясь нанести им повреждения и ослабить огневое воздействие артиллерии противника на свои тяжелые корабли, но имелся у этого решения и серьезный недостаток – массированной атаки ни на один корабль не получилось. И все же частично своей цели адмирал добился. Получив по несколько попаданий бинарных торпед, из вражеского строя вывалились пять полуразрушенных линкоров, еще семь кораблей отделались повреждениями различной тяжести, но смогли продолжить бой. Линкоры класса Титан получили только два попадания. Остальные торпеды были перехвачены их зенитными средствами. Пятому флоту эта атака стоила половины истребителей, а из шестидесяти ушедших в атаку торпедоносцев на обратный курс к Веллингтону и Виндхуку смогли встать только восемнадцать машин. Фактически, на этом активное влияние москитных сил пятого ударного флота на исход боя закончилось, оставшиеся силы могли решать лишь локальные задачи.
Зато теперь настало время дрон-торпед. Обладая гораздо более продвинутыми средствами маскировки, чем стандартные истребители, они подобрались к вражеским кораблям почти вплотную, но все же недостаточно, чтобы выйти на рубеж атаки необнаруженными. Все же кварги не стояли на месте и после моей атаки на их верфи сделали выводы, выпрыгнув из шкуры, но улучшив характеристики своих сканеров, по крайней мере, тех, что стояли на их новейших кораблях. Примерно секунд двадцать командирским машинам пришлось вести торпеды к целям под плотным огнем противника, что, конечно же, сказалось на результате. Мы потеряли почти треть торпед еще до момента начала их атаки в автономном режиме. Из шестнадцати командирских машин вернуться на Невидимки смогли десять, но свое дело они сделали как надо. На каждый из сверхтяжелых кораблей врага приходилось по сорок торпед. Вместо пятого звена на каждом Невидимке в это раз мы разместили десятку носителей абордажных роботов, которые шли сейчас позади волны торпед, дожидаясь своего часа, чтобы нырнуть в проломы в броне гигантов. Мы зафиксировали от десяти до пятнадцати ярких вспышек на каждой цели, означавших попадания. Результаты не замедлили сказаться, огонь суперлинкоров несколько ослаб, но ни один из них не был выведен из строя.
Мой корабль к этому моменту уже получил девять попаданий главным калибром от своих братьев-близнецов и около тридцати снарядов помельче от других вражеских линкоров. Треть орудий стрелять больше не могли, но главной бедой стало другое, боеприпасов почти не осталось. Мне пришлось вести огонь по врагу теми самыми специальными снарядами, предназначенными для борьбы с истребителями и штурмовиками. Естественно, даже при попадании они лишь царапали броню вражеских кораблей своими поражающими элементами, но, по крайней мере, это отвлекало врага на мой линкор и давало какие-то шансы повредить эффекторы сканеров, стволы зенитных орудий и другое оборудование, которое невозможно было спрятать под броню.
Пятый ударный флот все еще вел бой, но и мне, и адмиралу Нельсону все отчетливее становилось ясно, что скоро нас просто раздавят. Четыре оставшихся в строю линкора, включая почти безоружный Титан, имели значительные повреждения и уже не могли даже делать вид, что сражаются на равных с эскадрой врага. Настала пора бросать на стол последний козырь.
– Невидимкам с пятого по пятнадцатый принять целеуказание, – на этот раз я выбрал в качестве целей все двенадцать оставшихся в строю стандартных линкоров врага, а все носители абордажных роботов нацелил на четыре суперлинкора.
– Сброс абордажных дронов! – доложила Инга. Как раз к этому моменту третья волна наших машин добралась до поврежденных торпедами гигантов, – активный зенитный огонь противника, дроны несут потери… Есть касание борта… Дроны внутри линкоров!
– Ставь их в режим рейда, – дал я указание Инге, – Мы не сможем захватить эти корабли, слишком мало дронов прорвалось на борт.
– Есть, командир. Будет им рейд. Контакт с противником!
Мы сделали выводы из предыдущего абордажа в системе звезды Барнарда, теперь на борт кораблей противника проникали не только мелкие дроны с легким оружием, но и роботы покрупнее, сконструированные специально для боя в стесненных условиях и вооруженные ракетным оружием, способным сносить аварийные переборки. Десять носителей в идеале доставляли на борт корабля противника тридцать малых абордажных дронов и двенадцать боевых роботов. Всем этим отрядом управлял один оператор с борта базового корабля через сеть ретрансляторов, щедро рассыпаемых в пространстве движущимися к вражескому кораблю носителями и при необходимости дополнительно высылаемых к месту боя базовым кораблем. Если связь прерывалась, а такое вполне могло произойти, абордажная партия переходила в автономный режим в стиле «бей все, что шевелится, а что не шевелится, шевели и бей». То же касалось и роботов-взломщиков. В управляемом режиме они пытались взламывать именно те системы корабля, которые указывал оператор, а в автономном следовали заранее зашитому в них алгоритму, нацеленному на нанесения максимального вреда всем системам управления и коммуникации, до которых они смогут дотянуться.
Сейчас идеальных условий не было, и около половины роботов погибли при десантировании на корабли противника. Кварги умели учиться, и наших абордажников, начавших расползаться по коридорам кораблей и крушить все вокруг, встретили солдаты в тяжелой пехотной броне с соответствующим вооружением. Продвижение сразу замедлилось, но увидеть у себя на борту боевых роботов кварги все же не рассчитывали, и их пехота стала нести большие потери. Тем не менее, абордаж явно захлебывался, и уже намечалось шаткое равновесие. Роботы-взломщики добились несколько больших успехов, сумев, как и в прошлый раз, внести хаос в системы управления суперлинкорами. Их огонь ослаб еще сильнее, а его точность заметно снизилась.
В это время до двенадцати вражеских линкоров, уже почти додавивших недавно отремонтированный Нью-Йорк и флагманский линкор Пекин, добралась волна моих торпед. Короткий, но яростный бой на ближних дистанциях позволил врагу сбить примерно половину смертельных посланцев, но остальные успешно добрались до целей. В космосе расцвели двенадцать ярчайших вспышек. Удар оказался избыточным, я перестарался, за что теперь ругал себя последними словами, ведь в моем распоряжении остался последний резерв – три звена дрон-торпед и одна десятка носителей абордажных дронов в трюмах Титана. Снаряды закончились окончательно, даже заградительные, и мои пушки превратились в бесполезный хлам. Если я использую последний резерв, мой корабль можно будет брать голыми руками, ну, если не учитывать слабое утешение в виде зенитных пушек и ракет ближнего радиуса.
– Спасибо, майор, это было впечатляюще, – пришло сообщение от Нельсона. Голос адмирала звучал хрипло и слабо.
– Всегда рад, господин адмирал, – игнорируя устав, ответил я, нагло пользуясь своим должностным положением.
Впрочем, Нельсону, было явно не до субординации. По его лицу текла кровь из рассеченной брови, а в помещении командного поста Пекина плавали клубы дыма. Флагман пятого ударного флота представлял собой руины когда-то грозного корабля, умудрявшегося, тем не менее, вести огонь из единственного сохранившегося орудия главного калибра и, кажется, еще не полностью потерявшего ход. Сейчас от пятого ударного флота остался мой, почти безоружный, линкор, избитые до практически полной потери боеспособности флагман Пекин и линкор Нью-Йорк, крейсера Москва и Принсипи, оба авианосца с примерно третью истребителей и без единого торпедоносца, а также почти все эсминцы и более мелкие корабли, которые в бою участия не принимали из-за отсутствия для них подходящих противников. Ну и мои пустые Невидимки, не представляющие вообще никакой боевой ценности.
Четырем вражеским линкорам класса Титан стало явно не до продолжения боя. Добравшаяся до них новая волна абордажных дронов проникла на борт почти без потерь, и теперь я ставил Инге задачу на захват, по крайней мере, одного корабля врага, куда я и бросил основное подкрепление. Однако, как известно, калач крайне редко бывает одновременно большим и мягким. Увидев, что творится с их лучшими кораблями, кварги выдернули из боя у Грумбриджа-2 группу из пятнадцати почти целых линкоров и крейсеров в сопровождении авианосца и эсминцев, и теперь эта эскадра спешила к нам.
Мы таких гостей не приглашали, и радости в наших сердцах они не вызвали.
– Инга, дронов в рейд. Захватить корабль мы не успеем, но надо его уничтожить. Ломай системы самоуничтожения. Брось на это все силы.
– Не выйдет, командир, кварги твари умные, похоже, после прошлого раза они предусмотрели ручную блокировку наиболее критичных систем. Мы не сможем взорвать корабль.
– Торпедному отсеку старт! Цель – суперлинкоры противника. Инга, бросай все и держи их зенитные системы. Ни одна торпеда не должна быть сбита.
– Есть, командир!
Я вгляделся в тактическую проекцию.
– Господин адмирал, нужно уходить, – обратился я к Нельсону, – Мы уже ничего не сможем сделать. Мне больше нечем стрелять, а ваши тяжелые корабли небоеспособны. Мои транспорты могут снять экипажи с поврежденных вымпелов.
Адмирал посмотрел на меня мутным взглядом. Похоже, ему крепко досталось по голове.
– Майор Лавров, принимайте командование флотом, – с трудом выговорил адмирал, теряя сознание. Впрочем, упасть ему не дали подхватившие адмирала офицеры.
– Жду ваших приказаний, господин командующий, – пришел запрос от командира Пекина.
– Экипажу покинуть корабль. Неведимкам, снять команды с линкоров Пекин и Нью-Йорк. Командирам кораблей доложить о состоянии ходовой части. Есть еще кто-то, кто не сможет уйти в прыжок?
– Имею повреждения двигателя. Прыгнуть может и смогу, но результат непредсказуем, – доложил командир крейсера Принсипи.
– Оставить минимум экипажа для совершения прыжка. Остальным покинуть корабль.
– Командир, торпеды вышли на рубеж атаки, – вернула меня к продолжающемуся бою Инга. В этот момент Титан дважды содрогнулся. Еще подконтрольные кваргам орудия продолжали вести огонь по моему кораблю и иногда даже попадали.
– Повреждение систем сканирования. Эффективность снижена на тридцать процентов, – доложил оператор систем связи.
– Есть попадания торпед!
Линкоры противника украсились взрывами. Я понимал, что тридцати торпед не хватит для уничтожения четырех таких кораблей и выбрал целями два наиболее поврежденных. Ударов четырнадцати торпед уже сильно побитые в бою корабли, даже столь огромные, выдержать не смогли. Подобный удар чуть не добил Титан в бою у Барнарда-3, но тогда кварги не имели возможности стрелять в таких полигонных условиях и точно всаживать торпеды в уязвимые места. Здесь такая возможность присутствовала. Два гигантских корабля раскололись на неравные части, вспухая от внутренних взрывов и выбрасывая в окружающее пространство фонтаны раскаленных газов и потоки разнокалиберных обломков.
На каждый из оставшихся линкоров я приказал пилотам потратить по одной торпеде – точно в маршевые двигатели, ну и в качестве вишенки на тортик высадил на один из них дополнительную абордажную партию, не везти же дронов домой. Конечно, в итоге их перебьют, но веселую вечеринку кваргам они, как я надеялся, обеспечат сполна.
– Флоту разгон к Грумбриджу-6. От боя с эскадрой противника уклоняться, – отдал я приказ, понимая, впрочем, что вряд ли кварги станут нас преследовать. В их задачу входило спасение своих новейших линкоров, два из которых на их глазах уже превратились в разлетающийся по случайным векторам хлам, а экипажи двух оставшихся наверняка взывали о помощи, ведя бой с моими до противности назойливыми абордажными дронами.
– Командующий пятым ударным флотом просит на связь маршала Тобольского, – отправил я запрос на флагманский линкор Амундсен, все еще ведущий сражение у Грумбриджа-2.
Остатки пятого ударного находились за орбитой седьмой планеты, и моя тактическая проекция отражала состояние дел на высоких орбитах Грумбриджа-2 лишь в общем виде. Никто из находившихся там наших кораблей не вел трансляцию данных на мой линкор, а Пекин, куда такая информация как раз должна была идти, уже был покинут экипажем.
Ответа по командному каналу я не получил и повторил запрос на общей волне с просьбой сбросить мне информационный пакет.
– Линкор Титан, на связи командир крейсера Сент-Джорджес капитан первого ранга Блейз, четвертый флот. Почему вы входите на связь от имени пятого ударного?
– Здесь майор Лавров. Адмирал флота Нельсон ранен и передал мне командование, каперанг Блэйз. Что с маршалом Тобольским? Мне нужен приказ на дальнейшие действия.
– С линкором Амундсен нет связи. Кварги прижали их к планете и ставят сильные помехи. Мы видим, что бой продолжается, но между остатками нашего флота и основными силами во главе с маршалом Тобольским сейчас корабли кваргов. Пятый ударный сможет пробиться к планете?
– Нет, – ответил я не задумываясь, – у нас нет ни одного боеспособного линкора, а два имеющихся крейсера еле дышат.
– А как же Титан?
– Боезапас полностью исчерпан. Каперанг, необходимо передать маршалу Тобольскому, что нужно немедленно уходить из системы. На орбите седьмой планеты сейчас находится группа из пятнадцати тяжелых вымпелов противника плюс авианосец и свора эсминцев. Пока они там заняты, но это ненадолго.
– А что с линкорами класса Титан?
– Два уничтожены, два небоеспособны. Забудьте о них, каперанг, надо спасать остатки флота.
– Но что мы можем предпринять? У меня здесь три крейсера, пять эсминцев и пустой авианосец, у вас дела не лучше.
– Мы должны имитировать атаку, отвлечь часть сил кваргов и облегчить главнокомандующему прорыв, – озвучил я совершенно безумный план, – У Титана нет снарядов и торпед, но враг об этом не знает.
– Хорошо, господин майор, четвертый флот принимает ваш план. Не могу уже стоять и смотреть, как гибнет флот Федерации. Прошу указать место наших кораблей в боевом ордере.
– Пятому флоту начать разгон к Грумбриджу-2. Навигатору рассчитать курс для прохода по касательной к орбите планеты с дальнейшим разгоном и уходом в прыжок, как только выйдем из зоны гравитационного ограничения. Четвертому флоту рассчитать маневр для соединения с нашими силами при подходе к планете.
Это было все, чем мы могли помочь остаткам флота Федерации. Ввязываться в реальный бой с нашими силами означало бы верное и, главное, совершенно бессмысленное самоубийство. Сейчас там, у Грумбриджа-2, враг располагал минимум тремя десятками тяжелых кораблей, к которым вот-вот должны были подойти еще пятнадцать. Сколько сил осталось у маршала Тобольского, понять не представлялось возможным, но, судя по всему, уже не так много. Может пятнадцать линкоров, может двадцать. Не думаю, что меньше, иначе их бы уже раздавили.
Мы разгонялись, стремясь набрать скорость, которая обеспечит нам преимущество, когда мы проскочим точку наибольшего сближения с кораблями противника и начнем окончательный разгон для прыжка.
Кварги нас заметили. Со стороны наша группа выглядела вполне представительно, особенно с учетом Титана. Все-таки суперлинкор, силу которого враг неплохо представлял, пять крейсеров, и три авианосца с кораблями сопровождения не стоило игнорировать, если не хочется получить крепкий пинок под незащищенный зад.
По мере сближения с планетой наши сканеры вылавливали из каши помех все новые данные, но связи по-прежнему не было.
– Флоту прекратить разгон, озвучил я новый приказ. Командирским машинам с Невидимок один и два просочиться через боевые порядки противника и передать маршалу Тобольскому наше предложение о прорыве на соединение с четвертым и пятым флотами.
– Принято, господин командующий, – отозвался командир пилотов, – старт через три минуты.
Мы уже приближались к точке наибольшего сближения с планетой, когда нам наперерез выдвинулся отряд линкоров и крейсеров противника. Нас оценили достойно, комитет по встрече насчитывал пятнадцать тяжелых вымпелов, но мы, как и планировалось, бой принимать не стали, лишь крейсера обменялись с кваргами парой залпов на максимальной дистанции. Тем не менее, Принсипи не повезло. И так еле дышащий крейсер поймал снаряд от вражеского линкора и исчез в яркой вспышке взрыва. Можно было лишь напомнить себе в утешение, что большую часть команды с него заранее сняли мои транспорты.
Из пяти ушедших к Тобольскому истребителей вернулись три машины. Они сообщили, что в строю над планетой осталось еще четырнадцать боеспособных тяжелых кораблей, включая линкор Амундсен. Маршал Тобольский принял мое послание, но от прорыва отказался, заявив, что силы флота будут до конца защищать планету. Оценив полную бесполезность моих кораблей в бою, он передал мне приказ уходить в Солнечную систему. В чем-то я понимал президента. Наверное, он был неплохим человеком, но, прежде всего, он все-таки оставался политиком и прекрасно понимал, что если он бросит население Грумбриджа-2 на произвол судьбы, граждане Федерации ему этого не простят. К сожалению, военную целесообразность верховный главнокомандующий учитывал далеко не в первую очередь, и, боюсь, теперь наши шансы упали еще ниже, чем после сражения за Барнард-3.
Я повернулся к системе связи и отдал свой последний приказ в этом сражении.
– Четвертому и пятому флотам начать разгон для прыжка из системы.
Бой у Грумбриджа-2 длился еще четыре часа. Мы узнали об этом в паузе между прыжками, приняв сигналы из системы от оставшихся там кораблей-разведчиков. Корабли сводного флота Федерации сражались до конца, но итог боя оказался предрешен. Внешние планеты кварги тоже захватили не сразу и оттуда неслись панические крики с просьбой о помощи. Нам оставалось только скрипеть зубами. После второго прыжка я не выдержал и, собрал виртуальное совещание старших офицеров четвертого и пятого флотов. Увидев лица командиров кораблей, я понял, что сделал это вовремя, поскольку у меня создалось впечатление, что половина из них вот прямо сейчас пойдет и застрелится из личного оружия. Это зрелище подтолкнуло меня к тому, чтобы изложить офицерам мой только что возникший и еще очень сырой план, в осуществимости которого я, честно сказать, сильно сомневался. Но, видимо, психологическое состояние моих подчиненных находилось на таком запредельно низком уровне, что критичность их мышления снизилась почти до нуля.
– Господин командующий, четвертый флот ждет постановки задачи, – мгновенно отреагировал на услышанное каперанг Блейз и его немедленно поддержали остальные командиры кораблей.
– Я не могу принять это решение без одобрения плана генштабом, – остудил я энтузиазм командира крейсера Сент-Джорджес и временного командующего остатками четвертого флота, – к тому же без помощи правительства Федерации мы не сможем ничего сделать. Сейчас я сформирую пакет для передачи министру обороны и начальнику генштаба, и мы все его подпишем. Остальное будет зависеть от решения командования.
* * *
О результате сражения за Грумбридж на Земле уже знали. Временно исполняющий обязанности верховного главнокомандующего генерал армии Бронштейн внешне сохранял спокойствие, но внутри пребывал в полной растерянности. К такому выверту судьбы он оказался совершенно не готов. Старая армейская мудрость гласит: не знаешь, что делать – действуй по уставу, и министр начал действовать. Он вспомнил о существовании соответствующего такому случаю регламента и объявил сбор экстренного совместного совещания генштаба и правительства. Как раз перед его началом планшет Бронштейна подал сигнал о приеме информационного пакета по гиперсвязи от командующего пятым ударным флотом. Открывая совещание кратким вступительным словом, министр обороны уже не чувствовал растерянности. Он всегда был человеком действия, и пока поднимался по служебной лестнице от командира взвода до министра обороны, всегда имел в голове четкий план собственных поступков или ясный приказ, который требовалось выполнить. Чем выше он забирался наверх, тем чаще формировать приказы и отвечать за их исполнение подчиненными приходилось уже ему самому, но всегда, до последнего момента, существовал кто-то, направляющий его деятельность сверху и формирующий ту генеральную линию, которую Бронштейну нужно было лишь детализировать, довести до конкретных указаний подчиненным, а потом с пристрастием проконтролировать качество исполнения. В этом министр обороны достиг совершенства, но когда абсолютно неожиданно от него самого вдруг потребовалось сформировать эту самую генеральную линию, министр не нашел в себе на это сил. Привычный мир затрещал и покосился, грозя обрушиться и похоронить под обломками своих обитателей. Но сейчас, кратко пробежав глазами предложение группы офицеров четвертого и пятого флотов, а на самом деле, как четко понимал министр, план майора Лаврова, он увидел, что появился пусть не слишком большой, но реальный шанс вернуть все, как было.
По данным из системы Грумбридж часть экипажей с линкоров и крейсеров, погибших, защищая вторую планету, смогли эвакуироваться на поверхность с помощью малых кораблей. С высокой вероятностью среди них спустился вниз и маршал Тобольский, чтобы продолжать руководить обороной. Эта информация все меняла. Возможно, главнокомандующий жив, и вытащить его из захваченной системы прямая обязанность армии и флота. А тут как раз подвернулся Лавров с его безумным, иначе не скажешь, планом контратаки и эвакуации населения системы. Но несмотря на все кажущееся безумие, это был план, что-то такое, что реально можно воплотить в жизнь, а как Лавров умеет доводить до логического завершения совершеннейшие авантюры, Бронштейн уже не раз видел.
– Авианосцам поднять истребители и торпедоносцы, – пришел приказ адмирала Нельсона.
– Невидимки, начали, – продублировал я своим.
Торпеды и командирские машины покинули трюмы Невидимок и плотным строем устремились к идущим нам навстречу кораблям врага вслед за волной машин в Виндхука и Веллингтона. Инга сосредоточенно рулила своими носителями абордажных роботов и присматривала за действиями еще четырех операторов, сидевших за такими же пультами на борту Невидимок. Целями атаки мы выбрали четыре огромных линкора, идущих впереди вражеского строя и доставляющих нашим тяжелым кораблям массу неприятностей. Из восьми линкоров пятого ударного флота два уже вышли из боя, получив критические повреждения. Судьба этих кораблей была в высшей степени неопределенной, ведь все понимали, что систему придется оставить. Нельсон выделил эсминец из эскорта авианосцев, чтобы снять экипажи с практически разрушенных, но пока не взорвавшихся кораблей.
Истребители у кваргов все-таки нашлись. Видимо, в каком-то количестве они базировались на суперлинкорах, ведь я же смог найти место на Титане под аналогичные цели, значит и кварги могли об этом подумать. Правда, по сравнению с густой волной наших машин истребители кваргов выглядели на тактической проекции жидкой цепочкой, все же линкор, даже самый большой, никогда не сравнится в этом отношении с авианосцем.
Быстрые и верткие машины сошлись на встречных курсах. Здесь и сейчас сложилась ситуация, противоположная той, что имела место в перестрелке тяжелых кораблей. Плотность огня оказалась на нашей стороне, и буквально через пару минут машины кваргов перестали существовать. Мы потеряли три торпедоносца, но оставшиеся пятьдесят семь машин продолжали двигаться к целям. Нельсон решил вложить в этот удар все, чем располагали москитные силы флота.
Кварги оценили угрозу. Они прекратили стрелять по линкорам и крейсерам и открыли заградительный огонь. Для таких случаев в артпогребах тяжелых кораблей всегда есть небольшое количество специальных снарядов, оснащенных готовыми поражающими элементами, специально рассчитанными на борьбу с малоразмерными целями. Ливень таких снарядов обрушился сейчас на волну отчаянно маневрирующих истребителей и торпедоносцев. Мы несли потери, но они не были катастрофическими. Да, пушек стреляло много, но это напоминало охоту на комара с гранатометом, то есть средства использовались мощные, но почти негодные в данной ситуации.
Пилоты командирских машин вели торпеды аккуратно, держась подальше сперва от собачьей свалки, затеянной истребителями, а потом и от разрывов снарядов линкоров, ведущих заградительный огонь. Инга держала своих подопечных еще дальше, в третьей волне. Адмирал Нельсон в мои действия не вмешивался и никак их не комментировал. То ли его все устраивало, то ли хватало проблем на других участках. Формально его разрешения на применение торпед мне не требовалось. Открыть огонь адмирал мне разрешил, да еще и оставил это решение на мое усмотрение, а Невидимки и так подчинялись мне напрямую. Интересно, что наши с адмиралом должности в табели о рангах Федерации были практически равны, но здесь, в пятом ударном флоте, я, естественно, являлся его непосредственным подчиненным, хоть и несколько необычным.
Перед истребителями и торпедоносцами остался последний барьер, отделяющий их от целей – зенитные орудия непосредственной обороны. Бой шел не так уж долго, кораблей у кваргов было много, так что наш огонь вывел из строя лишь небольшую часть зенитных точек, и встретили они наши машины весьма неприветливо. Тем не менее, торпедоносцы отстрелялись. Нельсон размазал удар москитного флота по всем кораблям врага, надеясь нанести им повреждения и ослабить огневое воздействие артиллерии противника на свои тяжелые корабли, но имелся у этого решения и серьезный недостаток – массированной атаки ни на один корабль не получилось. И все же частично своей цели адмирал добился. Получив по несколько попаданий бинарных торпед, из вражеского строя вывалились пять полуразрушенных линкоров, еще семь кораблей отделались повреждениями различной тяжести, но смогли продолжить бой. Линкоры класса Титан получили только два попадания. Остальные торпеды были перехвачены их зенитными средствами. Пятому флоту эта атака стоила половины истребителей, а из шестидесяти ушедших в атаку торпедоносцев на обратный курс к Веллингтону и Виндхуку смогли встать только восемнадцать машин. Фактически, на этом активное влияние москитных сил пятого ударного флота на исход боя закончилось, оставшиеся силы могли решать лишь локальные задачи.
Зато теперь настало время дрон-торпед. Обладая гораздо более продвинутыми средствами маскировки, чем стандартные истребители, они подобрались к вражеским кораблям почти вплотную, но все же недостаточно, чтобы выйти на рубеж атаки необнаруженными. Все же кварги не стояли на месте и после моей атаки на их верфи сделали выводы, выпрыгнув из шкуры, но улучшив характеристики своих сканеров, по крайней мере, тех, что стояли на их новейших кораблях. Примерно секунд двадцать командирским машинам пришлось вести торпеды к целям под плотным огнем противника, что, конечно же, сказалось на результате. Мы потеряли почти треть торпед еще до момента начала их атаки в автономном режиме. Из шестнадцати командирских машин вернуться на Невидимки смогли десять, но свое дело они сделали как надо. На каждый из сверхтяжелых кораблей врага приходилось по сорок торпед. Вместо пятого звена на каждом Невидимке в это раз мы разместили десятку носителей абордажных роботов, которые шли сейчас позади волны торпед, дожидаясь своего часа, чтобы нырнуть в проломы в броне гигантов. Мы зафиксировали от десяти до пятнадцати ярких вспышек на каждой цели, означавших попадания. Результаты не замедлили сказаться, огонь суперлинкоров несколько ослаб, но ни один из них не был выведен из строя.
Мой корабль к этому моменту уже получил девять попаданий главным калибром от своих братьев-близнецов и около тридцати снарядов помельче от других вражеских линкоров. Треть орудий стрелять больше не могли, но главной бедой стало другое, боеприпасов почти не осталось. Мне пришлось вести огонь по врагу теми самыми специальными снарядами, предназначенными для борьбы с истребителями и штурмовиками. Естественно, даже при попадании они лишь царапали броню вражеских кораблей своими поражающими элементами, но, по крайней мере, это отвлекало врага на мой линкор и давало какие-то шансы повредить эффекторы сканеров, стволы зенитных орудий и другое оборудование, которое невозможно было спрятать под броню.
Пятый ударный флот все еще вел бой, но и мне, и адмиралу Нельсону все отчетливее становилось ясно, что скоро нас просто раздавят. Четыре оставшихся в строю линкора, включая почти безоружный Титан, имели значительные повреждения и уже не могли даже делать вид, что сражаются на равных с эскадрой врага. Настала пора бросать на стол последний козырь.
– Невидимкам с пятого по пятнадцатый принять целеуказание, – на этот раз я выбрал в качестве целей все двенадцать оставшихся в строю стандартных линкоров врага, а все носители абордажных роботов нацелил на четыре суперлинкора.
– Сброс абордажных дронов! – доложила Инга. Как раз к этому моменту третья волна наших машин добралась до поврежденных торпедами гигантов, – активный зенитный огонь противника, дроны несут потери… Есть касание борта… Дроны внутри линкоров!
– Ставь их в режим рейда, – дал я указание Инге, – Мы не сможем захватить эти корабли, слишком мало дронов прорвалось на борт.
– Есть, командир. Будет им рейд. Контакт с противником!
Мы сделали выводы из предыдущего абордажа в системе звезды Барнарда, теперь на борт кораблей противника проникали не только мелкие дроны с легким оружием, но и роботы покрупнее, сконструированные специально для боя в стесненных условиях и вооруженные ракетным оружием, способным сносить аварийные переборки. Десять носителей в идеале доставляли на борт корабля противника тридцать малых абордажных дронов и двенадцать боевых роботов. Всем этим отрядом управлял один оператор с борта базового корабля через сеть ретрансляторов, щедро рассыпаемых в пространстве движущимися к вражескому кораблю носителями и при необходимости дополнительно высылаемых к месту боя базовым кораблем. Если связь прерывалась, а такое вполне могло произойти, абордажная партия переходила в автономный режим в стиле «бей все, что шевелится, а что не шевелится, шевели и бей». То же касалось и роботов-взломщиков. В управляемом режиме они пытались взламывать именно те системы корабля, которые указывал оператор, а в автономном следовали заранее зашитому в них алгоритму, нацеленному на нанесения максимального вреда всем системам управления и коммуникации, до которых они смогут дотянуться.
Сейчас идеальных условий не было, и около половины роботов погибли при десантировании на корабли противника. Кварги умели учиться, и наших абордажников, начавших расползаться по коридорам кораблей и крушить все вокруг, встретили солдаты в тяжелой пехотной броне с соответствующим вооружением. Продвижение сразу замедлилось, но увидеть у себя на борту боевых роботов кварги все же не рассчитывали, и их пехота стала нести большие потери. Тем не менее, абордаж явно захлебывался, и уже намечалось шаткое равновесие. Роботы-взломщики добились несколько больших успехов, сумев, как и в прошлый раз, внести хаос в системы управления суперлинкорами. Их огонь ослаб еще сильнее, а его точность заметно снизилась.
В это время до двенадцати вражеских линкоров, уже почти додавивших недавно отремонтированный Нью-Йорк и флагманский линкор Пекин, добралась волна моих торпед. Короткий, но яростный бой на ближних дистанциях позволил врагу сбить примерно половину смертельных посланцев, но остальные успешно добрались до целей. В космосе расцвели двенадцать ярчайших вспышек. Удар оказался избыточным, я перестарался, за что теперь ругал себя последними словами, ведь в моем распоряжении остался последний резерв – три звена дрон-торпед и одна десятка носителей абордажных дронов в трюмах Титана. Снаряды закончились окончательно, даже заградительные, и мои пушки превратились в бесполезный хлам. Если я использую последний резерв, мой корабль можно будет брать голыми руками, ну, если не учитывать слабое утешение в виде зенитных пушек и ракет ближнего радиуса.
– Спасибо, майор, это было впечатляюще, – пришло сообщение от Нельсона. Голос адмирала звучал хрипло и слабо.
– Всегда рад, господин адмирал, – игнорируя устав, ответил я, нагло пользуясь своим должностным положением.
Впрочем, Нельсону, было явно не до субординации. По его лицу текла кровь из рассеченной брови, а в помещении командного поста Пекина плавали клубы дыма. Флагман пятого ударного флота представлял собой руины когда-то грозного корабля, умудрявшегося, тем не менее, вести огонь из единственного сохранившегося орудия главного калибра и, кажется, еще не полностью потерявшего ход. Сейчас от пятого ударного флота остался мой, почти безоружный, линкор, избитые до практически полной потери боеспособности флагман Пекин и линкор Нью-Йорк, крейсера Москва и Принсипи, оба авианосца с примерно третью истребителей и без единого торпедоносца, а также почти все эсминцы и более мелкие корабли, которые в бою участия не принимали из-за отсутствия для них подходящих противников. Ну и мои пустые Невидимки, не представляющие вообще никакой боевой ценности.
Четырем вражеским линкорам класса Титан стало явно не до продолжения боя. Добравшаяся до них новая волна абордажных дронов проникла на борт почти без потерь, и теперь я ставил Инге задачу на захват, по крайней мере, одного корабля врага, куда я и бросил основное подкрепление. Однако, как известно, калач крайне редко бывает одновременно большим и мягким. Увидев, что творится с их лучшими кораблями, кварги выдернули из боя у Грумбриджа-2 группу из пятнадцати почти целых линкоров и крейсеров в сопровождении авианосца и эсминцев, и теперь эта эскадра спешила к нам.
Мы таких гостей не приглашали, и радости в наших сердцах они не вызвали.
– Инга, дронов в рейд. Захватить корабль мы не успеем, но надо его уничтожить. Ломай системы самоуничтожения. Брось на это все силы.
– Не выйдет, командир, кварги твари умные, похоже, после прошлого раза они предусмотрели ручную блокировку наиболее критичных систем. Мы не сможем взорвать корабль.
– Торпедному отсеку старт! Цель – суперлинкоры противника. Инга, бросай все и держи их зенитные системы. Ни одна торпеда не должна быть сбита.
– Есть, командир!
Я вгляделся в тактическую проекцию.
– Господин адмирал, нужно уходить, – обратился я к Нельсону, – Мы уже ничего не сможем сделать. Мне больше нечем стрелять, а ваши тяжелые корабли небоеспособны. Мои транспорты могут снять экипажи с поврежденных вымпелов.
Адмирал посмотрел на меня мутным взглядом. Похоже, ему крепко досталось по голове.
– Майор Лавров, принимайте командование флотом, – с трудом выговорил адмирал, теряя сознание. Впрочем, упасть ему не дали подхватившие адмирала офицеры.
– Жду ваших приказаний, господин командующий, – пришел запрос от командира Пекина.
– Экипажу покинуть корабль. Неведимкам, снять команды с линкоров Пекин и Нью-Йорк. Командирам кораблей доложить о состоянии ходовой части. Есть еще кто-то, кто не сможет уйти в прыжок?
– Имею повреждения двигателя. Прыгнуть может и смогу, но результат непредсказуем, – доложил командир крейсера Принсипи.
– Оставить минимум экипажа для совершения прыжка. Остальным покинуть корабль.
– Командир, торпеды вышли на рубеж атаки, – вернула меня к продолжающемуся бою Инга. В этот момент Титан дважды содрогнулся. Еще подконтрольные кваргам орудия продолжали вести огонь по моему кораблю и иногда даже попадали.
– Повреждение систем сканирования. Эффективность снижена на тридцать процентов, – доложил оператор систем связи.
– Есть попадания торпед!
Линкоры противника украсились взрывами. Я понимал, что тридцати торпед не хватит для уничтожения четырех таких кораблей и выбрал целями два наиболее поврежденных. Ударов четырнадцати торпед уже сильно побитые в бою корабли, даже столь огромные, выдержать не смогли. Подобный удар чуть не добил Титан в бою у Барнарда-3, но тогда кварги не имели возможности стрелять в таких полигонных условиях и точно всаживать торпеды в уязвимые места. Здесь такая возможность присутствовала. Два гигантских корабля раскололись на неравные части, вспухая от внутренних взрывов и выбрасывая в окружающее пространство фонтаны раскаленных газов и потоки разнокалиберных обломков.
На каждый из оставшихся линкоров я приказал пилотам потратить по одной торпеде – точно в маршевые двигатели, ну и в качестве вишенки на тортик высадил на один из них дополнительную абордажную партию, не везти же дронов домой. Конечно, в итоге их перебьют, но веселую вечеринку кваргам они, как я надеялся, обеспечат сполна.
– Флоту разгон к Грумбриджу-6. От боя с эскадрой противника уклоняться, – отдал я приказ, понимая, впрочем, что вряд ли кварги станут нас преследовать. В их задачу входило спасение своих новейших линкоров, два из которых на их глазах уже превратились в разлетающийся по случайным векторам хлам, а экипажи двух оставшихся наверняка взывали о помощи, ведя бой с моими до противности назойливыми абордажными дронами.
– Командующий пятым ударным флотом просит на связь маршала Тобольского, – отправил я запрос на флагманский линкор Амундсен, все еще ведущий сражение у Грумбриджа-2.
Остатки пятого ударного находились за орбитой седьмой планеты, и моя тактическая проекция отражала состояние дел на высоких орбитах Грумбриджа-2 лишь в общем виде. Никто из находившихся там наших кораблей не вел трансляцию данных на мой линкор, а Пекин, куда такая информация как раз должна была идти, уже был покинут экипажем.
Ответа по командному каналу я не получил и повторил запрос на общей волне с просьбой сбросить мне информационный пакет.
– Линкор Титан, на связи командир крейсера Сент-Джорджес капитан первого ранга Блейз, четвертый флот. Почему вы входите на связь от имени пятого ударного?
– Здесь майор Лавров. Адмирал флота Нельсон ранен и передал мне командование, каперанг Блэйз. Что с маршалом Тобольским? Мне нужен приказ на дальнейшие действия.
– С линкором Амундсен нет связи. Кварги прижали их к планете и ставят сильные помехи. Мы видим, что бой продолжается, но между остатками нашего флота и основными силами во главе с маршалом Тобольским сейчас корабли кваргов. Пятый ударный сможет пробиться к планете?
– Нет, – ответил я не задумываясь, – у нас нет ни одного боеспособного линкора, а два имеющихся крейсера еле дышат.
– А как же Титан?
– Боезапас полностью исчерпан. Каперанг, необходимо передать маршалу Тобольскому, что нужно немедленно уходить из системы. На орбите седьмой планеты сейчас находится группа из пятнадцати тяжелых вымпелов противника плюс авианосец и свора эсминцев. Пока они там заняты, но это ненадолго.
– А что с линкорами класса Титан?
– Два уничтожены, два небоеспособны. Забудьте о них, каперанг, надо спасать остатки флота.
– Но что мы можем предпринять? У меня здесь три крейсера, пять эсминцев и пустой авианосец, у вас дела не лучше.
– Мы должны имитировать атаку, отвлечь часть сил кваргов и облегчить главнокомандующему прорыв, – озвучил я совершенно безумный план, – У Титана нет снарядов и торпед, но враг об этом не знает.
– Хорошо, господин майор, четвертый флот принимает ваш план. Не могу уже стоять и смотреть, как гибнет флот Федерации. Прошу указать место наших кораблей в боевом ордере.
– Пятому флоту начать разгон к Грумбриджу-2. Навигатору рассчитать курс для прохода по касательной к орбите планеты с дальнейшим разгоном и уходом в прыжок, как только выйдем из зоны гравитационного ограничения. Четвертому флоту рассчитать маневр для соединения с нашими силами при подходе к планете.
Это было все, чем мы могли помочь остаткам флота Федерации. Ввязываться в реальный бой с нашими силами означало бы верное и, главное, совершенно бессмысленное самоубийство. Сейчас там, у Грумбриджа-2, враг располагал минимум тремя десятками тяжелых кораблей, к которым вот-вот должны были подойти еще пятнадцать. Сколько сил осталось у маршала Тобольского, понять не представлялось возможным, но, судя по всему, уже не так много. Может пятнадцать линкоров, может двадцать. Не думаю, что меньше, иначе их бы уже раздавили.
Мы разгонялись, стремясь набрать скорость, которая обеспечит нам преимущество, когда мы проскочим точку наибольшего сближения с кораблями противника и начнем окончательный разгон для прыжка.
Кварги нас заметили. Со стороны наша группа выглядела вполне представительно, особенно с учетом Титана. Все-таки суперлинкор, силу которого враг неплохо представлял, пять крейсеров, и три авианосца с кораблями сопровождения не стоило игнорировать, если не хочется получить крепкий пинок под незащищенный зад.
По мере сближения с планетой наши сканеры вылавливали из каши помех все новые данные, но связи по-прежнему не было.
– Флоту прекратить разгон, озвучил я новый приказ. Командирским машинам с Невидимок один и два просочиться через боевые порядки противника и передать маршалу Тобольскому наше предложение о прорыве на соединение с четвертым и пятым флотами.
– Принято, господин командующий, – отозвался командир пилотов, – старт через три минуты.
Мы уже приближались к точке наибольшего сближения с планетой, когда нам наперерез выдвинулся отряд линкоров и крейсеров противника. Нас оценили достойно, комитет по встрече насчитывал пятнадцать тяжелых вымпелов, но мы, как и планировалось, бой принимать не стали, лишь крейсера обменялись с кваргами парой залпов на максимальной дистанции. Тем не менее, Принсипи не повезло. И так еле дышащий крейсер поймал снаряд от вражеского линкора и исчез в яркой вспышке взрыва. Можно было лишь напомнить себе в утешение, что большую часть команды с него заранее сняли мои транспорты.
Из пяти ушедших к Тобольскому истребителей вернулись три машины. Они сообщили, что в строю над планетой осталось еще четырнадцать боеспособных тяжелых кораблей, включая линкор Амундсен. Маршал Тобольский принял мое послание, но от прорыва отказался, заявив, что силы флота будут до конца защищать планету. Оценив полную бесполезность моих кораблей в бою, он передал мне приказ уходить в Солнечную систему. В чем-то я понимал президента. Наверное, он был неплохим человеком, но, прежде всего, он все-таки оставался политиком и прекрасно понимал, что если он бросит население Грумбриджа-2 на произвол судьбы, граждане Федерации ему этого не простят. К сожалению, военную целесообразность верховный главнокомандующий учитывал далеко не в первую очередь, и, боюсь, теперь наши шансы упали еще ниже, чем после сражения за Барнард-3.
Я повернулся к системе связи и отдал свой последний приказ в этом сражении.
– Четвертому и пятому флотам начать разгон для прыжка из системы.
Бой у Грумбриджа-2 длился еще четыре часа. Мы узнали об этом в паузе между прыжками, приняв сигналы из системы от оставшихся там кораблей-разведчиков. Корабли сводного флота Федерации сражались до конца, но итог боя оказался предрешен. Внешние планеты кварги тоже захватили не сразу и оттуда неслись панические крики с просьбой о помощи. Нам оставалось только скрипеть зубами. После второго прыжка я не выдержал и, собрал виртуальное совещание старших офицеров четвертого и пятого флотов. Увидев лица командиров кораблей, я понял, что сделал это вовремя, поскольку у меня создалось впечатление, что половина из них вот прямо сейчас пойдет и застрелится из личного оружия. Это зрелище подтолкнуло меня к тому, чтобы изложить офицерам мой только что возникший и еще очень сырой план, в осуществимости которого я, честно сказать, сильно сомневался. Но, видимо, психологическое состояние моих подчиненных находилось на таком запредельно низком уровне, что критичность их мышления снизилась почти до нуля.
– Господин командующий, четвертый флот ждет постановки задачи, – мгновенно отреагировал на услышанное каперанг Блейз и его немедленно поддержали остальные командиры кораблей.
– Я не могу принять это решение без одобрения плана генштабом, – остудил я энтузиазм командира крейсера Сент-Джорджес и временного командующего остатками четвертого флота, – к тому же без помощи правительства Федерации мы не сможем ничего сделать. Сейчас я сформирую пакет для передачи министру обороны и начальнику генштаба, и мы все его подпишем. Остальное будет зависеть от решения командования.
* * *
О результате сражения за Грумбридж на Земле уже знали. Временно исполняющий обязанности верховного главнокомандующего генерал армии Бронштейн внешне сохранял спокойствие, но внутри пребывал в полной растерянности. К такому выверту судьбы он оказался совершенно не готов. Старая армейская мудрость гласит: не знаешь, что делать – действуй по уставу, и министр начал действовать. Он вспомнил о существовании соответствующего такому случаю регламента и объявил сбор экстренного совместного совещания генштаба и правительства. Как раз перед его началом планшет Бронштейна подал сигнал о приеме информационного пакета по гиперсвязи от командующего пятым ударным флотом. Открывая совещание кратким вступительным словом, министр обороны уже не чувствовал растерянности. Он всегда был человеком действия, и пока поднимался по служебной лестнице от командира взвода до министра обороны, всегда имел в голове четкий план собственных поступков или ясный приказ, который требовалось выполнить. Чем выше он забирался наверх, тем чаще формировать приказы и отвечать за их исполнение подчиненными приходилось уже ему самому, но всегда, до последнего момента, существовал кто-то, направляющий его деятельность сверху и формирующий ту генеральную линию, которую Бронштейну нужно было лишь детализировать, довести до конкретных указаний подчиненным, а потом с пристрастием проконтролировать качество исполнения. В этом министр обороны достиг совершенства, но когда абсолютно неожиданно от него самого вдруг потребовалось сформировать эту самую генеральную линию, министр не нашел в себе на это сил. Привычный мир затрещал и покосился, грозя обрушиться и похоронить под обломками своих обитателей. Но сейчас, кратко пробежав глазами предложение группы офицеров четвертого и пятого флотов, а на самом деле, как четко понимал министр, план майора Лаврова, он увидел, что появился пусть не слишком большой, но реальный шанс вернуть все, как было.
По данным из системы Грумбридж часть экипажей с линкоров и крейсеров, погибших, защищая вторую планету, смогли эвакуироваться на поверхность с помощью малых кораблей. С высокой вероятностью среди них спустился вниз и маршал Тобольский, чтобы продолжать руководить обороной. Эта информация все меняла. Возможно, главнокомандующий жив, и вытащить его из захваченной системы прямая обязанность армии и флота. А тут как раз подвернулся Лавров с его безумным, иначе не скажешь, планом контратаки и эвакуации населения системы. Но несмотря на все кажущееся безумие, это был план, что-то такое, что реально можно воплотить в жизнь, а как Лавров умеет доводить до логического завершения совершеннейшие авантюры, Бронштейн уже не раз видел.