Ревенант

Школяр не удержался от горестного вздоха, подошел и понурился.

— Магистр! — неуверенно протянул он. — А какой смысл…

— Уве! — перебил я его. — Тебя ведь неспроста переучивают держать жезл левой рукой. Микаэль разве не говорил о замеченных в эфирном теле нарушениях? Быстрые выплески больших объемов энергии не для тебя, а техники ювелирного воздействия на незримую стихию — это прерогатива истинных, но никак не ритуалистов.

— Ясно, — тяжко вздохнул слуга.

— У тебя не так много путей сделать карьеру во Вселенской комиссии, — продолжил я. — Полевая работа — не твое. Загнешься. Так что либо станешь экспертом по ритуалам и схемам, либо так и останешься прозябать… даже не на вторых ролях, а на подхвате. Разве что по административной части в канцелярии карьеру сделаешь, но это вряд ли. Там немного другие правила игры.

Уве шмыгнул носом и спросил:

— Хотите сделать из меня теоретика?

— У теоретика есть неплохие шансы получить назначение магистром-экспертом, а там при малой толике везения и следственную группу возглавить можно. Тем более что твои способности останутся при тебе, а при работе с большими потоками энергии в обязательном порядке используются формулы, смягчающие магический откат. Этот путь для тебя также остается открытым.

Школяр запустил пятерню в копну волос, взлохматил их и кивнул.

— Звучит разумно, магистр. Я учту.

Но было видно, что в своих мечтах он разит врагов взмахами волшебной палочки, ведь сеньорита Лорелей Розен точно не обратит внимания на книжного червя, посвятившего себя теоретическим разделам тайных искусств. Я был с таким настроем категорически не согласен. Живому скучному книжнику привлечь внимание девушки несравненно легче, нежели лихому боевому магу, гниющему где-то в общей могиле, а то и вовсе в помойной канаве. Если сами магистры-исполняющие гибли при исполнении служебных обязанностей не так уж и часто, то шансы их подручных на долгую жизнь были далеко не столь высоки. Особенно у новичка с нестабильными способностями к волшбе.

Так что сразу после обеда, когда Марта отправилась в библиотеку, я велел школяру со всем тщанием нанести на лист писчей бумаги схему поместья и отметить на нем контуры магической защиты. К моему немалому удивлению, никаких сложностей с этим у школяра не возникло. Линии из-под гусиного пера выходили прямые и четкие, да и с пространственным мышлением у слуги оказался полный порядок. Немного сбился он только при отрисовке силовых линий, призванных сигнализировать о вторжении чужаков, но справился в итоге и с этим.

— И что скажешь? — поинтересовался я, когда рисунок был готов.

— Вот здесь и здесь идет одинарное плетение, — указал Уве на точку в непосредственной близости от ворот, а затем сместил палец к флигелю слуг. — Там всегда охрана бдит, за счет этих участков решили разгрузить схему.

— Сколько в имении колдунов?

— Помимо графа только один, его племянник.

Я припомнил молодого человека, имевшего несомненное сходство с нашим хозяином, и уточнил:

— Еще что скажешь?

— Защита привязана к местности в узловых точках, они увеличивают стабильность чар, но замедляют обратную связь. На участках с двойным плетением это некритично, а вот при разрушении одинарного сигнал о вторжении запоздает. Ненадолго, но у налетчиков появится фора в минуту или даже две.

— Составь схему дублирующего контура. Укрой его под основной защитой, только не забудь компенсировать возможное наложение силовых потоков и огради их от слияния. И да — это должен быть полностью независимый блок с отдельным управлением.

Уве растерянно поскреб затылок.

— Здесь одних расчетов на несколько дней! Обычную защиту я могу поставить уже к вечеру, но маскировка и согласование с имеющимся плетением — там все сложно…

— Ну так и ты в университете штаны не зря протирал, ведь так? — усмехнулся я. — Выше нос! Самому тебе ничего делать не придется, схему отдашь графу. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, знаешь ли.

Слуга кивнул, взял лист с подсохшей схемой и обреченно вздохнул.

— Пойду в библиотеку, там что-то было по ритуалистике.

Я тоже в гостиной оставаться не стал и отправился в спальню, где завалился на кровать и забылся беспокойным сном, а уже на закате меня разбудил вернувшийся из города Микаэль.

— Тук-тук! — сказал он, встав в дверях, икнул, покачнулся и навалился плечом на косяк.

Я продрал глаза и уставился на подручного.

— Так понимаю, сходил успешно?

— Успешно-успешно! — подтвердил маэстро Салазар, прошел в комнату и плюхнулся на стул. Он уже успел сбрить ненавистную бородку и даже придал укороченным усам некое подобие былой формы.

— От берета и серьги избавился?

Микаэль кивнул и спросил:

— И что теперь?

— Теперь ждем.

— У моря погоды? — съязвил маэстро Салазар.

— Возвращения нашего гостеприимного хозяина, — ответил я, поднялся с кровати, взял шпагу и кинжал. — Хочу размяться. Ты со мной?

Микаэль лишь покачал головой: сегодняшний вечер он намеревался провести в куда более приятной компании кувшина вина.




Вопреки обыкновению, граф Хирфельд вернулся домой далеко за полночь; к этому времени я успел пофехтовать с тенью, отужинать и сойтись с Мартой в ментальном противостоянии. Понемногу даже начал беспокоиться, не случилось ли с магистром-управляющим какой беды, но волновался напрасно. Дело оказалось в аврале на работе, и сразу после возвращения в имение граф затребовал меня к себе.

— Случилась странная история, — заявил он, принеся извинения за столь поздний вызов.

— Я весь внимание, магистр, — ответил я, опускаясь в кресло.

— Бренди? Нет? Ну тогда слушайте. — Граф устало вздохнул, замолчал, собираясь с мыслями, после начал рассказ: — Одному из книжников принесли на оценку сочинение из разряда запрещенных. Разумеется, он сразу уведомил нас об этом, но продавец куда-то спешил и ограничился распиской в получении книги, а вырученные за ее продажу средства должны были поступить в Банкирский дом Монтальери.

— Действительно странно, — улыбнулся я. — Сказал бы даже: опрометчиво.

Граф Хирфельд приложил хрустальный бокал ко лбу и покачал головой.

— Это еще не самая большая странность. Продавец выглядел как южанин и представился Сильвио де ла Вегой.

— О-о-о! — выдохнул я, округляя глаза в насквозь притворном изумлении. — Не может быть!

— Если не ошибаюсь, именно так звали попытавшегося задержать вас официала ордена Герхарда-чудотворца?

Я развел руками.

— Как его звали, можно лишь гадать, но представился он именно так.

Магистр-управляющий кивнул.

— Естественно, я немедленно затребовал книгу себе.

— Что за фолиант?

— Не важно, — отмахнулся граф Хирфельд. — Главное, что в нем обнаружился экслибрис маркиза Альминца.

Я хмыкнул, изобразил крайнюю степень задумчивости, затем осторожно произнес:

— Если принять во внимание угрозы, что при обыске у нас будут изъяты вещи его светлости, все становится на свои места. Теперь нет никаких сомнений, что за убийством маркиза и моими злоключениями стоит именно орден, а эта книга — та самая улика.

— Не только книга, — заметил магистр-управляющий. — Де ла Вега арендовал ячейку, из нее мы изъяли мешочек с вензелем маркиза Альминца с парой жемчужин и купчую о продаже еще дюжины штук одному из местных ювелиров.

— Очевидно, де ла Вега отчаялся подбросить их мне и решил обратить в деньги! — высказал я вполне очевидное в этой ситуации предположение, просившееся на язык само собой.

Взгляд серых глаз собеседника уколол нежданным интересом, но уколол и потух.

— Должно быть, так… — отстраненно произнес граф Хирфельд, который явно сомневался в столь вопиющей безалаберности официала ордена Герхарда-чудотворца. — Вопрос, дорогой друг, в том, что со всем этим делать мне.

— Нет ничего проще! — приободрился я. — Тут и думать нечего! Ваш долг — незамедлительно сообщить об этом канцлеру. Полагаю, вновь открывшиеся обстоятельства помогут свести к минимуму ущерб для репутации Вселенской комиссии, и ваше усердие будет по достоинству вознаграждено!

И вновь по мне скользнул пристальный взгляд, и вновь граф не стал высказывать никаких сомнений и подозрений. Он лишь откинулся на спинку кресла и сказал:

— Увы, магистр! Нет никакой возможности доказать, что этот де ла Вега является официалом герхардианцев. Одного вашего слова недостаточно. Да и вы утверждаете это, основываясь на словах несомненного преступника. Ни один суд не примет в расчет подобных утверждений.

— А это уже не ваша головная боль. — Я задумался и прищелкнул пальцами. — У вас при отделении есть штатный портретист?

— Нет, но мы сотрудничаем с одним из художников.

— Отлично! Тогда пришлите завтра его ко мне, я опишу де ла Вегу, и вам останется лишь провести опознание у книжника, ювелира и в банкирском доме. Это дополнит картину и позволит выйти на след проходимца. Возможно, получится даже связать его с орденом.

— Уверены, что портрет окажется точен? — усомнился магистр-управляющий. — Сходство должны будут подтвердить сразу несколько человек…

Я лишь беспечно улыбнулся в ответ.

— Уверяю вас, с этим сложностей не возникнет!

Граф Хирфельд кивнул и допил бренди.

— В докладе я непременно упомяну о вашем участии в этом деле, магистр.

И вот тут у меня возникли большие сомнения, что граф намерен отдать должное моим советам. Слишком уж явственно повеяло скрытой в словах угрозой.





3