Регуляторы

— Сет мне не сын, а племянник, — ответила я, — и сейчас он спит.

— Очень хорошо. — Хобарт чуть кивнул. — Мы вернемся позже, если вам это удобно. Если нет, я могу привести Хью завтра днем. Мне, конечно, будет сложно отпроситься второй день подряд, я работаю в штамповочном цехе, знаете ли, но дело Господа всегда должно идти впереди дел человеческих.

Голос его крепчал с каждым словом, наверное, точно так же он произносил и проповеди, и пастве это очень нравилось, но я действительно испугалась, что он разбудит Сета. И все это время, клянусь своим здоровьем, мальчишка оглядывался вокруг, словно высматривал, что здесь можно спереть. Я готова спорить, что придет день, когда Хью попадет на кушетку психоаналитика. Хотя такие люди, как Хобарты, не верят в психоаналитиков, не так ли?

Я быстренько вытолкала их за дверь и повела к тротуару. Мальчишка все спрашивал: «Вы меня простите?» Повторял этот вопрос словно заведенный. К тому времени как мы добрались до улицы, я поняла, что смертельно зла на них обоих. Не только потому, что из-за них мы прожили несколько дней как в аду. Дело в том, что они вели себя так, будто на мне лежала ответственность за спасение бессмертной души этого маленького засранца. К тому же я помнила, как бегали его глазки, выискивая то, чего не было у него дома.

Я уверена, более того, знаю наверняка, что «странные способности» Сета имеют ограниченный радиус действия, как радиопередатчики в кинотеатрах для автомобилистов, способные доносить звук только до радиоприемников автомобилей, стоящих на территории кинотеатра. Поэтому когда мы вышли к тротуару, я почувствовала себя в некоторой безопасности (разумеется относительной) и решила поинтересоваться, каким образом Хью Хобарту удалось украсть космофургон Сета.

Папаша и сын при этом переглянулись. Обменялись забавным таким взглядом, однозначно указывающим на то, что ни один из них не возражал против порки, даже против визита полиции, но вот к разговору о краже душа не лежала. Ну не лежала, и все тут. Неудивительно, что фундаменталисты так не любят католиков: сама идея покаяния вызывает у последних сладостный трепет.

Однако я загнала их в угол, и в конце концов все прояснилось. Говорил в основном Уильям, а ребенок к тому времени решил, что я ему не по нутру. Сощурился, да и слезы куда-то подевались.

Кое о чем я могла догадаться сама. Хобарты принадлежали к баптистской церкви завета Сиона и среди прочего как добрые прихожане несли в массы «слово Божие». Сие подразумевало распространение буклетов, вроде того, что Херб нашел в ящике для молока на кухонном крыльце. С изображением грешника, которому миллион лет не давали глотка воды. Уильям и Хью разносили буклеты вместе, обеспечивая преемственность поколений. Совсем как, к примеру, Национальная бейсбольная лига курирует соревнования детских и молодежных команд. Заглядывать они предпочитали в дома, которые временно пустовали, поскольку хотели «распространять слово Божие и сеять зерна истины, но не вступать в дискуссию» (слова Уильяма Хобарта). Или подсовывали буклеты под дворники припаркованных автомобилей.

К нам они, должно быть, пришли как раз после того, как мы уехали в кафе-мороженое. Хью забежал во двор и сунул буклет в ящик для молока. Разумеется, он увидел «Парус мечты» там где оставил его Сет. Позднее, после того как отец объявил, что на сегодня его долг выполнен, но прежде чем мы вернулись из торгового центра, Хью отправился гулять на улицу где и поддался ИГС (Искушающему Голосу Сатаны). Его мать нашла космофургон только вчера, в понедельник, когда Хью был в школе, а она убиралась в его комнате. Вечером они провели «семейный совет», затем обратились к их пастору, позвонив ему по телефону, вместе молились, не кладя трубку, и вот они здесь.

Как только в рассказе была поставлена последняя точка, мальчишка вновь заканючил: «Вы меня простите?» Но я быстренько его одернула: «Хватит об этом талдычить».

Он посмотрел на меня так, словно я отвесила ему оплеуху. И у его отца закаменело лицо. Но мне было плевать на это. Я присела так, чтобы смотреть прямо в поросячьи глазки Хью. Далось мне это нелегко, мешали толстые, не очень-то чистые стекла очков.

— Насчет прощения ты будешь договариваться с твоим Богом, — продолжила я. — Что же касается меня, то я обещаю помалкивать насчет того, что ты сделал, и советую всем Хобартам последовать моему примеру. — Я знала, что они ему последуют, для этого мне хватило одного взгляда на синяк под глазом Хью. Матери этого маленького говнюка я не видела, но отца он своим поступком достал.

Хью отступил на шаг, и по выражению его лица я поняла, что отступила от заранее написанного ими сценария и за это мальчишка меня ненавидит. Я не возражала. Потому что в определенном смысле я его тоже ненавидела. Это не удивительно, если вспомнить, чего мы натерпелись в этот уик-энд благодаря его шаловливым ручкам.

— Если вы закончили, миссис Уайлер, то мы уходим, — подал голос Хобарт-старший. — Хью есть о чем поразмыслить у себя в комнате. На коленях.

— Но я еще не закончила, — остановила его я. — Не совсем. — Папашу взглядом я не удостоила. Не отрывала глаз от мальчишки. Пыталась заглянуть под маску ненависти и стыда, разобраться, что же передо мной за человек. Разобралась? Не знаю.

— Хью, тебе известно, что люди просят прощения лишь тогда, когда делают что-то нехорошее, не так ли?

Он осторожно кивнул… словно свидетель, дающий показания в зале суда и опасающийся, что адвокат заманивает его в ловушку.

— Значит, ты понимаешь, что поступил нехорошо, украв игрушку Сета?

Хью вновь кивнул, однако очень неохотно. К этому времени он уже спрятался за папину ногу, словно трехлетний малыш, а не девятилетний школьник.

— Миссис Уайлер, я не уверен, что вам так уж необходимо читать нотации моему сыну, — вступился за своего отпрыска отец. Ну и лицемер! Если б я перекинула этого паршивца через колено и крепко отшлепала по заднице, он бы не возражал, даже приветствовал бы мое деяние. Когда же я захотела, чтобы мальчишка вслух признал свою вину, папаша сразу встал на дыбы.

— Я не читаю ему нотации, но хочу, чтобы вы знали, что последние несколько дней нам пришлось очень тяжело. — Отвечала я отцу, но обращалась к сыну. — Сет очень любит свои космофургоны. И вот что я хочу, Хью. Я хочу услышать от тебя, что ты поступил не правильно, поступил нехорошо и сожалеешь об этом. На этом мы и расстанемся.

Хью сверкнул глазами. Если бы взгляды убивали, я бы не писала эти строки. Испугал ли он меня? Помилуйте. Если уж ранжировать рассерженных детей, то Сет, вернее ПММ, любому даст сто очков форы.

— Миссис Уайлер, вы считаете, что это необходимо? — пожелал знать Хобарт-старший.

— Да, сэр. И нужно это скорее вашему сыну, чем мне.

— Папа, я должен это говорить? — заверещал маленький поросенок. Он все еще сверлил меня взглядом из-под заляпанных жиром очков.

— Да, скажи то, что она хочет от тебя услышать, — ответил папаша. — Горькое лекарство лучше пить одним глотком. — Затем он похлопал сына по плечу. Мол, злая она, настоящая сука, но мы должны выполнить ее желание.

— Я-поступил-неправильно-я-поступил-нехорошо-я-извиняюсь, — протараторил мальчишка. При этом он испепелял меня взглядом. Какие там слезы или дрожь в коленках. Я подняла голову и увидела, что точно так же смотрит на меня и его отец. Выглядели они ну прямо как близнецы, одного из которых уменьшили в размерах. Все-таки люди — удивительный существа. Приходят, с одной стороны, испуганные, а с другой — в сладостном предвкушении того, что их распнут на кресте, как распяли их босса. А вместо этого я заставляю мальчишку признавать, что он вор, а это больно, вот они меня и ненавидят.

Но куда существеннее другое. Во-первых, «Парус мечты» вернулся, во-вторых, Хобарты не станут трепаться об этом. Иногда стыд — единственный кляп, который может заткнуть людям рот. А мне придется придумывать, куда мог завалиться космофургон, убеждать в существовании этого удивительного тайника сначала Сета, потом Херба. Иногда правда небезопасна.

Шаги наверху, в направлении ванной. Он проснулся. Пожалуйста, Господи, не дай мне ошибиться в том, что он не может читать мои мысли.



Позже

Какое счастье. Тишина и покой. Кризис позади, потери минимальны (несколько разбитых тарелок да мой прекрасный хрусталь, мамин подарок). Сет и Херб спят. Я тоже пойду спать, как только все запишу (вести дневник опасно, учитывая сложившиеся обстоятельства, но, клянусь Богом, это так успокаивает) и положу блокнот на кухонный буфет, где я его храню.

Сет проснулся до того, как я смогла придумать, каким образом объяснить ему находку фургона. Поэтому, когда он спустился вниз с опухшими от сна и слез глазами, я просто протянула ему «Парус мечты». Что произошло потом, трудно описать словами. Лицо Сета раскрылось в радости и изумлении, словно цветок навстречу солнцу. Ради такого зрелища, пожалуй, стоило и помучиться несколько дней. В этом счастливом взгляде я увидела их обоих, и Сета, и ПММ. ПММ радовался возвращению космофургона, а Сет, как мне кажется, по другой причине. Возможно я ошибаюсь, возможно, нахожу в нем то, чего нет, но я думаю, правда на моей стороне. По-моему, Сет радовался, зная, что теперь ПММ от нас отстанет. Пусть и на короткое время.

Бывали моменты, когда я думала (не зря же меня учили в колледже), что ПММ — одна из сторон личности Сета, аморальная сторона, которую последователи Фрейда называют «ид», но теперь уверенности в этом у меня нет. Я все думаю о той последней поездке Гейринов по стране, когда застрелили Билла, Джун и двоих старших детей. А также о советах, которые в юности давал нам отец, сначала Биллу, а потом мне, перед тем как мы получили водительские удостоверения. Речь шла о том, чего делать нельзя ни при каких обстоятельствах: не ездить со спущенным колесом, не садиться за руль выпивши, не подсаживать попутчиков.

Может, дело в том, что Билл подобрал в пустыне попутчика, даже не зная об этом? И этот попутчик все еще едет в мозгу Сета? Безумная идея, но я заметила, что большинство безумных идей возникают поздно вечером, когда дом затихает и все спят. К тому же безумная — не синоним неверной.

Так или иначе, поскольку на сложную ложь времени у меня не хватило, я ограничилась простой. Сказала, что нашла космофургон в подвале, куда спустилась за мешочком для сбора пыли, какие стоят в пылесосе. Разумеется, подвал мы тоже осматривали, но я сказала, что фургон завалился за лестницу. Сет не задал ни единого вопроса (для него, как я поняла, местонахождение фургона особого значения не имело, он радовался тому, что игрушка вновь при нем, но рассказывала я все это не столько Сету, сколько ПММ). Херб лишь спросил, каким образом «Парус мечты» мог оказаться в подвале? Действительно, Сет никогда туда не ходит, думает, что там живут какие-то бяки, и Херб это знает. Я ответила, что понятия не имею, и (чудо из чудес) на этом тема была исчерпана.

Весь вечер Сет просидел в «берлоге» на своем любимом стуле с «Парусом мечты» на коленях, как маленькая девочка со своей любимой куклой. Смотрел телевизор. Херб приобрел кассету в видеосалоне. Какой-то старый черно-белый фильм, но Сету он очень нравится. Вестерн (естественно) конца пятидесятых годов. Сет уже дважды смотрел его.


Одну из главных ролей исполняет Рори Колхаун. Называется фильм «Регуляторы».



19 июня 1995 г.

Думаю, у нас неприятности.

Сегодня утром пришел Уильям Хобарт. Он был в ярости. Херб уехал на работу за двадцать минут до его появления, слава Богу, а Сет в это время играл во дворе.

— Я хочу задать вам вопрос, миссис Уайлер, — начал он. — Вы или ваш муж имеете какое-либо отношение к тому, что произошло с моим автомобилем этой ночью? Достаточно «да» или «нет». Если «да», то лучше сказать об этом прямо сейчас.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответила я, и искренность моего голоса его убедила, потому что он заметно успокоился.

Мистер Хобарт подвел меня к тротуару (я пошла с радостью: чем дальше от Сета, тем лучше) и указал на подъездную дорожку у своего дома, ниже по улице. Ездит он на внедорожнике с приводом на все четыре колеса, вроде бы «эксплорере». Он и стоял на подъездной дорожке, все колеса были спущены, а стекла разбиты, включая лобовое и большое заднее.

— Господи, какой ужас. Я очень сожалею. — Я действительно сожалела, но не по тем причинам, о которых он мог подумать.

— Прошу прощения за ложное обвинение, — отчеканил Хобарт-старший. — Я, собственно, подумал… игрушка, которую взял Хью… если вы все еще сердились…

Естественно, какая еще мысль могла прийти ему в голову: автомобиль за автомобиль, как око за око.

— Для меня инцидент исчерпан, мистер Хобарт, — заверила я его. — Я не мстительна и не злопамятна.

— Ибо написано: «Мне отмщение, и Аз воздам, говорит Господь»[49], — процитировал Уильям Хобарт Библию.

— Совершенно верно, — ответила я. Не знаю почему, но в тот момент мне очень хотелось побыстрее избавиться от мистера Хобарта. Он вызывал у меня неприязнь.

— Должно быть, какие-то вандалы, — предположил он. — Пьяные. Уж конечно, никто из проживающих на этой улице такого сделать не мог.

Я надеюсь, что это вандалы. Вандалы, и никто другой. Да и как это мог сделать Сет или, если хотите, Прямоногий Маленький Мальчик, когда его способности имели малый радиус действия? А вдруг его способности усиливаются? И соответственно расширяется радиус действия?

Я не решаюсь рассказать об этом Хербу.



24 июня 1995 г.

Утром, спустившись вниз, чтобы приготовить завтрак, я увидела Ридов, стоявших в халатах на своей подъездной дорожке. Я вышла из дома. Было жарко, но ночью прошел дождь, сильный дождь, так что пахло мокрой травой.

Если б не суббота, я думаю, на улицу высыпали бы все. Патрульная машина стояла перед домом Хобартов, в котором не осталось ни одного целого окна. Зато всюду поблескивали на солнце осколки: на крыльце, на лужайке, на бетоне дорожек. Уильям Хобарт и его жена Ирен, в пижамах, объяснялись с копами. Маленький воришка застыл на крыльце, сунув в рот большой палец. В его возрасте сосать пальцы уже не принято, но, должно быть, у Хобартов выдалось плохое утро. Еще бы, ни одного целого окна ни на первом, ни на втором этаже.

Кэмми рассказала, что произошло это без четверти шесть. Она как раз проснулась и все слышала.

— Не так громко, как можно ожидать от бьющегося стекла, — пояснила она, — но достаточно громко, чтобы понять, что происходит. Странно, правда?

— Очень. — Голос у меня вроде бы звучал как обычно, но продолжать я не решилась, боясь, что он задрожит.

Кэмми добавила, что выглянула из окна, как только услышала шум, но люди, которые бросали в окна камни, уже убежали (если полиция найдет эти «камни», я согласна съесть их с кетчупом).

— Кто бы их не бросал, люди эти шустрые. — Кэмми ткнула локтем в бок Чарли. — А мой муженек все проспал.

— Сначала автомобиль, теперь окна. — Чарли покачал головой. — Вандалы, что там говорить. Кому-то Билл Хобарт крепко насолил.

— Должно быть, — согласилась я.



Позже

Я вытащила шлепанцы Сета из-под кровати, куда полезла за носком. Шлепанцы мокрые, розовая меховая оторочка — хоть выжимай, на подошвах трава. Он выходил из дома ночью. Или ранним утром. И я знаю, куда и зачем. Не так ли?

Плохо… но, с другой стороны, слава Богу, что радиус его действия, чего я так опасалась, не расширился. Иначе было бы еще хуже.



26 июня 1995 г.

Я подождала, пока Херб уйдет на работу (мне не хотелось, чтобы он туда шел, Херб выглядит таким бледным и больным, но он сказал, что должен закончить важный отчет и у них в этот день большая презентация), а потом отправилась во двор поговорить с Сетом.

Он сидел в песочнице и спокойно играл с фигурками мотокопов, Кризисным центром и с макетом, как говорил Херб, Пондерозы. Макет этот, дом и загон для скота, Херб увидел на какой-то распродаже по пути домой, то ли в марте, то ли в апреле. И купил за два бакса. Конечно, это не ранчо Пондероза из «Золотого дна», но дом, сложенный из бревен, похож на тот, что показан в телесериале. Имеется и конюшня (крыша, правда, в одном месте провалилась, а в остальном полный порядок), и пластмассовые лошади, некоторые, к сожалению, на трех ногах. Макет этот сразу стал любимой игрушкой Сета. Просто удивительно (и странно), как быстро и безо всяких усилий он встроил ранчо в свои игры с мотокопами. Наверное, все дети такие, временные и пространственные несоответствия их не волнуют, во всяком случае, когда они играют, но все-таки режет глаз, когда Касси или Безлицый скачут на трехногих лошадях по коралю.

Разумеется, в то утро я об этом не думала. Меня переполнял страх, сердце колотилось как барабан, но, когда мальчик посмотрел на меня, мне немного полегчало. Потому что я увидела перед собой Сета, не другого. Каждый раз, когда я вижу его бледное милое личико, я люблю его все больше. Может это тоже безумие, но это правда. Я хочу защитить его и еще сильнее ненавижу другого.

Я спросила Сета, что произошло у Хобартов (уже не имело смысла тешить себя надеждой, будто он не знает, почему мы несколько дней не могли найти «Парус мечты»), но он не ответил. Сидел и смотрел на меня. Я спросила его, выходил ли он из дома утром и бил ли им стекла. Вновь ответа не последовало. Тогда я спросила, чего он хочет, что должно произойти для того, чтобы он угомонился. Я думала, что не получу ответа и на этот вопрос. Но он ответил, причем для Сета очень уж ясно и четко: