Ритм наших сердец
Часть 50 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– С сегодняшнего утра эта новость во всех газетах. Я не выяснял всех подробностей, только то, что Габриэль, судя по всему, слил эту информацию довольно давно. Почему ее обнародовали только сейчас, я не знаю.
– Каковы… – я облизнула губы, – каковы твои шансы выиграть европейское турне и контракт прямо сейчас?
Плечи Ксандера опустились вниз.
– Поскольку мы не указали тебя в качестве соавтора и нигде не упомянули, плохи. Средства массовой информации оценивают все это как вполне себе скандал.
– Прости, – прошептала я. – Этого бы не произошло, если бы я не настояла на том, чтобы меня не указывали.
Ксандер вздохнул, медленно отпустив мою руку.
– А если бы я не уговорил тебя, этого никогда бы не произошло. Так что не извиняйся, для тебя последствия окажутся гораздо более серьезными.
– Оркестр… – пробормотала я, вздрагивая. – Теперь меня туда точно не примут.
– Может, примут.
– Нет, не примут, и ты это знаешь, Ксандер. Как бы хорошо я ни играла, они меня не возьмут.
Ксандер взглянул на меня с таким выражением лица, которое инстинктивно заставило меня замолчать. Так он обычно смотрел на нашу мать, когда был близок к тому, чтобы сказать ей то, чего она не хотела бы слышать.
– Тогда устрой там большой взрыв, – спокойно произнес он.
– Что?
– Тебе ведь не могут официально отказать по этой причине, не так ли? Так что ты можешь пойти на прослушивание и показать, на что способна. Играй изо всех сил. Возможно, случится чудо, и они поймут, что упускают.
– Достаточно глупый план.
– Знаю. Мы, Прайсы, теперь славимся своими глупыми идеями. Ты сделаешь это?
– Конечно, – пообещала я, заметив, как пустота во мне сменилась спокойствием. Наверное, это можно было назвать затишьем перед бурей, разразившейся глубоко внутри меня. Ксандер был прав. Я потеряла все. Карьеру. Лучшего друга. Любовь. Но если уж мне придется идти ко дну, то хотя бы красиво.
Брат удовлетворенно улыбнулся и завел двигатель. Его квартира в Сохо выглядела такой же, какой я оставила ее несколько недель назад. Завтра мне предстояло пройти прослушивание и вернуться во Флагстафф, а Ксандеру – в Новый Орлеан.
– Тебе и вправду не нужно сопровождать меня, – сказала я в сотый раз, когда мы опустились на диван рядом друг с другом.
– Знаю. Но я хочу этого. Я буду сидеть в первом ряду и подбадривать тебя. Так громко, что это компенсирует все концерты, на которых я не присутствовал.
Дрожа, я теснее прижалась к брату, а он нежно обнял меня. Какая-то часть меня хотела рассердиться на него. Какая-то часть меня хотела закричать. За все те ошибки, которые он совершил и за которые мне теперь пришлось расплачиваться. Но больше всего мне хотелось кричать на брата, потому что благодаря ему я познакомилась с Габриэлем. Но я не могла. Ксандер был последним человеком, который остался у меня в этом мире. Он был последним, за кого я могла держаться. Да и вина в его глазах удерживала меня от того, чтобы дать ему почувствовать свое разочарование. Брат понимал, что натворил, и он все исправит. По-своему.
В ту ночь я практически не спала. Ксандер тихо храпел рядом со мной. Однако и он спал беспокойно и продолжал просыпаться до самого утра, пока мы не решили встать и по дороге выпить кофе.
Я подбирала наряд с большей тщательностью, чем обычно. Высокий воротник, юбка до колен, высокие каблуки, строгая коса и классический макияж. Когда я увидела в зеркале свое отражение, прежняя Саммер смотрела на меня так, будто последние несколько недель не оставили никаких следов. По крайней мере, если не принимать во внимание мои глаза. Что-то с ними было не так. Я смотрела на себя и ждала. Не знаю, чего именно. Когда же наконец придут слезы?
Минуты проходили, но я их так и не дождалась. Я отвела взгляд и поклялась себе не смотреть в зеркало, пока эта пустота не исчезнет из моих глаз. Когда-нибудь станет лучше. Должно стать лучше. Пустота во мне пульсировала в такт биению сердца, излучая жгучую боль, которая бесконечно затрудняла дыхание.
Мой взгляд упал на телефон, который я не включала со вчерашнего дня. Звонил ли мне Габриэль? Нашел ли он оправдание для всего, что сделал со мной? Я хотела услышать его голос только для того, чтобы на короткое мгновение закрыть глаза и заполнить внутреннюю пустоту покоем.
– Ксандер прав.
– В чем?
– Во всем. Но…
Это «но» раздражало. Его не должно было быть, и все же оно было. Я решительно разжала пальцы и оставила телефон. Уже слишком поздно. Какие бы слова извинения ни произнес Габриэль, это не могло изменить того, что он сделал.
– Я люблю тебя!
– Иди к черту!
– Саммер? – прервал мои мрачные размышления Ксандер.
– Да? – спросила я тонким голосом.
Брат осмотрел меня сверху донизу. Он сглотнул, открыл рот.
– Ты очень красиво выглядишь, – произнес он наконец, но у меня создалось впечатление, будто он хотел сказать нечто совершенно другое.
– Благодарю, – я поцеловала брата в щеку, при этом кожей ощущая, как его озабоченный взгляд уперся в меня, когда я натягивала синий кардиган.
– Саммер, прежде чем мы уйдем, я хочу спросить тебя еще кое о чем, – проговорил он, когда я уже положила руку на дверную ручку.
Я нерешительно подняла голову, уже догадываясь, что он хочет знать.
– То, что Габриэль сказал тебе… – глаза Ксандера тревожно блеснули.
– Ты имеешь в виду момент, где он признается, что разрушил мою жизнь, или тот, где он утверждает, что любит меня? – удивительно спокойно поинтересовалась я, учитывая боль, которая сжимала при этом мою грудь.
– Последнее, – сказал Ксандер. – Ты… ты чувствуешь то же самое?
Я сглотнула и посмотрела на своего близнеца.
– Да, к сожалению, – просто ответила я и вышла из квартиры.
Ксандеру понадобилось несколько секунд, прежде чем он догнал меня.
Брат больше не поднимал эту тему, но я видела, что он обеспокоен. Я слишком хорошо его знала, чтобы не замечать смесь гнева, замешательства и стыда, от которой напряглись его челюсти.
Спустившись в вестибюль, я взяла его руку и нежно сжала ее. Ему не следовало винить себя. Теперь уже ничего не изменишь. В конце концов, мы оба заплатили. За эгоистичное желание хотеть от жизни большего, чем нам положено. Затем двери лифта распахнулись, и нас рывком вышвырнуло из мыслей обратно в суровую реальность.
– Черт! – воскликнул Ксандер. Перед стеклянным фасадом здания стояли десятки папарацци. Их оказалось так много, что за ними не было видно дороги. Взгляд Ксандера вопросительно устремился на портье, который, казалось, сам не испытывал восторга от ситуации.
– Мистер Прайс, я рад, что вы здесь. Я как раз собирался позвонить. У нас небольшая проблема. – Он указал на сходившую с ума прессу.
– Да, я вижу, – выдавил сквозь стиснутые зубы Ксандер. Он встал передо мной, чтобы оградить от фотографов. Я была ему за это более чем благодарна. Он, может, и привык к шуму, но мне просто хотелось убежать. – Жаль, что мы не взяли с собой Джорджа, – пробормотал брат, прежде чем снова обратиться к портье. – Не могли бы вы вызвать нам такси?
– Разумеется, мистер Прайс, – кивнул мужчина, явно испытывая облегчение от того, что мог чем-то помочь.
Ксандер еще раз осмотрел толпу перед нами, прежде чем повернуться ко мне.
– К сожалению, нам придется пойти туда, чтобы добраться до такси. Ты справишься?
– Конечно, – выдавила я.
Брат мрачно кивнул и, когда портье сообщил, что прибыло такси, мы направились к двери.
– Держись за меня и не говори ни слова, – велел Ксандер.
Я кивнула, цепляясь за его руку. То, что сейчас обрушилось на нас, было не только страшно и унизительно, но и, самое главное, громко. Ксандер толкнул дверь, и толпа журналистов поглотила нас. Десятки микрофонов держали у нас перед носом. Репортеры осыпали нас вопросами. Ослепительные вспышки мелькали со всех сторон. Несколько папарацци даже зашли так далеко, что схватили меня за руку. Я поспешно вырвалась и последовала за братом, который с невозмутимым видом прокладывал нам путь сквозь толпу.
– Саммер? Саммер Прайс, что происходит между вами и Габриэлем Блейзоном?
– Мисс Прайс, что вы думаете о заявлениях о том, что ваш брат не сам писал свои песни?
– Мисс Прайс, вы сами пойдете в шоу-бизнес?
– Саммер, пожалуйста, улыбнись нам!
– Прайс-Икс, вы отказываетесь от карьеры диджея?
– Мистер Прайс, у вас и вашей сестры один и тот же любовник?
– Вы собираетесь подать в суд на своего брата, мисс Прайс?
Вопросы становились все более странными, и пробиваться сквозь толпу оказалось все равно что плыть против течения в вязком сиропе. Рев разрывал мои уши, и каждый выкрикнутый вопрос, на который у меня не было ответа, больно стучал по барабанным перепонкам.
Беспомощно дрожа, я прижалась к брату. Что, если он отпустит руку? Журналисты просто растопчут меня. В ушах у меня звенело все громче. Перед глазами начало расплываться.
– Дайте нам пройти, черт возьми! – услышала я крик своего брата.
Но мы застряли. Мы не могли двинуться вперед и не могли вернуться назад, погребенные под потоком микрофонов. Я отчаянно вертела головой, ища, чтобы кто-нибудь пришел нам на помощь. А потом неожиданно уловила, что кто-то зовет меня по имени. Не жадно и агрессивно, как журналисты, а полным беспокойства голосом. Но я не могла быть уверена в этом, потому что у меня в ушах стоял пронзительный свист.
– Саммер! Дайте мне пройти. Прочь! – ревел голос, и журналисты нерешительно уступали ему место. – Саммер! Ксандер! – снова крикнул голос, и на короткое, нереальное мгновение я представила себе, что Габриэль стоит передо мной и тянет в свои объятия. Но на самом деле это оказался последний человек, на которого я могла рассчитывать.
– Итан? – недоверчиво спросила я.
– Что ты здесь делаешь? – добавил Ксандер.
– Спасаю ваши задницы, а вы что думали? Там ждет такси, идем! – Итан положил свою сильную ладонь мне на плечи, прокладывая нам путь из толпы. Мы втроем втиснулись на заднее сиденье, Итан захлопнул дверцу, и Ксандер дал адрес, в то время как журналисты бежали за такси, словно орда зомби.
– Уф, это было близко, – услышала я сквозь затихающий свист в ушах.
Прошло несколько секунд, прежде чем Итан заметил, что я смотрю на него. С открытым ртом и глазами, которые вот-вот вывалятся из орбит. Затем я растерянно заморгала.
– Привет, Саммер. Давно не виделись, – пробормотал он.
– Итан… – только и сказала я.
– Каковы… – я облизнула губы, – каковы твои шансы выиграть европейское турне и контракт прямо сейчас?
Плечи Ксандера опустились вниз.
– Поскольку мы не указали тебя в качестве соавтора и нигде не упомянули, плохи. Средства массовой информации оценивают все это как вполне себе скандал.
– Прости, – прошептала я. – Этого бы не произошло, если бы я не настояла на том, чтобы меня не указывали.
Ксандер вздохнул, медленно отпустив мою руку.
– А если бы я не уговорил тебя, этого никогда бы не произошло. Так что не извиняйся, для тебя последствия окажутся гораздо более серьезными.
– Оркестр… – пробормотала я, вздрагивая. – Теперь меня туда точно не примут.
– Может, примут.
– Нет, не примут, и ты это знаешь, Ксандер. Как бы хорошо я ни играла, они меня не возьмут.
Ксандер взглянул на меня с таким выражением лица, которое инстинктивно заставило меня замолчать. Так он обычно смотрел на нашу мать, когда был близок к тому, чтобы сказать ей то, чего она не хотела бы слышать.
– Тогда устрой там большой взрыв, – спокойно произнес он.
– Что?
– Тебе ведь не могут официально отказать по этой причине, не так ли? Так что ты можешь пойти на прослушивание и показать, на что способна. Играй изо всех сил. Возможно, случится чудо, и они поймут, что упускают.
– Достаточно глупый план.
– Знаю. Мы, Прайсы, теперь славимся своими глупыми идеями. Ты сделаешь это?
– Конечно, – пообещала я, заметив, как пустота во мне сменилась спокойствием. Наверное, это можно было назвать затишьем перед бурей, разразившейся глубоко внутри меня. Ксандер был прав. Я потеряла все. Карьеру. Лучшего друга. Любовь. Но если уж мне придется идти ко дну, то хотя бы красиво.
Брат удовлетворенно улыбнулся и завел двигатель. Его квартира в Сохо выглядела такой же, какой я оставила ее несколько недель назад. Завтра мне предстояло пройти прослушивание и вернуться во Флагстафф, а Ксандеру – в Новый Орлеан.
– Тебе и вправду не нужно сопровождать меня, – сказала я в сотый раз, когда мы опустились на диван рядом друг с другом.
– Знаю. Но я хочу этого. Я буду сидеть в первом ряду и подбадривать тебя. Так громко, что это компенсирует все концерты, на которых я не присутствовал.
Дрожа, я теснее прижалась к брату, а он нежно обнял меня. Какая-то часть меня хотела рассердиться на него. Какая-то часть меня хотела закричать. За все те ошибки, которые он совершил и за которые мне теперь пришлось расплачиваться. Но больше всего мне хотелось кричать на брата, потому что благодаря ему я познакомилась с Габриэлем. Но я не могла. Ксандер был последним человеком, который остался у меня в этом мире. Он был последним, за кого я могла держаться. Да и вина в его глазах удерживала меня от того, чтобы дать ему почувствовать свое разочарование. Брат понимал, что натворил, и он все исправит. По-своему.
В ту ночь я практически не спала. Ксандер тихо храпел рядом со мной. Однако и он спал беспокойно и продолжал просыпаться до самого утра, пока мы не решили встать и по дороге выпить кофе.
Я подбирала наряд с большей тщательностью, чем обычно. Высокий воротник, юбка до колен, высокие каблуки, строгая коса и классический макияж. Когда я увидела в зеркале свое отражение, прежняя Саммер смотрела на меня так, будто последние несколько недель не оставили никаких следов. По крайней мере, если не принимать во внимание мои глаза. Что-то с ними было не так. Я смотрела на себя и ждала. Не знаю, чего именно. Когда же наконец придут слезы?
Минуты проходили, но я их так и не дождалась. Я отвела взгляд и поклялась себе не смотреть в зеркало, пока эта пустота не исчезнет из моих глаз. Когда-нибудь станет лучше. Должно стать лучше. Пустота во мне пульсировала в такт биению сердца, излучая жгучую боль, которая бесконечно затрудняла дыхание.
Мой взгляд упал на телефон, который я не включала со вчерашнего дня. Звонил ли мне Габриэль? Нашел ли он оправдание для всего, что сделал со мной? Я хотела услышать его голос только для того, чтобы на короткое мгновение закрыть глаза и заполнить внутреннюю пустоту покоем.
– Ксандер прав.
– В чем?
– Во всем. Но…
Это «но» раздражало. Его не должно было быть, и все же оно было. Я решительно разжала пальцы и оставила телефон. Уже слишком поздно. Какие бы слова извинения ни произнес Габриэль, это не могло изменить того, что он сделал.
– Я люблю тебя!
– Иди к черту!
– Саммер? – прервал мои мрачные размышления Ксандер.
– Да? – спросила я тонким голосом.
Брат осмотрел меня сверху донизу. Он сглотнул, открыл рот.
– Ты очень красиво выглядишь, – произнес он наконец, но у меня создалось впечатление, будто он хотел сказать нечто совершенно другое.
– Благодарю, – я поцеловала брата в щеку, при этом кожей ощущая, как его озабоченный взгляд уперся в меня, когда я натягивала синий кардиган.
– Саммер, прежде чем мы уйдем, я хочу спросить тебя еще кое о чем, – проговорил он, когда я уже положила руку на дверную ручку.
Я нерешительно подняла голову, уже догадываясь, что он хочет знать.
– То, что Габриэль сказал тебе… – глаза Ксандера тревожно блеснули.
– Ты имеешь в виду момент, где он признается, что разрушил мою жизнь, или тот, где он утверждает, что любит меня? – удивительно спокойно поинтересовалась я, учитывая боль, которая сжимала при этом мою грудь.
– Последнее, – сказал Ксандер. – Ты… ты чувствуешь то же самое?
Я сглотнула и посмотрела на своего близнеца.
– Да, к сожалению, – просто ответила я и вышла из квартиры.
Ксандеру понадобилось несколько секунд, прежде чем он догнал меня.
Брат больше не поднимал эту тему, но я видела, что он обеспокоен. Я слишком хорошо его знала, чтобы не замечать смесь гнева, замешательства и стыда, от которой напряглись его челюсти.
Спустившись в вестибюль, я взяла его руку и нежно сжала ее. Ему не следовало винить себя. Теперь уже ничего не изменишь. В конце концов, мы оба заплатили. За эгоистичное желание хотеть от жизни большего, чем нам положено. Затем двери лифта распахнулись, и нас рывком вышвырнуло из мыслей обратно в суровую реальность.
– Черт! – воскликнул Ксандер. Перед стеклянным фасадом здания стояли десятки папарацци. Их оказалось так много, что за ними не было видно дороги. Взгляд Ксандера вопросительно устремился на портье, который, казалось, сам не испытывал восторга от ситуации.
– Мистер Прайс, я рад, что вы здесь. Я как раз собирался позвонить. У нас небольшая проблема. – Он указал на сходившую с ума прессу.
– Да, я вижу, – выдавил сквозь стиснутые зубы Ксандер. Он встал передо мной, чтобы оградить от фотографов. Я была ему за это более чем благодарна. Он, может, и привык к шуму, но мне просто хотелось убежать. – Жаль, что мы не взяли с собой Джорджа, – пробормотал брат, прежде чем снова обратиться к портье. – Не могли бы вы вызвать нам такси?
– Разумеется, мистер Прайс, – кивнул мужчина, явно испытывая облегчение от того, что мог чем-то помочь.
Ксандер еще раз осмотрел толпу перед нами, прежде чем повернуться ко мне.
– К сожалению, нам придется пойти туда, чтобы добраться до такси. Ты справишься?
– Конечно, – выдавила я.
Брат мрачно кивнул и, когда портье сообщил, что прибыло такси, мы направились к двери.
– Держись за меня и не говори ни слова, – велел Ксандер.
Я кивнула, цепляясь за его руку. То, что сейчас обрушилось на нас, было не только страшно и унизительно, но и, самое главное, громко. Ксандер толкнул дверь, и толпа журналистов поглотила нас. Десятки микрофонов держали у нас перед носом. Репортеры осыпали нас вопросами. Ослепительные вспышки мелькали со всех сторон. Несколько папарацци даже зашли так далеко, что схватили меня за руку. Я поспешно вырвалась и последовала за братом, который с невозмутимым видом прокладывал нам путь сквозь толпу.
– Саммер? Саммер Прайс, что происходит между вами и Габриэлем Блейзоном?
– Мисс Прайс, что вы думаете о заявлениях о том, что ваш брат не сам писал свои песни?
– Мисс Прайс, вы сами пойдете в шоу-бизнес?
– Саммер, пожалуйста, улыбнись нам!
– Прайс-Икс, вы отказываетесь от карьеры диджея?
– Мистер Прайс, у вас и вашей сестры один и тот же любовник?
– Вы собираетесь подать в суд на своего брата, мисс Прайс?
Вопросы становились все более странными, и пробиваться сквозь толпу оказалось все равно что плыть против течения в вязком сиропе. Рев разрывал мои уши, и каждый выкрикнутый вопрос, на который у меня не было ответа, больно стучал по барабанным перепонкам.
Беспомощно дрожа, я прижалась к брату. Что, если он отпустит руку? Журналисты просто растопчут меня. В ушах у меня звенело все громче. Перед глазами начало расплываться.
– Дайте нам пройти, черт возьми! – услышала я крик своего брата.
Но мы застряли. Мы не могли двинуться вперед и не могли вернуться назад, погребенные под потоком микрофонов. Я отчаянно вертела головой, ища, чтобы кто-нибудь пришел нам на помощь. А потом неожиданно уловила, что кто-то зовет меня по имени. Не жадно и агрессивно, как журналисты, а полным беспокойства голосом. Но я не могла быть уверена в этом, потому что у меня в ушах стоял пронзительный свист.
– Саммер! Дайте мне пройти. Прочь! – ревел голос, и журналисты нерешительно уступали ему место. – Саммер! Ксандер! – снова крикнул голос, и на короткое, нереальное мгновение я представила себе, что Габриэль стоит передо мной и тянет в свои объятия. Но на самом деле это оказался последний человек, на которого я могла рассчитывать.
– Итан? – недоверчиво спросила я.
– Что ты здесь делаешь? – добавил Ксандер.
– Спасаю ваши задницы, а вы что думали? Там ждет такси, идем! – Итан положил свою сильную ладонь мне на плечи, прокладывая нам путь из толпы. Мы втроем втиснулись на заднее сиденье, Итан захлопнул дверцу, и Ксандер дал адрес, в то время как журналисты бежали за такси, словно орда зомби.
– Уф, это было близко, – услышала я сквозь затихающий свист в ушах.
Прошло несколько секунд, прежде чем Итан заметил, что я смотрю на него. С открытым ртом и глазами, которые вот-вот вывалятся из орбит. Затем я растерянно заморгала.
– Привет, Саммер. Давно не виделись, – пробормотал он.
– Итан… – только и сказала я.