Реквием души

Брат тут же вскочил на ноги.



– Девственница, – вынес вердикт доктор.



Это я и сама могла им сказать.



– Что ж, не то что бы я сомневался, – произнес брат.



Я начала вставать.



– Не сейчас, – произнес Холтон, опрокидывая меня обратно на спину, широко распахивая халат и снова обнажая мою грудь, которую я почти успела прикрыть.



Я бросила на него взгляд, но он и не думал смотреть мне в глаза.



– Она изумительна, – произнес Холтон. – Как же плохо, что она должна достаться этому ублюдку.



– Я могу идти? – спросила я, мой голос показался странным даже мне самой.



– Еще кое-что, – отозвался Чамберс, бросив взгляд на моего брата, тот тут же кивнул. Доктор взял шприц, лежавший рядом с тюбиком смазки.



– Что это такое?



– Витамины, – ответил Абель прежде, чем успел Чамберс.



Я даже не решилась спорить, когда игла приблизилась к моей руке. Мне нужно было побыстрее убраться с этого стола. Прочь отсюда. Я должна была уйти от этих мужчин, поскольку не была уверена, сколько еще смогла бы сдерживать слезы.



– Готово, – доктор Чамберс запахнул полы моего халата. – Ты можешь быть свободна. Я все задокументирую, а потом брат сможет вернуть тебя домой.



Я соскользнула со стола так быстро, как только смогла, пол леденил босые ноги. Однако прежде чем я успела скрыться за ширмой, Абель схватил меня за руку и остановил.



– Ты ничего не забыла? – спросил он.



– Что? – спросила я, едва сдерживая слезы.



– Ты должна поблагодарить доктора и мистера Холтона.



– Поблагодарить их? – я вытерла лицо, стирая первые капли слез. Я могла поклясться, что все еще чувствовала на себе руки одного мужчины и взгляд другого.




– Да, Айви. Поблагодари их за то, что нашли на нас время.



Обернувшись, я посмотрела на доктора и Холтона. Буквально заставила себя это сделать. Мне нужно было запомнить их лица, поскольку в это мгновение я поклялась себе, что когда-нибудь заставлю их заплатить.



– Спасибо, – выдавила я сквозь стиснутые зубы.



Абель выпустил меня, и я все же смогла скрыться за ширмой, задаваясь вопросом, что же будет вытворять мой жених после свадьбы, когда я стану принадлежать ему безраздельно, если, даже не присутствуя сегодня, потребовал пройти через подобное унижение?



Айви





Ни я, ни Абель не произнесли ни слова, когда отъезжали от подъездной дорожки. Я чувствовала себя униженной. Онемевшей. До меня только теперь в полной мере доходило, что произошло в том доме. Потому единственное, что могла сейчас делать, это сидеть на пассажирском сидении, подтянув колени к подбородку и отвернувшись к окну. Так я скрывала от брата свои слезы.



– Сними ботинки с сидения.



– Да пошел ты.



Абель промолчал. Я удивилась, когда он не стал спорить и не протянул руку, чтобы силой снять мои ноги с его драгоценного сидения. Но брат действительно не стал. Может, на каком-то уровне он тоже пострадал?



Я вытерла лицо рукавом своего большого свитера, порадовавшись, что его надела, поскольку теперь он будто защищал меня. Когда мы въехали на парковку больницы, я повернулась к Абелю, изучая его профиль. Губы брата были плотно сжаты, а брови нахмурены.



Ненависть его состарила. Сделала уродливым.



– Зачем ты заставил меня это сделать?



– По его просьбе.



– Ты мог бы отказать.



Абель направил машину на круговую подъездную дорожку и остановился перед стеклянными раздвижными дверями, только после этого повернувшись ко мне лицом.



– Это было необходимо. Если бы ты оказалась не невинна, или же де ла Роса просто стал бы утверждать так после вашей брачной ночи, у нас не было бы никаких карт в рукаве. Всю нашу семью наказали бы.



– У тебя есть хоть какие-то человеческие эмоции, Абель? Хоть что-то, похожее на сочувствие?



– Сочувствие – удел слабых, Айви, – он глянул на часы, будто я его задерживала. – Если хочешь увидеть отца, тебе лучше зайти внутрь.