Ревенант

— О делах поговорим после ужина, — решил хозяин дома. — Приводите себя в порядок и спускайтесь. Вашим людям накрыть отдельно или они присоединятся к нам за столом?

— С вашего позволения, отдельно, — попросил я, не обратив внимания на злой взгляд маэстро Салазара. — Это был долгий день, им следует отдохнуть.

Граф взглянул на бледное лицо Уве и кивнул.

— Как скажете, магистр…

Второй этаж левого крыла графской усадьбы мог приютить компанию куда больше нашей; там было три опочивальни, просторная гостиная и уборная.

— И как будем размещаться? — с хитрым прищуром поинтересовался маэстро Салазар. — Кинем жребий?

— Я в одной комнате с тобой спать больше не буду, — проворчал Уве, устало плюхнулся на стул с гнутыми ножками, мягким сиденьем и резной спинкой, после добавил: — И никто не будет по доброй воле, так что все очевидно.

— Экий ты стал резкий в суждениях, братец! — с усмешкой сказал Микаэль.

— Просто вымотался.

— Отдыхай, пока время есть, — посоветовал я и, поскольку все и в самом деле было предельно очевидно, позвал ведьму: — Идем, Марта!

Приглянувшаяся мне спальня оказалась просторной и светлой, с широченной кроватью, платяным шкафом и небольшим столиком у выходившего в сад окна. Я выложил на изрядных размеров сундук чехол с мушкетом и бросил на пол саквояж. К слову, о саквояже…

Открыв дорожную сумку, я проверил замотанный в лоскут шар алхимического стекла и задумчиво поджал губы. Выкинуть бы его, но нельзя, такая беспечность точно боком выйдет. И при себе держать почти столь же безрассудно. Не важно — вырвется потусторонняя сущность на волю или кто-то знающий обнаружит ее узилище, результат меня не порадует.

— Принесли горячую воду, магистр! — послышался из гостиной голос Уве.

Я закрыл саквояж, вытащил из дорожного мешка запасную одежду и туфли, посмотрел на Марту и покачал головой. Та перехватила мой взгляд и вопросительно приподняла брови.

— Попрошу графа вызвать портного, надо сшить тебе дорожное платье.

— Серьезно? Это наша главная проблема? — скривилась ведьма. — А что там твой дружок о петле болтал?

— Повесят нас или нет, тебе новое платье в любом случае не помешает, — пожал я плечами и отправился приводить себя в порядок.

Девчонка лишь фыркнула, но промолчала, поскольку я был кругом прав. Никто не видел, как Марта зарезала брата-заклинателя, поставить ей это в вину не могли. В этих же обносках ведьма походила на бродяжку, что привлекало к нашей компании совершенно ненужное внимание. Да и в город ее в таком виде не послать, а мало ли какая надобность в том возникнет?

Пока приводил себя в порядок, прислуга успела выгладить одежду, так что к столу я спустился во вполне пристойном виде, словно и не провел без малого седмицу в дороге, ночуя то на случайных постоялых дворах, а то и просто на бивуаках под открытым небом. После беседы с домочадцами графа и весьма плотного ужина магистр-управляющий предложил подняться в его кабинет.

— Будете бренди? — поинтересовался он там.

Я посмотрел в окно и поежился при виде луны, сиявшей подобно обрезанной с одного края серебряной монете. Скоро полнолуние, еще день-два — и придет время залиться алкоголем по уши, ну а пока что я лишь покачал головой.

— Пожалуй, ограничусь вином.

— Белое или красное?

— Красное, с вашего позволения.

Граф отлучился дать необходимые распоряжения, а я прошелся по кабинету и полюбовался портретами суровых черноволосых сеньоров, имевших несомненное сходство с хозяином особняка. Судя по нарядам, здесь были представлены несколько последних поколений благородных предков магистра-управляющего.

Проскользнувший в кабинет слуга выставил на стол откупоренную бутылку вина и вопросительно взглянул на меня, а после утвердительного кивка наполнил хрустальный бокал рубиновой жидкостью и безмолвно ретировался. Граф Хирфельд закрыл за ним дверь и со стаканом бренди занял одно из кресел у камина. Я устроился напротив и спросил:

— Как думаете, магистр, сейчас подходящее время для обсуждения перспектив моего отбытия в империю?

Собеседник скривился, будто от больного зуба.

— Вы настоящая головная боль, вон Черен, — пожаловался он. — Даже не представляете, в сколь неудобное положение меня поставило ваше прибытие…

Я невесело рассмеялся.

— Вы это говорите мне, магистр? Человеку, которого сделали козлом отпущения в убийстве кузена великого герцога Сваами?

— Вы и в самом деле его не убивали?

— Не убивал, но это ничего не меняет. В Ольсе меня ждет плаха.

— Вы не в Ольсе, — напомнил граф, отпив бренди.

И вновь я лишь фыркнул в ответ.

— Будто не понимаете, что и в Ренмеле меня не ждет ровным счетом ничего хорошего! Если в Сваами начнутся гонения на Вселенскую комиссию, с меня канцлер живьем шкуру сдерет!

— Бросьте, магистр! — вяло отмахнулся граф Хирфельд. — На роль козла отпущения могли выбрать кого угодно, вашей вины в том нет! Это же очевидно!

Я покачал головой.


— В Ренмеле меня никто и слушать не станет.

— В Ренмель вам еще надо попасть! — резко бросил магистр-управляющий. — Да, мне приказано обеспечить беспрепятственный проезд, но не все зависит исключительно от меня!

— Полагаете, нас могут… — я запнулся, припоминая соответствующий юридический термин, — экстрадировать в Сваами?

Граф Хирфельд порывисто вскочил из кресла и всплеснул руками.

— Не знаю, магистр! Просто не знаю! Отношения между нашими странами далеки от добрососедских, пограничные стычки давно стали обыденностью. Но решение о вашей судьбе будет приниматься в королевском дворце, и большой вопрос, кто возьмет верх: партия мира или партия войны!

Я кивнул и поинтересовался:

— Что-то можно предпринять?

— Все возможные действия с моей стороны уже предприняты, — объявил хозяин особняка, перехватил изучающий взгляд и выпятил нижнюю челюсть. — Да, магистр! Это именно так, ибо ваша выдача станет настоящей катастрофой и ляжет несмываемым пятном на репутацию Вселенской комиссии. Посудите сами — ну кто захочет вести со мной дела, если я не сумел отстоять своего коллегу?!

В голосе графа прозвучало нескрываемое раздражение, он отошел к окну и посмотрел в сад, безуспешно пытаясь взять себя в руки.

— Я бы поставил десять против одного, что экстрадиции не будет, — глухо произнес магистр-управляющий некоторое время спустя, — но вы сами осложнили свое положение до чрезвычайности!

— Каким образом, позвольте узнать? — полюбопытствовал я.

— Стычкой с герхардианцами! — напомнил хозяин дома. — Формальным поводом для разбирательства стало убийство добрых братьев!

— Мы неподсудны церковным властям! — отрезал я. — Герхардианцы не имели права…

— Да бросьте, магистр! — перебил меня собеседник. — Разумеется, они зарвались, но стоило ли отстаивать свои права столь… яростно? Вас бы в любом случае доставили для разбирательства в Ленинцген, только при этом на руках не было бы лишней крови!

Я выслушал эту сентенцию с непроницаемым выражением лица, хоть показную невозмутимость и удалось сохранить с превеликим трудом, затем спросил:

— Насколько велико влияние ордена Герхарда-чудотворца при дворе?

Граф Хирфельд неопределенно пожал плечами и, ничего на ответив на мой вопрос, в свою очередь спросил:

— По какой причине герхардианцы ополчились на вас, магистр?

Мне и в голову не пришло ответить правду, я отпил вина и развел руками.

— Понятия не имею.

— Улики должны быть весьма серьезны, раз добрые братья решились провести задержание. Если их предоставят королевскому прокурору, тому придется созвать большой трибунал…

— Улики? — Я позволил себе презрительную усмешку. — Нисколько не сомневаюсь, что мой арест требовался черно-красным для усиления своих позиций в Сваами. Или полагаете, монахи не могут быть охотниками за головами?

— Хорошо, если так, — вздохнул граф Хирфельд, но было видно, что мои слова окончательно его не убедили.

Впрочем, эту тему он счел закрытой и больше ее касаться не стал. Дальше мы обсудили какие-то насущные вопросы, а напоследок магистр-управляющий настоятельно рекомендовал не покидать после наступления темноты особняка, поскольку на ночь в сад выпускали собак.

— Местная традиция? — уточнил я с улыбкой.

— Насущная необходимость, — ответил граф с убийственной серьезностью.





4


После беседы с хозяином я отправился проведать Уве, но вымотавшийся за день школяр уже спал. Марта в полученных от одной из служанок ночной сорочке и чепце сидела на кровати и отрабатывала показанное накануне плетение, благоразумно не касаясь при этом эфира. На легкий скрип дверных петель она даже не обернулась, я немного постоял на пороге и не стал проходить в комнату, ушел в гостиную, где в одиночестве распивал вино маэстро Салазар.

— Счастлив? — поинтересовался я у бретера.

Микаэль окинул меня пристальным взглядом блестящих черных глаз и скривил в ухмылке губы.

— Счастье — это нечто большее, нежели простое удовлетворение потребности человека в выпивке, — сказал он, почесал заросшую длинной щетиной щеку и махнул рукой. — Впрочем, ты прав. Счастлив-счастлив.

Но стоило только мне усесться за стол, и показное спокойствие мигом слетело с маэстро, будто наносная шелуха.

— Каковы наши шансы отправиться на эшафот? — напрямую спросил он.

Я поморщился в ответ, но подручный одной лишь гримасой не удовлетворился, пришлось выложить все как на духу.

— Рано об этом говорить. В любом случае бегство оставим на самый крайний случай. Нашего хозяина такой исход втравит в серьезные неприятности.