Робби

Такое вполне могло случиться. Когда едешь по привычному маршруту — забываешь, что нужно свернуть в другую сторону. Роберт, однако, не спешил отвечать. Поскреб пальцами заросшую щеку, следом за нею — кончик прямого носа…

— Вообще-то я не забыл, — наконец, прозвучал ответ.

Что за…? Глаза Элизабет округлились, брови — выгнулись. Что происходит?

— Ты не будешь ночевать в гостинице, они берут сотню за ночь, я посмотрел, — уже увереннее продолжил Малыш.

Лиззи на пару секунд лишилась дара речи. Чему нужно удивляться больше: тому что он не спросил ее мнения, или тому, что он интересовался ценой за номер?

— И ты привез меня в дом своей матери? — наконец воскликнула Лиз. — Что я ей скажу? Что она скажет, увидев меня?

— Боже, Лиззи, — устало протянул Робби. — Да она скорее всего уже спит. Ты ее даже не увидишь, — он дернул за ручку и толкнул дверь. — Пойдем. Ты устала. Я устал. Давай просто завалимся спать, — он на секунду обернулся и пробежал по Лиз взглядом. — Раздельно, не переживай.

Роб вышел на улицу, захлопнул дверь. Лиз подавила желание засмеяться и заплакать одновременно. Ну конечно, раздельно! Как же еще? При здоровой психике братья с сестрами не спят. Но почему она думает сейчас именно об этом? Выскочить из машины она успела как раз в тот момент, когда Роб вытянул ее куртку и рюкзак, и забросил на плечо.

— Робби, я не могу… — пробормотала Лиз.

— Почему?

Что значит «почему»?

— Я… Я не знаю, — она беспомощно развела руками. — Это неправильно…

Он сделал размашистый шаг к крыльцу, но обернулся. Даже в потемках двора Элизабет различила залегшую между бровей складку.

— Неправильно было бы везти тебя в отель, Элизабет, — впервые за все их знакомство в голосе Малыша звучал металл. — Я не твоя мать, и не твоя подружка. Я не смогу себя нормально чувствовать, зная, что отвез тебя в долбанный Уолтон-Парк, будто у тебя здесь никого нет.

Лиззи застыла оглушенная. Роб мгновение смотрел на нее, потом развернулся и, переступая через ступеньки, поднялся на крыльцо, а она стояла и смотрела в его широкую спину.

«Будто у тебя здесь никого нет». Но ведь его у нее тоже на самом деле нет…

Парень вынул из кармана связку ключей, вставил один из них в замок и провернул. Механизм щелкнул, дверь приоткрылась.

— Пойдем, — уже более мягко позвал Робби. — У нас есть целая комната для гостей. На сегодня она твоя.

Роберт протянул к ней руку с раскрытой ладонью. Он даже не подозревал, что своей заботой в данный момент втыкал в Элизабет иголки, как в тряпичную куклу. Лучше бы он не был таким хорошим. Лучше бы он оказался красивым ублюдком, каких полно в мире. Несколько секунд Лиз смотрела на его руку, прежде чем вложить свою ладонь. Роб мягко сжал ее пальцы, придержал, помогая взойти на крыльцо в потемках, и ввел в черноту дома.

Щелкнул выключатель, потолочный светильник осветил прихожую, дверь за спиной тихо закрылась. Не оборачиваясь, Роб стал подниматься по уже знакомой Лиз лестнице. Он точно знал, что она пойдет за ним. Откуда в нем столько уверенности в себе? Где тот волшебный источник, в который Малыш окунулся и вышел вот таким?

Элизабет медленно побрела следом. Ей было настолько неуютно, насколько только может быть неуютно поздним вечером в чужом доме почти наедине с парнем, по которому безответно сохнешь. А где-то рядом ведь еще спит его мама…

Роберт вышел на площадку второго этажа, и в потемках нашел нужную дверь. Тихо толкнул ее, вошел в помещение. И почти сразу там стало светло. Лиз прошла на свет.

— Вот, — проговорил Роб, остановившись среди комнаты и сбросив на пол рюкзак. — Постель мать держит чистой всегда, не знаю зачем, гости здесь бывают редко. В комоде есть полотенце. Ты знаешь, где ванная, если нужно… Мама спит крепко, так что можешь не бояться, двигайся свободно.

Элизабет ступила в комнату, осмотрелась. Небольшая, чистая, даже уютная. Кровать тумба, комод. На одеяле — горка декоративных подушечек разных размеров, плотные шторы закрывают окно. Да. Комнату действительно содержали в полном порядке. Будто все время кого-то ждали.

Роберт как-то неловко потоптался на месте

— Ну, — откашлялся он в кулак. — Я пойду. Если что-то нужно — я за стенкой или внизу. Может быть посмотрю телевизор…

Он обошел рюкзак и двинулся к выходу. Вообще-то кое-что нужно. Нужно решить один щекотливый вопрос. Элизабет круто развернулась на пятках.

— Подожди, — бросила она в удаляющуюся спину.

Спина перестала удалятся. Робби обернулся через плечо.

— Твоя мама, — продолжила Лиз. — Она не спросит, почему мы… ну… — она нервно почесала руку. — Почему я сплю отдельно?

И почему об этом подумала она одна? Он уже забыл про разыгрываемый спектакль? На бородатом лице промелькнула ухмылка, от глаз разбежались морщины-лучики.

— То есть ты согласна, что мы переспали?

Ох, черт…

— Робби!

Роб хмыкнул, развернулся и привалился плечом к дверному косяку.

— Во-первых мы бы не поместились на кровати. А во-вторых ты слишком скромная и не хочешь грешить под одной крышей с моей матушкой. Как тебе такие варианты?

Он невыносим. Он просто невыносим. Щеки Элизабет запылали, но вопреки всякой логике губы дрогнули в улыбке. Стукнуть бы его чем-нибудь…

— Я пошел? — со смешком спросил Малыш.


— Ты невозможен, — пробормотала Лиззи. — Иди.

Малыш вышел, прикрыл за собой дверь. Элизабет осталась одна. Несколько секунд она стояла в тишине, бездумно глядя по сторонам. Потом сняла кожаную косуху, аккуратно сложила и оставила на комоде. Оставшись в водолазке и юбке, Лиззи взглянула на себя в висящее на стене зеркало. Чего Марго хотела добиться, наряжая ее в свою одежду? Думала, что что-то может измениться? Наивность четырнадцатилетней девочки. Или не наивность, а непрошибаемое самолюбие и уверенность, что все люди такие же как она, и могут добиться своего при любом раскладе. Какая ерунда. Нельзя заставить другого человека полюбить тебя одним только видом колен. Тем более если колени невпечатляющие от природы.

Лиззи задрала руки, вынула шпильки из пучка на макушке и волосы облаком упали на плечи. Одна широкая пядь, которая когда-то была челкой, и поэтому отличалась по длине от остальных, закрыла левый глаз. Лиз отфыркнулась от пряди, отвернулась от зеркала. Нечего там рассматривать. Марго была права, в ее тесной, но наглухо закрытой одежде Лиз действительно могла сойти за хорошенькую. Но тягаться с красивыми танцовщицами в пабе она не могла. К ним были прикованы все взгляды. Даже Робби смотрел на них. Розовый гном рядом с Дианой и Алексис вызывал только недоумение.

Лиз стянула с себя облепившую тело водолазку. Расстегнула плотную юбку, и та упал на пол винной лужицей. Оставшись в колготах, Элизабет вытянула из рюкзака ужасно большую серую толстовку и нырнула в нее. Удобно, уютно, непривлекательно. Толстовка дошла до середины бедра, длинные рукава полностью спрятали руки и повисли, как у печального клоуна. Только теперь Лиззи вылезла из колгот. Несколькими движениями она смахнула с кровати гору декоративных подушечек, выключила свет и забралась под одеяло.

Спать. Чем быстрее Лиз уснет, тем быстрее наступит новый день. И тем быстрее она окажется в Бристоле. Подальше от матери, Робби, и его горячих ладоней на талии.



Сон не шел. Прошло пять минут. Десять. Двадцать… Мысли продолжали вертеться в голове, не давая мозгу хоть на время отключиться. Они перескакивали с одной проблемы на другую, и затем снова возвращались к первой. Элизабет успела несколько раз перевернуть подушку с нагретой стороны на холодную. Крутилась сама, раскрывалась и накрывалась снова. Смотрела в потолок.

При мысли о матери Лиз начинала бить нервная дрожь. Сначала она чувствовала вину, но чем дольше смотрела в потолок, тем больше вина уступала место злости и обиде. В тот момент, когда ей нужна была поддержка, ее назвали служанкой и незрелой дурой. Только потому, что она твердо решила забыть прошлое и начать заниматься тем, что ей нравится. Многие родители — консерваторы по натуре, но почему в других семьях они мирятся с выбором детей, а в семье Элизабет — нет? Хотя это частный случай. Касающийся исключительно Лиззи. Когда придет время Маргарет выбирать университет, никто не скажет ей ни слова. Марго по головам пойдет ради своих целей.

Спустя полчаса бесполезных попыток заставить мозг спать, Лиз отбросила одеяло и свесила ноги с кровати. Страшно захотелось пить. После всего лишь пинты пива во рту рассыпалась пустыня. Схватив с полки мобильник, Лиззи разблокировала экран, и освещая себе путь его тусклой подсветкой, почти наощупь вышла из комнаты. Спустилась с лестницы, нашла дверь в столовую.

Соседняя дверь, ведущая в гостиную, была приоткрыта и оттуда сочился неяркий свет. Робби? Или его мать? Вряд ли это Мириам вдруг проснулась и спустилась вниз. Робби ведь говорил, что собирается смотреть телевизор… В любом случае врываться в комнату Лиз не собиралась. Она прошла мимо, все так же с помощью мобильника нашла чашку, набрала в нее воду из стоящего здесь же фильтра, и стараясь на расплескать, двинулась в обратный путь.

Но любопытство взяло верх. Подойдя к гостиной, она неслышно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Ничего же не случится, если Лиз просто посмотрит, кто там? Телевизор действительно работал. Достаточно тихо, чтобы его не было слышно в коридоре. На экране мелькали заглавные титры фильма по мотивам книги Агаты Кристи.

Роберт лежал на диване. В огромной линялой футболке и серых спортивных штанах. Одну руку он забросил за голову, вторая расслабленно лежала на плоском животе, придерживая пульт от телевизора. Нога согнута в колене. Одна огромная босая стопа свесилась с края дивана… А рыжие волосы, больше не стянутые резинкой, рассыпались по плечам и груди. Действительно длинные. Густая львиная грива.

Лиз замерла в дверном проеме, стараясь не дышать чтобы не выдать себя. Она впервые видела его в таком виде. Другой Робби. Абсолютно домашний. А еще очень уютный. К таким парням в линялых футболках хочется прижиматься и засыпать, свернувшись в сильных руках. У Лизи возникло острое желание прочесать рыжие пряди пальцами, и она рефлекторно спрятала свободную ладонь в карман толстовки. Почти неслышное движение, но Роб ощутил, что больше не один. Он оторвал взгляд от экрана и повернулся к двери.

Прятаться стало поздно. Его синие глаза нашли ее карие. Элизабет коротко прочистила горло.

— Прости, — проговорила Лиззи. — Я ходила за водой. Не спится на новом месте, — она показательно отсалютовала кружкой.

Роберт молча проследил за движением. Когда рука с кружкой опустилась, взгляд парня медленно перекочевал к ногам Элизабет и прошел по всей их длине. До самых пальцев. Бо-оже! Она совсем не подумала надеть хотя бы колготы… И сейчас стояла в проеме в одной огромной толстовке…

Ну что за тупица!

Выдернув руку из кармана, Лиз бессознательно оттянула край длинной кофты. Будто от этого она станет длиннее. Робби заметил ее движение и его взгляд метнулся к глазам Лиз. Не говоря ни слова, парень свесил ноги, сел на диване. Оказывается, там еще валялось тонкое лоскутное одеяло, сбитое в ком и задвинутое в угол сиденья.

— Начинается «Убийство в Восточном экспрессе», — без предисловий прогудел Роб, указывая пультом на телевизор. — Заходи, посмотрим.

Как вышло, что она напросилась на приглашение? Она не собиралась напрашиваться. Особенно в таком виде.

— Нет, что ты, — Элизабет потупила взгляд. — Я пойду. Не хотела тебе мешать.

Она сделала шаг в сторону, чтобы скрыться из проема гостиной, но не успела.

— Не любишь детективы? — догнал ее вопрос.

Лиззи остановилась и посмотрела на экран. Перспектива провести еще час или два, ворочаясь в кровати, не слишком вдохновляла. А детективы она любила. Намного больше романтических комедий про влюбленных идиотов (таких, как она сама). «Убийство в Восточном экспрессе» однажды начинала смотреть, но не закончила.

— Мне нравятся детективы, — пожала плечами Лиззи, отведя взгляд в сторону.

— Тогда приземляйся.

Она колебалась. Очень колебалась. Голые ноги и близость Робби Дадли склоняли чашу весов в сторону бегства. Фильм и желание изгнать круговорот мыслей тянули Лиззи в гостиную. А по центру весов восседало острое чувство дежа вю. Где-то это уже было. Другой диван, другой телевизор, но все-таки…

Роберт тем временем встряхнул одеяло и забился в угол дивана, освобождая место во втором углу. Поставил одну ногу на сиденье, согнув в колене. Вторая нога осталась упираться в пол. Роб снова обернулся на дверь и посмотрел на кружку с водой в руках Лиззи.

— Чай будешь?

Он уже все решил. Как обычно. Подготовил место, предложил чай… Вариант с отказом не вписывался в его план. Лиз глубоко вздохнула и вошла в комнату.

— Нет. Мне хватит воды, — пробормотала она.

Невозможно отказаться от просмотра фильма, если тебе расчистили плацдарм и предлагают напитки. Это глупо. Придерживая рукой край толстовки, Лиз двинулась к дивану, буквально кожей ощущая внимательный взгляд на своих ногах. Как же ей надоело краснеть в присутствии Робби! Почему она вляпывается в такие ситуации именно с ним? Осторожно опустившись на сиденье, Лиз замерла с чашкой на коленях. Со стороны парня к ней протянулась рука с краем одеяла.

— Накрывайся, — проговорил Роб.

Вот оно, спасение. Элизабет отставила кружку на пол и ухватилась за одеяло. Решительно натянула его на себя. Дышать сразу стало легче. Оказавшись укрытой, она даже осмелела настолько, что, так же, как и Робби, забилась в угол, а спрятанные ноги забросила на сиденье. Роберт на нее больше не смотрел. Его внимание приковалось к действию на экране.

Лиз поерзала на месте устраиваясь поудобнее в мягком углу. Зря отказалась от чая. Он как нельзя лучше вписался бы в создавшуюся атмосферу. Вдруг босая стопа коснулась чего-то горячего под одеялом, Лиззи инстинктивно ее отдернула.

— Это всего лишь моя нога, — спокойно прогудел Робби, продолжая смотреть в экран. — Не психуй.

Конечно. Что еще могло оказаться рядом с нею под одним на двоих одеялом? Всего лишь его нога. Зачем так остро реагировать?