Реальные ублюдки
Часть 85 из 107 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Первая девочка выставила руку, и взрослый эльф, стоявший позади нее, наклонился. Они поговорили шепотом. Затем мужчина выпрямился, и девочка снова обратилась к Блажке.
– Почему Герой-Отец из Стравы хочет захватить эту полурослицу?
– Вам нужно спросить у нее.
– Потому что бог, которого он сотворил, у меня в голове, – объявила Жрика, не дожидаясь вопроса. Она говорила по-гиспартски, хотя было ясно, что язык Рогов был ей понятен.
Больше половины Сидящей Молоди после этого заявления обратилось за советом, некоторым потребовался перевод. Блажка тем временем, больше не в силах себя сдерживать, взглянула на Шакала.
Он сразу повернулся к ней. Он сердился на нее за то, что она сочла его псом Зирко, и был в замешательстве после ее ответов о судьбе Отрадной, но то были лишь самые свежие из его эмоций, как листья, упавшие в колодец. На глубине, под ними, лежала неуверенность, сожаление, тоска и то же противоречивое облегчение, которое недавно заставило Блажку бросать камешки в пруд. Когда он ответил на ее взгляд, листья улетели прочь и она увидела осторожную радость в уголках его губ. Блажке отчаянно захотелось его ударить, захотелось с ним трахнуться. Сначала первое, потом второе. Или одно во время другого. Снова и снова. Только едва ли хоть к чему-то из этого отнесутся благосклонно, если она поддастся желаниям в зале, полном детей.
Обоих вырвал из размышлений очередной юный голосок.
– Мы не знакомы со всеми таинствами, в которые верят последователи Белико.
Жрика скривила рот.
– Если я начну в это углубляться, вы успеете настолько состариться, что сможете стоять за спиной у своих преемников. Давайте остановимся на том, что я не желаю возвращаться в Страву, и все.
– Мужчина-полуорк заявляет, что ты опасна, – сказала девочка.
– Если оставить меня в покое, то нет.
Мальчик посмотрел на Блажку.
– Вы знали, чем обладает полурослица?
– Как и вы, я не понимаю всего. Но да, я знала, что в ней есть сила.
Старшая девочка показалась недовольной.
– Мы не можем ни отрицать суда Акис’накам, ни мудрости и заступничества нашей вернувшейся сестры в твоем отношении. Однако ты также привела эту боженьку к нам, без нашего ведома и без нашего разрешения. Ты умышленно привела могущественную разрушительную силу на нашу землю. Твой своевольный ездок, по его собственному признанию, обладает схожим опасным благословением. Его вторжение было вызвано твоим присутствием, или, если точнее, присутствием полурослицы, находившейся под твоей защитой. Мы не вмешиваемся в отношения чужих богов, но и не желаем, чтобы на нашей земле разворачивался конфликт между последователями Белико. – Девочка посмотрела на Шакала. – Ты будешь немедленно выведен с нашей земли. Скажи Герою-Отцу, что он заслужил гнев Цельной Памяти. То, что он отправил прислужника, чтобы тот прокрался через нашу границу, накладывает пятно позора на десятилетия мира между нами. Если он еще кого-либо пришлет, мы выдвинемся на Страву с войной.
Эльфийские воины окружили Шакала и начали выводить его из зала.
– Мне нужно поговорить с ним, – сказала Блажка совету, но ей никто не ответил. Стражи, не колеблясь, покинули помещение вместе со своим подопечным. Зал снова наполнили решительные слова девочки.
– А ты, вождь Реальных ублюдков, своей ролью в этом вынудила нас задуматься о мудрости решения, которым мы позволили твоему народу здесь жить.
Блажка напряглась, когда Сидящая Молодь в лице старшей девочки вынесла свой приговор.
– Вы покинете наши земли и не вернетесь никогда.
– Вы не можете так… мы все?
– Все, – сказала девочка.
Блажка обвела взглядом лица всего совета, старательно избегая взрослых.
– Мы с братьями уйдем. От тех, кто останется, вам не будет угрозы. Там лишь дети, семьи, фермеры и торговцы. Они не опасны, клянусь вам.
– Когда вы пришли к нам, мы думали, что опасна ты сама, Отклонение. Сейчас мы видим больше угрозы в тех, кого ты привела с собой. Эта полурослица – не из твоих ездоков. Кто еще из твоего народа проявит способность навлечь беду на наше племя? Для нас было бы не мудро позволять кому-либо из вас оставаться в пределах наших границ.
Блажка упала на колени, ее отчаяние вылилось в бурный поток слов.
– Прошу. Не делайте этого. Я заберу ездоков и полурослицу, и мы уйдем. Только позвольте остаться остальным. Прошу!
Лица судей выглядели юными и невинными, но глаза смотрели холодно и были жесткими, как камень.
Глава 37
Оллал вцепилась в мать, когда Блажка заговорила, – и это было только одно испуганное лицо среди десятков. Одни пытались скрыть чувства за возмущением, другие за неверием, но на самом деле всех, кто услышал новость, обуял страх.
Оставаться дольше они не могли. Рога требовали, чтобы они ушли.
За укрытием каньонов Уль-вундулас, пуская слюни, ждал, когда они снова положат себя на его алтарь и обнажат свои горла. Самые убедительные маски были у сопляков, но Блажка все видела по стиснутым челюстям и сложенным на груди рукам. Псово ущелье было странным и угнетающим домом, но здесь была еда и вода, а по ночам не раздавался смех демонов. Но у них не было выбора. Пришло время уходить. Оба жалких заявления были произнесены Блажкой, и даже ее голос при этом казался грязным, будто тянущиеся руки нищего.
Она созвала всех на площадку перед большой хижиной, над которой так усердно трудились сопляки. Теперь она отослала молодых полукровок помогать Ублюдкам, которые уже были в курсе и собирались в дорогу. Выжившие Отрадной остались, лица родителей становились все неподвижнее по мере того, как вопросы детей достигали их слуха. Блажка заставила себя посмотреть на Колючку. Она тоже была объята страхом, но поспешила взять его в руки, проявив решительность ради шестнадцати найденышей, ютившихся вокруг ее юбки.
– Куда мы пойдем? – спросил отец Оллал, бывший кузнец.
– В Колыбель полукровки, – ответила Блажка. – Сыновья разрухи вас примут.
Она отошла прежде, чем раздались другие голоса. На пустые утешения времени не оставалось. Блажка, расправив плечи, направилась поперек каньона в другую хижину.
Худшее ждало впереди.
Берил с Певчим о чем-то горячо спорили, когда Блажка вошла. Ее появление заставило их прерваться. Пролаза сидел между ними и теребил забинтованными ручками орлиное перо.
– Ты должна заставить их пересмотреть решение! – заявила Берил, меняя мишень.
Блажка ничего не ответила. Эту битву с Сидящей Молодью она уже проиграла.
Берил устремилась вокруг стола.
– Тогда я пойду. Я заставлю этих эльфов подумать головой!
– Берил, – попытался образумить ее Певчий, но та все равно бросилась к двери.
Блажка преградила ей путь, собрав всю решительность в этом жесте.
– Уйди, Изабет.
Она не повиновалась и стояла на месте, глядя туда, где ближайшая ножка стола соприкасалась с полом. Если бы она подняла глаза, Берил увидела бы в них страх.
– Рога не передумают, – сказала Блажка. – Ни ты, ни я их не убедим. Они сделали выбор.
– Но сироты… – Гнев Берил был пронизан мольбой. – Они должны остаться! Почему их обвиняют в твоей неудаче?
Блажка снова сдержалась. Она хотела ответить что-то, но не смогла.
Берил с досадой отвернулась и, помедлив немного, предприняла новую атаку.
– Всю свою жизнь вы с Шакалом только портили друг друга! Почему вы оба так рады этому хаосу? Он не пробыл здесь и минуты! И к чему это привело? – Берил указала на Певчего и Пролазу, на себя. – Мы здесь из-за вас двоих. Уже с этим свыклись. С уединением. А потом приходите вы, у Пролазы появляется с кем играть, а теперь этих детей прогоняют в пустоши! Их нужно оставить здесь с ними, со мной. Черт побери, иди к Рогам и поговори с ними. Колючка с найденышами им ничем не угрожают. Вбей это им в головы!
– Если я вернусь… это не поможет.
– Тогда зачем ты пришла сюда, Иза? – спросила Берил с вызовом. – Просто уходи. Тебе уже удалось сохранить им всем жизни. Может, повезет еще раз сотворить это чудо. – Она с отвращением выдохнула, пренебрежительно покачала головой и отвернулась.
– Берил, – сказала Блажка, не в силах оттягивать этот момент дольше. – Рога не позволят остаться никому, кроме носителей чумы.
Берил застыла.
Певчий, сидевший рядом, побелел.
Берил медленно повернулась.
– Что?
– Эльфы позволят остаться только Пролазе и Певчему.
– Со мной. – Берил смотрела в угол хижины. – Они позволят остаться со мной.
– Нет, – ответила Блажка шепотом.
– Я ведь уже была здесь. – В голосе Берил послышалась паника. – Об этом мы условились изначально! Я была здесь, здесь и останусь. Вы уйдете, все уйдут, но мы останемся. Я, Пролаза и Аврам, как и раньше!
Блажка лишь покачала головой.
Берил издала истинно страдальческий крик, ее лицо исказилось, руки дернулись, пытаясь ухватиться за пустоту. Пролаза оторвал взгляд от своего перышка, впервые за все время обратив внимание на присутствующих в комнате. На его лице отразилось удивление и замешательство, вид скорби Берил испугал его и словно парализовал. Блажка тоже будто оцепенела. Она никогда не видела, чтобы Берил плакала, ни разу за всю жизнь.
Певчий подошел к ней, попытался удержать ее горе в своих покрытых шрамами руках. Его прикосновение только распалило ее, и она вырвалась из его объятий. Берил не могла совладать со всхлипами, бросая осуждающие взгляды на Блажку.
– Они не могут так поступить! Ты не можешь! – Протесты, отягощенные скорбью, срывались с искривленных губ, вылетая вместе со слюной.
Певчий снова шагнул к ней.
– Берил, мы уйдем. Все уйдем. Они не смогут нас здесь удерживать. Мы останемся вместе. – Ему удалось ее обнять. – Все будет хорошо. Клянусь. Все будет хорошо. Мы уйдем вместе.
Она издала сдавленный звук и затихла, но это внезапное спокойствие вызвало не облегчение. Она смотрела на Пролазу. Когда взгляд Берил вернулся к Певчему, ее челюсть снова задрожала.