Реквием души

– Почему ты споткнулась и упала?



Она принялась теребить подол черной шелковой рубашки, купленной мной.



– Потому что иногда я так делаю.



В мягком свете свечей Айви казалась еще более уязвимой, чем когда-либо. Вероятно, именно поэтому я аккуратно приподнял подбородок жены, чтобы постараться понять ее эмоции.



– Ты не должна хранить от меня секреты, – я погладил ее по лицу ладонью, и Айви прикрыла глаза. По ее коже побежали мурашки. – Я все равно получу ответы. Трудным путем или легким. Выбор за тобой.



– У меня вестибулярная дисфункция, – неохотно призналась Айви. – Иногда у меня кружится голова. Перед глазами все расплывается. Поэтому я теряю равновесие. Этот дефект я никак не могу контролировать.



Я хорошенько обдумал ее слова, заострив внимание с каким презрением к себе она выговорила «дефект». Айви считала себя неполноценной. Глаз, а теперь еще это. Я ощутил удовлетворение, когда она поделилась со мной тайной. Внутри зародилось странное ощущение близости, а ее стыд лег бальзамом на мои собственные шрамы. Однако подобного не должно было случиться.



Я опустил руку, и Айви подняла на меня взгляд.



– Тогда нам придется быть с тобой поосторожнее, – зловеще проговорил я. – Я и не подозревал, что ты такая... хрупкая.



Взгляд Айви стал острее. Я ушел в ванную, оставив ее кипеть от гнева в одиночестве, пока собирал там нужные принадлежности. К моменту моего возвращения она все еще сидела за небольшим столиком и смотрела на сцепленные на коленях руки.



– Пора привести в порядок твою татуировку, – проинформировал я.



Она села ровнее и попыталась обернуться, чтобы увидеть меня, когда я перекинул ей волосы через плечо. Айви задрожала, а я отвернул ее голову, чтобы она смотрела только перед собой.



Затем я медленно снял гигиеническую пленку. Осторожно протер тату влажной мыльной тканью, борясь со странным желанием провести пальцем по символу, означавшему, что Айви моя. Это мой фамильный герб. Увенчанный короной череп с перекрещенными костями и дуэльными револьверами в окружении роз. Это изображение не оставляло сомнений в том, кому принадлежала конкретная девушка. И чувства, захлестнувшие меня при виде своей метки на коже Айви, оказались куда сильнее, чем я ожидал.



Айви судорожно вздохнула, удивившись той нежности, с которой я ее протирал. Мне захотелось сказать ей, что я действовал так не в ее интересах, а лишь затем, чтобы убедиться: рана заживет должным образом.



Закончив очищать, я нанес новый слой мази, втирая в кожу. Айви склонила голову, словно говоря, что ей приятно чувствовать на себе руки монстра. Я потратил на втирание мази куда больше времени, чем было необходимо, но в итоге все же остановился и вытер руки.



Сегодня мне предстояло много работы, и я чувствовал, что уже отставал по времени. Но все это отошло на второй план, когда я скользнул ладонью по ее плечу и ниже к груди, под ткань шелковой ночной рубашки.



Айви закрыла глаза и откинулась назад, прижавшись спиной к моей груди. Если бы она знала, как сильно это на меня повлияло. Я зажмурился, ненавидя ее за то, как безумно Айви меня искушала. Вспоминал, что презирал ее фамилию. Кровь. Ту сладость, которую отчаянно желал впитать, хоть и знал, что она меня отравляла.



Второй рукой я обвил ее шею и потянулся за четками, но поймал лишь воздух. Айви мгновенно напряглась, наши взгляды тут же встретились. Мои глаза светились холодом и тьмой, а ее – поблескивали от испуга.



– Сантьяго, – простонала она.




Я обхватил жену за подбородок и крепко сжал. Айви шумно сглотнула, а я склонился над ней так, что наши лица оказались в дюйме друг от друга. Я даже ощущал ее дыхание на своих губах.



– Я начинаю думать, что тебе нравятся наказания, моя дорогая жена.



Айви





Сантьяго тут же поднял меня на ноги. Вся нежность мгновенно пропала, словно ее и не было. Словно я себе все вообразила.



– Сантьяго, – держа мою руку под неудобным углом, он взял четки с прикроватной тумбочки и вывел меня из комнаты. Его уверенные шаги отдавались эхом по коридору, тогда как я ступала бесшумно. – Мне больно.



– Я более чем терпелив с тобой, а ты, похоже, не способна следовать даже одной простой инструкции.



Мы быстро шли по дому, и я старалась не отставать, рассматривая все вокруг. Темные коридоры, тускло освещенные помещения, богато текстурированные ковры и занавески, замысловатую резьбу по дереву. Это место словно вышло из старого фильма про вампиров.



– Притормози, – попросила я, заскользив по лестнице, когда Сантьяго попытался быстро спуститься.



– Не отставай, – парировал он, словив меня прежде, чем я упала.



Вокруг никого не было, и я задумалась, который сейчас час. Я могла судить лишь о том, что небо почти заволокло чернотой, но луна пока не светила.



– Куда мы идем? – спросила я, когда мы прошли через большую кухню, такую же темную и навевающую мысли о древности, за исключением современных приборов.



Сантьяго раскрыл дверь и уже собирался шагнуть на улицу, но остановился и посмотрел на мои босые ноги.



– Ты когда-нибудь вообще надеваешь обувь? – спросил он, но, впрочем, ответа ждать не стал. Я не думала, что Сантьяго вообще по-настоящему хотел услышать его. В следующий миг он перекинул меня через плечо, а тонкая сорочка задралась до бедер. По голой коже скользнул порыв прохладного ветра.



Подпрыгивая на его плече, я бросила взгляд на дом. Он оказался даже больше, чем я думала. Четыре этажа с высокими шпилями, исчезавшими в низко нависших облаках, и густой плющ, обвивающий стены. По центру располагалось большое арочное окно с витражным стеклом. А сверху небольшие оконные сегменты, образующие витиеватый круг.



Впрочем, нет, не круг.



Это роза. Сегменты представляли собой лепестки.



Де ла Роса [1]. Роза.



В отдаленной части дома на верхнем этаже вдруг вспыхнул свет. Я увидела какое-то движение сквозь кованый забор. А потом и женский силуэт. Заметив нас, женщина раздвинула шторы шире и стала открыто наблюдать.