Разрушенный

— Сосредоточься на себе. Серьезно, тебе не о чем беспокоиться.

— Я не волнуюсь. Она может быть с тобой, но судя по тому, как она смотрит на меня, она предпочла бы быть со мной. Ты, должно быть, отстойный ловелас, если твоя девушка вожделеет другого парня. — Джакс пытается отмахнуться от рук Лиама, но Лиам не сдается.

— Вот и все. На сегодня с тобой покончено. — Лиам хватает Джакса и помогает ему вернуться в комнату. Все смотрят на него широко раскрытыми глазами и молчат, пока Лиам закрывает дверь в спальню, заталкивая Джакса внутрь.

Шуточное настроение, которое было раньше, исчезло, сменившись беспокойством и тревогой. Никто не протестует, когда мы заканчиваем разговор на ночь. Все уходят, включая Софи и Майю, заявив, что им нужно побыть с парнями.

Проходит несколько минут, и Лиама не видно. Все больше тревожась, я хожу по маленькой гостиной. Почему Лиам так долго не появляется? Я бросаюсь к двери Джакса, как только она открывается.

Лиам подносит палец к губам. Он наклоняет голову в сторону главной двери отеля, и я следую за ним.

— Я не знаю, что с ним происходит в этом сезоне. Он не хочет открываться, а я, черт возьми, старался изо всех сил.

— Из всех людей, от которых я ожидала узнать о том, что с ним происходит, это был бы ты.

— Мы лучшие друзья, но я даже не могу заставить его признаться в том, что гложет его последние несколько месяцев. Мне кажется, что я в чем-то его подвожу. У него всегда были эти случайные приступы грусти и беспокойства, но они усилились после зимних каникул в прошлом году. Присмотри за ним и за этим. — Лиам передает мне оранжевую бутылочку с таблетками. — Я не думаю, что он злоупотребляет ими или чем-то еще, потому что в этом случае ему не разрешили бы водить машину. Но я беспокоюсь, что он может начать, особенно после сегодняшнего вечера. Ксанакс явно не помогает ему справиться с тем, что его беспокоит. Он должен рассмотреть лучшие варианты.

— Варианты?

— Известно, что Ксанакс вызывает сильное привыкание, до такой степени, что в Великобритании его избегают прописывать. Я собираюсь поговорить с ним и предложить помощь в поиске лучшей альтернативы. Таблетки — это неплохо, но для такого спортсмена, как он, они не подойдут.

Черт. Я смотрю на бутылку, желая помочь не только с имиджем Джакса. Может быть, сеансов терапии недостаточно для того, что происходит у него в голове. Наша помощь может зайти так далеко, если он продолжит идти по этому пути заглушения своей боли.

— Я лучше пойду. Может быть, ты сможешь достучаться до него. Он ведет себя по-другому рядом с тобой, как в хорошем, так и в плохом смысле. — Лиам уходит, попрощавшись.

Мое сердце успокаивается после нескольких минут разглядывания бутылочки с таблетками Джакса. Меня осеняет идея, и я бегу в свою комнату за бумагой и ручкой.

Через час я пробираюсь в комнату Джакса, чтобы положить пузырек с таблетками на его тумбочку. Надеюсь, моя идея окажет хоть какое-то влияние, пусть и небольшое.

Я улучаю момент, чтобы взглянуть на него. Он спокойно спит, прижавшись к подушке. Во мне что-то шевелится. Я хочу помочь Джаксу выбраться из его темного места. Не ради контракта и уж точно не ради денег. Он ведет себя потерянным и побежденным, прячется за таблетками и секретами.

Вместо того чтобы следовать своей интуиции, предупреждающей меня сдаться и убежать, я поддаюсь дьяволу, сидящему на моем плече, который говорит мне помочь ему любой ценой.

Но в том-то и дело, что любой ценой. Никто из нас не знает, какую цену мы готовы заплатить, чтобы стать чьим-то искуплением.





Глава 17





Джакс



Когда я только начинал заниматься картингом, мне нравилась предгоночная нервозность. Я жил ради адреналинового кайфа перед гонкой, гул толпы подстегивал меня. Химический поток, проходящий через мое тело, подпитывал мою зависимость от адреналина.

Теперь я смотрю на свои трясущиеся руки со страхом и нерешительностью. Не желая выходить из себя во время случайного интервью, я достаю из сумки, с которой я была в день соревнований, свой пузырек с таблетками. После вчерашнего эпизода перед друзьями мне нужно быть осторожнее с количеством таблеток, которые я принимаю за один раз. Но после вчерашнего разговора с отцом я почувствовал желание заставить все в моей голове отключиться на ночь.

Хорошая, мать ее, работа. Чувство вины уже поглотило меня сегодня утром, когда я прочитал сообщение Лиама с предложением выслушать меня, если мне нужно с кем-то поговорить. Как бы я ни был благодарен Лиаму, я и так достаточно разговариваю с Томом.

Я откручиваю крышку и высыпаю таблетки в руку. Мое тело застывает при виде множества сложенных кусочков фиолетовой бумаги, смешанных с таблетками.

Я выливаю остатки содержимого бутылки на журнальный столик в своем номере. После нескольких мгновений разглядывания квадратных бумажек, я отрываю одну из них, чтобы узнать, что на ней написано. На бумаге аккуратным скорописным почерком, который я узнал как почерк Елены.

«Сэкономь на Ксанаксе, купи щенка. Это сделает тебя счастливее в долгосрочной перспективе.»

Не знаю, почему это нелепое утверждение вызывает у меня смех. Заинтересовавшись, что еще написала Елена, я хватаю еще одну.

«Если я поменяю твой Ксаны на Тик-Так ты заметишь?»

Я хватаю остальные, с трудом скрывая ухмылку, когда разворачиваю каждое из них.

«Обнимашки, а не наркотики. Серьезно, это твой ваучер на бесплатные объятия.»

«Если ты пропустишь таблетки, я предложу тебе одно занятие на выбор.»

«Один купон на «бесплатный выход с гала-вечера», если ты откажешься от таблеток.»


«Таблетки — это как 80-е. Ты слишком крут, чтобы делать что-то, что не в моде.»

«Бесплатный вечер кино за мой счет, ужин включен, если ты выбросишь таблетки.»

«Один бесплатный урок испанской грязной речи, если ты не примешь таблетку.»

Я никогда не ожидал, что что-то простое, вроде этого, заставит меня успокоиться. Елена, даже не присутствующая в комнате, наполняет мою грудь чем-то теплым.

Елена не должна была этого делать. Она могла бы позволить мне принимать таблетки, если бы я вел себя хорошо. Я думал, что это все, о чем она заботится, но, возможно, я ошибался. Возможно, ее желание помочь мне — это не просто быстрый способ заработать деньги.

Я кладу таблетки листки бумаги обратно в бутылку. Внутри меня щелкает какой-то переключатель, когда я сохраняю ту таблетку, которую хочу использовать после окончания гонки.

Я хочу измениться. Не потому, что Маккой хочет этого, и не потому, что все меня осуждают. Я хочу измениться, потому что тот, у кого есть все основания уйти, отказывается покидать мою сторону.

И вот так я прихожу к пониманию того, что мне нужно спасать себя.

— Это то, на что ты хочешь потратить свою активность? Правда? — Елена смотрит на фиолетовый лист бумаги, который она написала. Я завожу двигатель своего внедорожника McCoy Z-Wagon и выезжаю с парковки отеля.

— Ага. Введи свой адрес. — Я протягиваю ей свой телефон.

Оказывается, спасение себя включает в себя преодоление некоторых моих страхов в отношении Елены. Первый шаг в моем плане — проводить с ней больше времени, активно стараясь не быть придурком. Она заслуживает лучшего от меня после всего, с чем она мне помогает.

— Не буду врать, я думала, что ты выберешь более интересное занятие в свой выходной перед завтрашними тренировочными раундами.

— И пропустить возможность увидеть твои эксклюзивные снежные шары? Никогда. — Я смотрю вперед, игнорируя желание посмотреть на Елену.

Ладно, я хочу увидеть снежные шары и увезти Елену подальше от сцены Формулы-1 на час или два. Я никогда не притворялся, что не был эгоистичным дерьмом.

— Я точно пожалею, что показала тебе их. Я знаю это. — Она возвращает мне мой телефон с ее адресом, набранным в приложении GPS.

Я привожу нас в ее небольшую квартиру, расположенную на окраине Монако. Старый многоквартирный дом выглядит совсем иначе, чем мой роскошный пентхаус на побережье.

— Это твоя квартира? — я смотрю на обветшалое здание, которое от одного порыва ветра может опрокинуться.

— Да. Я знаю, что это не то, к чему ты привык, но не все из нас могут позволить себе квартиру в высотке с персональным камердинером.

— Прости. Я не хотел тебя оскорбить. — Черт, я не понимал, насколько сильно отличаются наши жизни до этого момента. Она делает небольшие замечания то тут, то там, но до этого момента меня это не задевало.

Она достает ключи из сумочки.

— Все хорошо. Я думаю, здесь уютно.

Это дерьмо, вот что это такое.

Мы с Еленой поднимаемся по лестнице к входу в ее здание. Я следую за ней, когда она резко сворачивает в маленький коридорчик, в котором слишком много разных пятен.

— Ты живешь на первом этаже? Разве это не опасно?

— Опасно? — она оглядывается на меня, приподняв брови.

— Да. Знаешь, небезопасно от грабителей и все такое.

Я изо всех сил пытаюсь отрицать беспокойство, звучащее в моем голосе.

Спина Елены выпрямляется, пока она возится с ключами.

— Пожалуйста, я выросла в Мексике. Лестница не защитит меня от плохих людей. — Она открывает дверь в свою квартиру.

Я проверяю ржавый засов, прежде чем последовать за ней внутрь.

— Но ты живёшь одна. Это другое дело.

Что со мной не так, я становлюсь таким озабоченным и дерьмовым?

Елена, похоже, думает о том же, ее брови сошлись, когда она смотрит на меня расширенными глазами.

— Я живу здесь одна уже два года. Думаю, я справлюсь с этим.

— Ты часто возвращаешься домой? В Мексику, то есть?

Она прочищает горло.

— Это больше не дом.

Ладно, как ты все испортил, Джакс.