Реальные ублюдки
Часть 46 из 107 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не я. Я уже старый хрен. И никогда не доведу дело до конца. Черт, это займет годы, если оно вообще возможно.
Старый полукровка снова сжал губы, но ему было еще что сказать, и на этот раз Блажка ждала без раздражения.
– Кто-то скажет, что в прошлом году нам просто повезло. Но если даже половина того, что говорят о Ваятеле, правда, что он собирался… то дело не может быть только в удаче. Чтобы сдержать тяжаков, одной удачи мало. Мы все сражались, но только потому, что все были предупреждены. Если у Уделья и есть надежда отразить надвигающуюся угрозу, то здесь нужен тот, кто это сделал. Нам нужен предводитель Серых ублюдков.
У Блажки сжалось горло.
– Ты имеешь в виду Шакала.
Отец кивнул.
– Вот зачем я пришел. Чтобы узнать, где он и когда вернется.
– Я не знаю, – сказала Блажка, но ее ответ прозвучал шепотом. Но это было неважно: Отец говорил сам, не слушая ее.
– Я надеялся увидеть его в Страве. Говорят, Зирко благоволит ему. Пыльник, один из моих мальчиков, дрался с Шакалом в Предательскую. Сказал, он спас ему жизнь, а уньяры ему чуть не поклоняются. Клянется, Шакал – самый сильный боец, что он когда-либо видел, а я всегда верю тому, что говорят мои Сыновья. Мне нужно знать, когда он вернется, и тогда он сможет начать наше объединение.
Блажка оттолкнулась от забора и направилась прочь.
– Отказываешься мне отвечать?
– Я не могу сказать того, чего не знаю, – заявила Блажка, развернувшись. – Он может вообще не вернуться, старик. Понимаешь? Поэтому не он вождь Ублюдков – Реальных ублюдков. А я! Копыто проголосовало за меня.
Отец помрачнел.
– А была бы ты вождем, если бы Шакал остался здесь? Разговаривал бы я с тобой, не уйди он хрен знает куда?
– Бери своих мальчиков и вали нахрен с моего удела.
Она снова отвернулась, чтобы уйти, но Отец протянул руку, взяв ее за запястье не грубо, но твердо.
– Мои мальчики следуют за мной из любви. Я много работал над тем, чтобы это было так, поэтому знаю, о чем говорю. Твои ездоки тоже тебя любят, девочка. В этом корень их преданности. У одних мастеров копыт это сила, у других – хитрость или страх. Но не у нас. Однако любовь к отцу – чувство, незнакомое полукровкам, – совсем не похоже на то волнение в штанах, которое они чувствуют, глядя на тебя, – что всем полукровкам уже хорошо знакомо.
Блажка вырвала руку.
– Они подчиняются мне не поэтому.
– Может, и нет, – уступил Отец, – но не говори мне, что тот топоролицый развратник и безрукий не хотят с тобой лечь. Я это в воздухе почуял, как только спросил о тебе.
– Неважно, – процедила Блажка сквозь зубы.
– Важно! Похоть не удержит копыто целым. Того, что я построил для Сыновей, не останется после моей смерти, но того, что у тебя здесь, не будет уже через год. Шакалу нужно вернуться, чтобы у Ублюдков был хоть какой-то шанс. Ему нужно вернуться, что шанс был у Уделья.
– Он не вернется.
Она не знала, правда ли это, но ей было все равно. Она произнесла это с таким убеждением, что Отец ей поверил.
Старый полукровка поник.
– Тогда покажи своим братьям, что их любовь не напрасна. Не давай им сгнить здесь просто так. Распусти Ублюдков. Я приму их всех в Сыновья. И ваших поселенцев. Мы можем уехать отсюда все вместе, сильнее, чем были. И когда увидишь, как они устроились в Колыбели Полукровки, можешь уйти в кочевники, вдруг найдешь Шакала и приведешь его домой.
Блажка почувствовала, как ее брови сошлись на переносице.
– Кочевники? Ты заберешь моих братьев и не позволишь мне остаться с ними?
– Девочка, – выдохнул Отец, – я стар, но пока не безумен. Я не Ваятель. И я не слепой. Думаешь, я не видел тех двоих, что тренируются с твоими сопляками? Мы, полукровки-мужчины, может, и бесплодны, но я клянусь тебе, день, когда я произведу на свет дитя, настанет прежде, чем я допущу, чтобы в ряду Сыновей разрухи появились дочери.
Блажка наклонилась к нему и, стиснув зубы, процедила:
– Я надеюсь, ты сможешь залезть на борова и ускакать, скрипя суставами, потому что если, когда я схожу пописаю и вернусь, ты со своими мальчиками еще будешь здесь, то в Уделье станет одним копытом меньше и, клянусь, не моим.
И оставив возмущенного старого полукровку, она толкнула ворота загона, чтобы удостовериться, что сопляки, дежурившие в хлеву, подадут Сыновьям их свинов максимально быстро. В главном загоне был малый Тельч, толкавший груженую тачку к выгребной яме. Десяток лишних свинов метали почти так же много дерьма, как и сам Отец.
– Тельч! – крикнула Блажка, проходя через загон. – Сыновья уезжают. Кто тут еще с тобой?
Мелкий полукровка застыл с отвисшей челюстью при виде вождя.
– Да, я вернулась, нахрен. Так кто здесь еще? Я помогу. Покончим с этим втроем. Кто тут дежурит?
– А-Аламра. Вождь.
– Тогда почему она не тут с тобой?
Малый Тельч указал на хлев.
– Она, э-э, она там.
– Она что, тебе не помогает? Неужели симпатичная хилячная не соизволила испачкаться в дерьме?
И не дожидаясь ответа, Блажка прошагала к загону. Войдя внутрь, она не сразу увидела Аламру, но даже низкие стены, разделявшие стойла, не скрыли бы ее, даже если бы она спряталась за лопатой. Куча навоза у первых стойл свидетельствовала о том, что от работы девушка не уклонялась – если, конечно, это не было делом рук Тельча. Направившись по проходу, Блажка вздрогнула, когда в последнем стойле слева поднялась фигура, которая затем удовлетворенно выдохнула и потянулась.
Это был один из Сыновей. Татуировки на голой спине не давали в этом усомниться.
Блажка ускорила шаг, чувствуя, как ее нутро сжимают холодные пальцы. Когда она подошла к открытой двери загона, ее рука сжала рукоять меча.
Сын повернулся в ее сторону. Он был удивлен увидеть ее здесь, но быстро скрыл это за легкой улыбкой. Его штаны были спущены до колен, а стоячий член только начинал расслабляться.
– Вождь, – проговорил полукровка, растягивая слоги. – Я только зашел проверить своего свина, думал, не окажусь ли чем полезным.
Он загораживал почти все стойло, но Блажка видела, что позади него кто-то был. Как видела и оружие, лежащее в углу, достаточно далеко от него. Она оттолкнула его в сторону и обнаружила Аламру – она еще только поднималась, совершенно голая.
Но невредимая.
Блажка пробежала по ней глазами в поисках признаков насилия. Пятна, оставленные грубыми руками. Слезы и сопли на замаранном лице. Кровь.
Но ничего такого не заметила.
У Аламры были пятна на коленях, солома в волосах. Но больше ничего.
Но за все говорил ее взгляд. В нем не было ни страха, ни боли, только удивление от того, что ее нашли, да и то совсем слабое.
– Пошел вон, – скомандовала Блажка Сыну.
Он подтянул штаны, все еще улыбаясь, собрал свои вещи и удалился.
Аламра не потянулась к одежде. Только встала, не пытаясь извиниться, не ища оправданий. Это был первый раз, когда ее обычно кроткий взгляд не был направлен в землю.
Блажка смотрела на нее, стиснув зубы.
Если красивое лицо этой женщины было заметно сразу, то что у нее есть фигура, Блажка и не подозревала. Стоя перед ней сейчас, Аламра вовсе не выглядела жердиной. Да, она была невелика ростом, но не тщедушна. Ни плоский живот, ни крепкие плечи не намекали на худобу. Изгибы бедер и груди, которые было легко не заметить, когда она одета, мягко дополняли ее твердую фигуру. Орочья кровь не разбавилась внутри Аламры – она собралась вместе, чтобы создать видимость человеческой мягкости поверх безупречной стали.
– Тебя не насиловали, – сказала Блажка.
– Нет. Он был мил. Я искала утешения.
– Утешения? – Блажка усмехнулась. – Жизнь в копыте – не для утешений, девка. И уж точно не для соплячек, нахрен! Что ты задумала? Чтобы он доубирал за тебя стойла?
– Усердный труд не в его природе. Думаю, он делал бы это медленно и небрежно. Мне не нужно было, чтобы он работал. Я получила то, чего хотела.
– Нарушив мой приказ!
До этого спокойная, Аламра слегка дрогнула.
– Он был не из этого копыта. Я не думала, что это нарушение!
– Я сказала не шлюховать!
– Он мне не платил. Я сама хотела его. Простите меня. Я не знала, что это проступок.
– Проступок? Тебя назначили убирать дерьмо в хлеву. Тебе дали задание, нахрен. И тебя никто не назначал сюда, чтобы трахаться!
– Вы правы, разумеется. Эта жизнь для меня внове. По-видимому, у меня трудности с тем, чтобы избавиться от старых привычек.
Блажка презрительно усмехнулась. Она могла вообразить, какой была старая жизнь у этой женщины, раз она разговаривала увереннее голой, чем одетой, и чье представление об утешении предполагало грязные колени и полный рот семени.
– Сыновья уезжают. Надевай свою одежду и езжай с ними.
Аламра, к ее чести, не впала в панику. И не бросилась умолять.
– Могу я задать вопрос?
Блажка не ответила – лишь выжидающе посмотрела на женщину.
– Вы помните, что я из Сардиза?
Блажка лишь покачала головой.
– Ее поглотила Тиркания задолго до моего рождения, но некоторые обычаи у нас все же остались. Те, что нам позволили сохранить. Султаны содержали Дом слепящего блеска. Вы можете по его названию понять, что это было?