Реквием по мечте

Вопрос был обращен ко всем сразу. Ответил Гудрон.

– Почему бы и нет? Во всяком случае, один прецедент мне точно известен. Когда к северу от Шахт всего-то в километрах в трехстах обнаружилось несколько поселений. Так вот, люди в них даже не подозревали, что они здесь не единственные. Или вот еще. Георгич, когда вернулся из Радужного, сказал, что они иностранцев каких-то встретили. Раньше кто-нибудь о них слышал?

Демьян кивнул.

– Сам при разговоре присутствовал. Хотя, конечно, далеко не факт, возможно, всего лишь слухи. Игорь, а почему у тебя такая уверенность в голосе? Убежден, что они не контактируют с тем же Радужным? Грек, конечно, фигура была значимая, но знать его все не обязаны.

– Не обязаны. Но вот ведь какая штука. Когда тот, в шляпе, заявил, что вядель чуть ли не от всех болезней, почему-то мне подумалось, он – наркотик. Тогда-то и спросил у него: жадры-то чем тебя не устраивают? Вот тут и случилось самое интересное: он не понял, о чем идет речь, пока я его не продемонстрировал. Вникаете?

Быстрее других сообразил конечно же Слава.

– Исходя из его реакции, следует: жадры у них есть, но название им дали другое. Борис, те, на севере от Шахт, наверняка ведь обзавелись новыми терминами и названиями?

Гудрон кивнул не раздумывая.

– Так все и было. Мы с ними как будто бы и на одном языке разговаривали, но возникали иногда непонятки. Когда речь шла о животных, растениях, чем-то еще таком, чего на Земле нет. Например, знаете, как они птеров называли? Дакты. Казалось бы, из одного слова оба названия произошли – птеродактиль, но поди пойми, когда не знаешь, о чем именно идет речь. Игорь, а больше ничего не проскальзывало такого, чтобы быть уверенным наверняка?

– Геламоны. Он назвал их летучими червями. Тут что угодно можно было подумать, но когда он похлопал себя между лопаток и пояснил, что и парализуют, и личинки в тело откладывают, стало понятно, что речь идет именно о них.

– Жадры с геламонами аргумент, конечно, весомый, что ни говори, – после некоторого всеобщего молчания сказал Демьян. – Кстати, Боря, а как те их называли?

– А у них жадров и не было, так что названия им даже придумывать не пришлось, – не замедлил с ответом Гудрон. – Зато они сразу его ценность прочувствовали. Ох и погрели мы тогда руки! Все, что при себе было, им скинули! Вроде бы и самим без него, случись что, не обойтись, но когда предлагают такую цену… Ну как тут удержаться-то, а?

Будь Сноуден живым, он обязательно не преминул бы пройтись по меркантильности Гудрона. Вероятно, и он сам вспомнил об этом, поскольку помрачнел.

– Ладно, все это мелочи. Что делать-то будем? Так, а не попытаться ли их отыскать? Возможно, они недалеко отсюда обитают, – сказал Борис.

– Скорее всего, – в разговор вступил Янис. И пояснил: – Пригреби они издалека, у них вся лодка была бы завалена тем, что им может понадобиться. А в ней практически ничего не было. – Ну да, с верхотуры ему хорошо все было видно. – Значит, недалеко отсюда имеется целый поселок, – закончил он свою мысль.

– Не факт, – не соглашаясь, Слава Проф помотал головой. – Вот смотри сам. Допустим, таких точек, как эта, у них несколько. И тогда…

– И тогда им проще устроить где-нибудь базовый лагерь, где можно оставить все лишнее, и объезжать точки, так сказать, налегке, – сразу же понял его мысль Трофим. – Прав ты во всем, недаром же профессор.

Слово «профессор» в свой адрес Вячеслав мог услышать по любому поводу и произнесенное с любой интонацией. С иронией, с уважением, иногда даже с сарказмом, когда допустил в чем-либо очевидный ляп. Сейчас оно прозвучало как похвала.

– Но даже если они обитают действительно недалеко, – Трофим разговорился не на шутку, что с ним бывает крайне редко, – мы не знаем, что нас там ждет. Какие у них порядки, чем они вообще живут. Возможно, сборище бандитов. Или не обязательно бандитов, но они загорятся желанием отомстить. Или вот еще что: не станет ли та причина, по которой на нас напали, новым поводом?

– А какая у них была причина? – спросила Дарья.

Они с Лерой сидели за столом вместе со всеми, но в обсуждении не принимали участия.

Трофим принял виноватый вид, а все остальные начали старательно отводить глаза под ее требовательным взглядом.

– Так какая же все-таки? – Дарья теперь не просила ответа, требовала его. И догадалась сама. – Ею были мы?

Пришлось кивнуть. Теперь главный я. И именно мне придется делать многие неприятные вещи.

– Получается, все погибли из-за нас? Глеб, Григорий, Павел и Веня?!

– Нет.

Они погибли по той причине, что мы расслабились. Даже не так. На время потеряли бдительность на фоне смертельной усталости и сильнейшей жажды. Случись нападение в других условиях, нисколько не сомневаюсь, все бы сложилось иначе. А так…

Сноудену просто не повезло, его нашла шальная пуля. Выстрелили наугад, сквозь заросли, но угодили точно в сердце. Малыш оказался в ситуации, в которой ему никогда прежде не приходилось бывать, и попросту растерялся. Начал делать глупости, и как результат… Убитые возле него – не его работа, а Трофима. Паша Ставрополь пытался прикрыть Гудрона, когда раненый Борис упал на землю. И прикрыл, ценой собственной жизни. Грек? Он постарался все взять на себя, чтобы дать нам выиграть время, перегруппироваться, разобраться в обстановке. То, что произошло еще на Земле, под Босрой, когда погибла вся его группа, так и не смогло отпустить. В том не было его вины, он и сам остался в живых только чудом, полгода провалявшись в госпиталях. Но Грек страстно желал, чтобы история не повторилась.

Вот так все и произошло.

Дарья, которая до этого все время держалась, заплакала. Взахлеб, прикрывая лицо руками, и плечи ее тряслись от рыданий. Лера обняла ее и повела куда-то прочь, что-то наговаривая ей на ухо.

– Простите, – севшим голосом сказал Трофим. – И черт же дернул меня за язык!





Глава двенадцатая




– Привет! – Я поздоровался с ним так, как будто видел его не единственный раз, а знал уже давным-давно.

– Ну, здравствуй, – ответил он, глядя на меня без особой опаски.


Хотя мог бы и вздрогнуть. Все-таки я возник из зарослей неожиданно, а поблизости не было никого из его людей. Но, если они появятся, Трофим, который оставался для нас обоих невидимым, обязательно даст знать.

– У меня есть несколько вопросов. Собственно, за этим и пришел. Кстати, как зовут?

– Петром.

Петр все же покосился вокруг, словно желая обнаружить либо своих людей, либо моих, но и только. Главное, он не стал хвататься за оружие, что обнадеживало. Ни за прислоненный к камню, на котором сидел, карабин, ни за пистолет в кобуре на поясе, ни за нож на другом боку.

– Мы вдвоем пришли. И повторяю: мне нужны всего лишь ответы на несколько вопросов.

– Задавай. – Петр залез пальцами под шляпу и почесал голову всей пятерней.

Шляпа была та же самая, в которой я видел его во время нашей предыдущей и единственной встречи. Фетровая и замызганная. На ней должна быть еще ленточка вокруг тульи, но ее не было.

«Наверняка она у него счастливая. Иначе чего это он с ней не расстается? Штаны выглядят новыми, разгрузка тоже, а шляпа выглядит так, словно ее давно уже пора выбросить без всякого сожаления. Фартовая она, так сказать». Обычное дело в переполненном опасностями мире, где так много зависит от удачи. Практически у каждого что-нибудь да есть. Амулет, талисман, оберег… Называть можно как угодно. И быть может чем угодно.

У меня самого, например, наган. Давно бы уже мог поменять его, ровесника царя Гороха, на что-нибудь более современное, мощное, многозарядное. Но не хочу. И не буду. Мой наган видел ровно столько же, сколько и я. Случались моменты, когда мне только и оставалось надеться, что он не подведет. А еще с единственным патроном в его барабане долго – недели – пришлось пробираться сквозь первозданные джунгли. И несколько раз, судорожно сжимая его рукоятку, приходилось выбирать: как поступить правильно? Прихватить с собой одну из окруживших тварей или все-таки пустить себе пулю в лоб? Чтобы не успеть почувствовать, как их клыки рвут на части еще живого. Нет, ни за что не буду его менять.



Мы с Трофимом застали Петра, одиноко сидящего на берегу и бездумно бросающего в море камешки. Хотя вряд ли бездумно – для чего-то же он от всех удалился. Не для того ли, чтобы поразмышлять над чем-то в одиночестве? А камешки – это так, занятие, которое он и сам себе объяснить не может. Слава Проф оказался прав в своем предположении. Существовала база, откуда Петр и объезжает точки, где обитают добытчики вяделя. Или собиратели, с этим еще предстояло разобраться. Как и с тем, какую все-таки ценность тот собой представляет.

Найти базу оказалось легко, достаточно было проследить за уже знакомой лодкой с вершины одного из многочисленных утесов. Но перед этим нам пришлось убраться оттуда, где мы с Петром и встретились, чтобы найти другое, более или менее безопасное место, куда заглянуть можно только случайно. Убраться вовремя. Ночь задалась на удивление звездная, и нам хорошо были видны темные силуэты лодок, которые скользили по воде к нашему прежнему убежищу.

Можно задавать вопросы, говоришь? Ладно, начнем не с самого животрепещущего.

– Как вы их называете? – продемонстрировал я жадр.

Петр искоса взглянул сначала на него, затем на меня и только затем ответил.

– Лапти.

– Чего?!

После того, что пришлось увидеть и пережить в последние полгода, я почему-то считал, что меня уже трудно чем-либо удивить. Но чтобы называть жадры лаптями… Дурость какая-то.

– Лапти, Игорь, лапти, – кивнул он. – Только не спрашивай, откуда это название появилось. Сам знаю, что к обуви они никаким боком не относятся. Но называют их именно так, уж поверь.

– И больше никак?

– И больше никак.

С другой стороны, чему тут особенно удивляться? Например, деньги. Многие ради них готовы на все. На сделки с совестью, обман, шантаж, даже убийство. Но называют их порой чрезвычайно презрительно: филки, бабки, капуста. Тут и когнитивный диссонанс можно заработать: готовы ради них на все, а относятся к ним таким вот образом. Ладно, пусть будут лапти.

– Скажи теперь, визит прошлой ночью, я так понимаю, был организован тобой?

– Нет, а что ты хотел? Вы, чужаки, убили десяток наших людей, объяснив свои мотивы практически чушью… Ну не могли ни Карабас, ни остальные так поступить! Для чего? Ради двух каких-то баб, будь они любыми красотками? Я вез им смену, и они об этом знали. Карабас успел добыть немало вяделя, заработав тем самым кучу денег.

«Неужели тот тип соврал? Или мне врет сейчас этот?»

– Через несколько дней они оказались бы дома, где смогли бы их потратить, как только душа пожелает. И чтобы они клюнули на двух каких-то шлюх…

– Петр, – я едва сдерживался, – ни слова больше. Ни слова! Ты мне не дорог, здесь достаточно других людей, которые смогут рассказать нисколько не меньше, так что заткни пасть!

Возможно, он именно того и добивался, что меня начнет колотить от злости, как трясло сейчас.

– Достаточно, говоришь? – зло ощерился он.

И зря. Вначале ему необходимо было начать действовать, а уже только затем говорить. Когда, по его замыслу, я должен был валяться мертвым у его ног.

Гудрон, мой первый и единственный в этом мире наставник, утверждал:

– Дистанция вытянутой руки – для ножа. Тут правило простое: нож – беги, пистолет – сближайся. Мы встанем сейчас в метре друг от друга, и, сколько бы ты ни пытался выстрелить в меня, прежде чем сам я ударю тебя ножом, у тебя не получится. Даже если пистолет у тебя на боевом взводе и тебе только остается его извлечь. Не важно откуда – из кармана, из-за пазухи, из самой что ни на есть тактической кобуры. Результат всегда будет одним и тем же.

Петр схватился за пистолет. В айкидо множество приемов приходится на лучезапястный сустав. Знаком с ним лишь самым поверхностным образом, но слишком удобной была ситуация, чтобы не воспользоваться теми немногими навыками, которыми обладал. Главное не то, что он все же сумеет выстрелить – черт с ним, грохотом, которым мы себя обнаружим, – главное отвести в сторону ствол.

Захват прошел удачно, пистолет выпал, и дальше все стало намного проще. Сбить ему дыхание ударом колена в живот, рывком за плечо развернуть и задушить треугольником прямо в стойке. Самое громкое, что случилось, это металлический звук от упавшего на гальку ТТ. Трофим вынырнул из зарослей в тот миг, когда Петр уже оседал в моих руках.

– Не по плану пошло? – шепотом спросил он.

Мне только и оставалось, что согласно кивнуть. У меня еще было множество вопросов, от ответов на которые и будут зависеть все наши дальнейшие действия. Едва ли не самый важный из них – почему они практически не опасаются нашествия? Люди на лодках снуют туда-сюда безбоязненно, да и самих ящеров в последние дни мы не наблюдали.

Но не получилось. Но и останавливаться было нельзя.