Реквием души

– Это называется «уборка». И откуда тебе вообще известны часы работы библиотеки? Ты следишь за мной? Я здесь с папиного благословения, и ты это знаешь...



– Надеюсь, ты не лжешь, Айви. Не дай бог я узнаю, что ты была на свидании.



Он допил виски из стакана и поставил его в раковину, прежде чем пройти в гостиную.



– Ты поэтому просматривал мой ежедневник?



– У меня плохие новости, – усмехнулся он и пожал плечами. – И хорошие. Какие хочешь услышать первыми?



Гнетущее ощущение, преследовавшее меня весь день, вернулось. Чтобы не упасть, я уперлась рукой в спинку стула.



Это не ускользнуло от внимания Абеля.



– Не смей падать в обморок, мать твою. Я же сказал, что все не так уж и плохо.



– Что случилось?



– Папа заболел.



Абель никогда не был близок ни с кем из членов семьи, но его тон все равно показался мне необычным. Хоть нас и не связывали тесные узы, однако это не повод для злорадных и даже счастливых ноток, проскользнувших в его голосе.



– О чем ты говоришь?



– Я говорю о том, что у него был приступ...



– Приступ? Сердечный...?



– Дай мне закончить, – отозвался он, опускаясь на диван и кладя руку на спинку. Пальцем другой он коснулся небольшой дырки в подушке. Оставленной там, очевидно, сигаретой. – Ты куришь, Айви? – шокировано спросил Абель.



– Мебель досталась мне вместе с квартирой. Эта дырка уже была там. Так что случилось с папой? – я достала портфель и стала рыться в нем, ища сотовый.



– Ничего у тебя не выйдет, – произнес Абель, увидев телефон у меня в руке. – Папа сейчас не может ответить на звонок, – передразнил он стандартную фразу для автоответчиков, но каким-то странно жутким голосом.



– Да что с тобой? – я нажала на кнопку, чтобы позвонить папе, и меня тут же перевели на голосовую почту. Я попыталась набрать номер Эванжелины, но с тем же успехом. Наконец, я стала дозваниваться до мамы, но услышала лишь гудки.



Абель поднялся на ноги, выхватил у меня телефон своей большой ладонью, сбросил вызов и положил мой сотовый к себе в карман.




Я посмотрела на старшего единокровного брата. Он был почти на десять лет старше меня, рожденный от первой жены отца, и всегда ненавидел меня с сестрами, которые появились на свет во втором – признанном – папином браке.



– Он в коме, – на его лицо набежала тень. – Там проводят разные тесты, но пока обнадеживать нечем.



– Что? Как? Когда?



– Два дня назад.



– И ты сообщаешь мне только сейчас? Где он?



– В больнице. Где ему еще быть?



– В какой?



Он посмотрел на меня, как на идиотку. Да, значит, в той самой больнице, куда ходили все члены «Общества».



Повернувшись, я поспешила в спальню, чтобы собрать кое-какие вещи. Мне нужно ехать домой. Я должна. Боже, я и не думала, что когда-либо вернусь туда по своей воле.



– Разве ты не хочешь услышать хорошие новости? – спросил Абель, встав в дверном проеме.



Я бросила на него взгляд, когда он небрежно прислонился к косяку.



– Нет, не хочу. Папа в больнице, и мне нужно ехать к нему. Выяснить, что произошло. Ты ведь мне не расскажешь, так?



Он вошел в спальню.



– Я скажу тебе то, что ты обязана знать.



– А с каких пор тебя волнует моя осведомленность?



Абель взглянул на меня так, словно смущен моим вопросом.



Я покачала головой. Глупо было спрашивать. Я залезла под кровать и достала спортивную сумку. Подняв ее на матрас, расстегнула молнию.



– Мне нужно кое-что упаковать. Можешь убираться, Абель, – открыв шкаф, я достала несколько свитеров.