Рейтинг-ноль

И он врезал в тот же миг, когда я оказался у него на виду. Будь на моём месте тугодум, досталось бы по полной. Но я успел разобраться, что дело нечисто, потому вовремя пригнулся, прикрываясь ступенями. Тварь не смогла остановить навык, запустила трескучую россыпь ослепительно-голубых росчерков. Волосы на голове шевельнулись, ноги судорожно дёрнулись, когда по ним пробежался электрический заряд. Но шоковый эффект действовал всего мгновение, плюс я избежал прямого воздействия, и всерьёз меня не приложило.

Вскочив, я рванул вперёд. Синеватый шар при виде меня начал раздуваться и вытягиваться, изготавливаясь для нового удара, а прятаться здесь, между прочим, негде.

Навыки элементали и мгновенно применять способны, но только на высоких ступенях. Этот же серьёзным не выглядит, похож на знакомую мелочёвку.

Я успел.

Как и до этого, противник скукожился и потерял блеск после единственного удара. Всего-то и требуется – приложить их на всю ширину клинка. Тела у тварей непрочные, легко пропускают заряженный алхимией металл, после чего сдуваются в считанные секунды.

Вот и с этим такое же приключилось. Осталось на ступеньках невзрачно-серое пятно, над которым завис синий шарик. Похож на подрагивающий мыльный пузырь размером с мелкий апельсин, чуть подсвеченный изнутри.

Я облегчённо вздохнул. С этим явлением столкнулся здесь впервые, но намёки на него встречались в паре книг. Тогда я не понял, о чём речь, но путешествие с мастером Тао подарило неожиданные ответы.

Там, в осколке мира Жизни, после победы трофеи не сыпались во вместилище так, как я к этому привык. Они оставались над побеждённым в похожем шаре. Стоит его потрогать, и рассыплется, разбросав содержимое. Здесь, в Лабиринте, такое явление тоже отмечается, просто не во всех случаях.

Это главная причина моего желания побродить тут в одиночестве. Опыт осколка Жизни показывает, что даже при таком способе начисления трофеев мне выпадает куда больше, чем самому серьёзному аборигену. Огрон и Тсас могли заметить, что моё участие в победе способно принести резко завышенное вознаграждение.

Я не готов делиться такой информацией с соседями по комнате. Так что Дорс со своими глупыми наездами нарисовался сегодня вовремя.

В этом случае ПОРЯДОК ничего не написал, но судя по внешности твари и трофеям, это был элементаль воздуха. Попытка узнать информацию о нём по быстро высыхающим останкам показала, что он достиг одиннадцатой ступени. Это всё ещё немного, но уже достаточно, чтобы разбрасываться дистанционными навыками.

Ну да, чем дальше от района выходов, тем выше шанс нарваться на серьёзного противника. Если взглянуть в оконный проём, можно разглядеть, как километрах в трёх отсюда туманные участки расширяются до такой степени, что заполоняют почти всё. Из дымки просматриваются лишь отдельные участки и верхние части высоких сооружений.

Не представляю, как там можно передвигаться и понимаю, почему тот охотник отговаривал нас от состязания. Именно здесь, в окрестностях башни, тумана становится заметно больше. Если по другую сторону от амфитеатра лишь жалкие полоски просматриваются, тут, слева, всю улицу заволокло, а чуть дальше справа затянуло целый квартал, лишь верхушки зданий проглядывают.

Далеко внизу послышался шум. Кто-то, не заботясь о тишине, торопливо мчался по лестнице.

Дорс пожаловал.

Пора заканчивать с глупым состязанием.





* * *


Говоря о том, что амфитеатр здесь бесспорный доминант, я не имел ввиду, что ничего выше его нет. Речь шла лишь о габаритах сооружения. Башня по вертикали побеждала его с разгромным счётом. Отсюда, с открытой верхней площадки, можно даже центральную часть главного местного сооружения разглядеть. Там должна располагаться арена, но её тяжело рассматривать из-за непрерывного мельтешения разноцветных всполохов. Та самая ловушка, пройти через которую невозможно.

Высота солидная. Уж не знаю, сколько здесь ступеней, но могу точно сказать, что говорить надо не о сотнях. Тысяча? Две? Может даже три, я сосчитать не догадался.

Когда Дорс, изрядно запыхавшись, показался, наконец, на глаза, я уважительно склонил голову:

– Не ожидал, что ты такой быстрый. Поздравляю с почётным вторым местом.

Тяжело дыша и поглядывая нехорошо, противник прошипел:

– Засунь свои поздравления туда, откуда тебя родили! Себе засунь!

– Грубо, Дорс, слишком грубо. Впрочем, простительно для твоего происхождения.

– Моё происхождение?! Болван, разве ты ещё не знаешь, что я из семьи Фрег?! Мы, Фреги, первые после императора! Первые!

Я покачал головой:

– Великий ПОРЯДОК, сколько же пафоса я услышал. Пустого пафоса от пустого места. Дорс, у равийских ничтожных кланов поголовно принято заявлять о первом месте после императора. И чем ничтожнее семейка, тем громче это кричат. У серьёзных семей это считается дурным тоном.

– Ты хочешь сказать, что моя семья несерьёзная?! Да?! Чак, признай уже, что ты отродье Гейбов! Ты из них, так ведь?!

Я усмехнулся:

– Дорс, так вот почему ты так ко мне липнешь. Неужто серьёзно решил, будто я из Гейбов? Не разбираюсь в грызне простолюдинов, но так понимаю, у вас с ними не самые добросердечные отношения?

– Да мы их истребляем, как бешеных собак. Я не пойму, откуда эти нищие ублюдки достали деньги, чтобы спрятать тебя в школе?! Мы ведь их разорили! Хотя чему тут удивляться, если даже Кими сюда пробралась. Кри истреблены, их, считай, нет, но деньги для этой стервочки нашлись. Давай уже, признай себя одним из Гейбов. Назовись, не прячься за прозвищем, трус!

– Дорс, тебе действительно надо учиться, – печально заявил я. – Ну нельзя же быть таким глупым. Ты ведь Гейбов знаешь, они такие же плебейские нувориши, как и Фреги. Я тебе больше скажу, часть ваших предков общая. Я не о том, что они когда-то одни рваные штаны на всех делили, хотя случалось и такое. Я о том, что вы были едины, пока не разделились. Вначале продолжали дружить, а потом поссорились из-за темы главенства. Или, скорее, деньги не поделили. Вы ведь всегда были торгашами, а не благородными. Всё, что у вас есть, это деньги и купленное за деньги. А я не такой. Когда твои предки в навозе копошились, мои уже были благородными. Давно благородными. Так что извини, но признать себя Гейбом никак не могу. И чтобы закрыть эту тему, добавлю: Фрегов я презираю. Наверное, так же сильно презираю, как и Гейбов. Вы называете себя новой аристократией, а мы не считаем вас аристократами. Не всё продается и покупается за деньги, далеко не всё. Уважение не купишь, можно лишь иллюзию уважения купить. А ещё твои родственники любят гонять у побережья на дорогом артефактном кораблике. При этом они часто топят рыбацкие лодки. Им нравятся такие плебейские развлечения. Я же считаю это вульгарным, неблагородным. Ты всё понял, Дорс? Я не Гейб. И ты мне не нравишься. А ещё я тебя победил. Кстати, помаши рукой своим шестёркам. Они, конечно, ничтожны, но у некоторых должно быть развито дальновиденье, это важный навык даже для неблагородных. Пусть порадуются за тебя. Как-никак, второе место в состязании. Ты делаешь успехи.

Дорс, глядя на меня глазами быка, заметившего красную тряпку, нехорошо прогудел:

– Ты слишком много болтаешь, Чак. Может, наконец, скажешь, кто ты такой, раз уж так гордишься своим происхождением? Я вот думаю, что ты заливаешь. Будь ты из старой семьи, ты бы о таком не молчал. Вас, таких древних, почти не осталось, и вы все те ещё снобы. Ну так что?

– Ну так ничего, Дорс. Мне глубоко безразлично, что ты думаешь о моём происхождении. Ты проиграл, а поэтому…


Оборвав речь на середине фразы, я замер, прислушиваясь.

Дорс неверно понял причину заминки, и насмешливо поинтересовался:

– Что, язык проглотил? Не знаешь, что ещё соврать?

Я покачал головой:

– Дорс, ты не просто тупой, ты ещё и глухой. Сюда кто-то поднимается.

– Кто? – удивился здоровяк.

– Хаос побери, да хоть иногда тупость отключай! В состязании нас двое, третьего быть не должно. Так откуда мне знать, кто это?

Да, Дорс действительно не гений, но даже у его глупости есть пределы. Ничего больше не говоря, он потянул меч из ножен и уставился на меня вопросительно. Как бы мы ни противны друг другу, а если прижмёт, сражаться придётся вместе. Тоже достав оружие, я кивнул и направился к выходу на площадку, занимая позицию по одну его сторону и указывая на другую.

Как уже говорил, высота у башни немаленькая, и потянулись минуты ожидания. Ни я, ни Дорс ни звука больше не издавали, лишь прислушивались. Шум шагов усиливался, и в них я не замечал ничего угрожающего. Обычная поступь человека торопливо поднимающегося по лестнице. Сомневаюсь, что это чудовище, так ловко маскирующееся в «акустическом диапазоне».

Дорс напрягся, поднимая меч. Я покачал головой и нахмурился, всем своим видом показывая, что без разговоров рубить нельзя, даже если в его убогой семейке так принято.

Для начала надо взглянуть, кто это так топает, а уже потом решать. В конце концов, Лабиринт не то место, где люди друг дружку почём зря режут. Скорее всего – это охотник или ученик лезет наверх без агрессивных намерений. Возможно, он даже знать не знает о нашем присутствии.

Это оказался охотник, причём охотник знакомый.

– Габ, приветствую вас снова, – сказал я, опуская меч.

Ничуть не удивившись встрече, охотник чуть поклонился и, направляясь к краю площадки, укоризненно произнёс:

– Зря вы меня не послушали. Здесь плохое место.

Я пожал плечами:

– Пока что не вижу ничего плохого. На лестнице убил элементаля одиннадцатой ступени. Такого большого первый раз встретил, но это даже хорошо. Больше ступень, больше трофеев.

– Тогда вам, молодой господин, надо идти в туман. Или в разрывы в тумане. Вон они, дальше, плохо выглядят. Там самые большие ступени попадаются.

– Возможно, я так и поступлю. Благодарю за совет, Габ.

– Господин, это была плохая шутка, на самом деле я такое делать не советую. И особенно не советую это делать именно сейчас. Это всегда опасно, но сейчас гораздо опаснее. Плохое время.

– Габ, у тебя что, всегда всё плохо? – ухмыльнулся Дорс. – То тебе время не то, то место.

– Господин, там, внизу, я видел группу элементалей. Мелочь. Они уходили. Это плохо. Мелкие элементали не держатся вместе. Они добыча для больших тварей, и они это знают. Прячутся и не собираются кучами, чтобы не привлекать внимание. Кормятся там, где не сильно опасно. Когда мелочь дружно куда-то уходит, это ненормально. А ненормальное это плохо.

Тоже подойдя к краю, я уставился в том же направлении, что и охотник. Но как ни всматривался, не заметил ничего угрожающего.

– Габ, на что ты смотришь?

Тот указал рукой:

– Вон туда посмотрите, молодой господин. Третий выход на углу вон того здания, которое слева от розового дворца. Там дальше еще белая полоса. Видите? Не знаю, что там было, здания совсем плохие, остался лишь битый мрамор. Хороший мрамор, годится для статуй, его даже понемногу отсюда выносят.

– И зачем мне знать про этот мрамор? – не понял я.

– Вам и не надо знать. Вы смотрите на выход. Видите? Угол почти полностью затянуло. Это плохо, когда туман закрывает выход.

– У тебя вообще хорошее бывает? – не удержался Дорс.

– Бывает, господин, конечно бывает. Но не сегодня.

– Это я уже понял.

– Уходить надо, молодые господа.

– Да какое уходить?! – вскинулся Дорс. – Мы только что пришли. Я ещё даже не начал элементалей косить, а мне надо накосить много, чтобы этого вот мерзавца в рейтинге перегнать.

– Быстрее стрелу на поломанных костылях перегонишь, чем меня, – хмыкнул я.

– Некроса тебе в мужья, Чак, а не победу. То, что разок меня обставил, ничего не значит. Ты всё время внизу плёлся, и дальше я сделаю так, что снова вниз улетишь.

– Пусть тебе это хотя бы во сне приснится, дорогой друг Дорс, – улыбнулся я.

– Молодые господа, я сейчас не шутки шутил. Туман у входов, это плохо, вы должны знать. Я тоже только что пришёл, и я оставаться здесь не стану. Это того не стоит. Вон там, слева от амфитеатра, чисто. Тумана совсем нет. Когда его до этого совсем не было, редко случается, что сразу много появляется. Обойти с той стороны, и к пятому выходу напрямую рвануть. За час можно успеть. Я знаю короткий проход, я покажу.