Разрушенный

Елена показывает на мой головной убор.

— Можешь уже снять его. Я, честно говоря, ожидала, что ты наденешь его только для фотосессии.

— И когда ты планировала мне это сказать?

Она громко смеется.

— Как только началась охота за яйцами. Но как только ты надел его без жалоб, я не смогла удержаться. Я имела в виду, когда говорила, что для меня почти невозможно найти один из них в последний момент.

— Черт, она хорошо тебя поймала. — Лиам дает Елене пять.

— Расплата за многонедельное отношение. — Она пожимает плечами.

— Ты такая… — начинаю я.

— Малыш! — Ноа прерывает нас.

Лиам смотрит на меня, подписывая рубашку Рафаэля.

— Ты можешь винить только себя за то, что ты такой темпераментный придурок.

— Все в порядке. Я получил от нее услугу. — Я лукаво улыбаюсь Елене, когда отрываю голову кролика.

У нее открывается рот, когда она смотрит на моих друзей.

— Ничего плохого!

Рафаэль улыбается мне и обнимает мою ногу. Я неловко глажу его по голове, не зная, как вести себя с детьми.

Лиам качает головой в сторону Елены.

— Мы не из тех, кто судит.

— Да, и если честно, мы больше боимся, что Джакс развратит тебя.

Глаза Ноа переходят с меня на Елену.

Елена откидывает голову назад и смеется. Я не могу отвести от нее взгляд, как бы мне этого ни хотелось. Хотя я хочу больше находиться рядом с ней, я не могу. Даже что-то вроде сегодняшнего дня подтолкнуло меня к тому, чтобы быть с ней ближе, чем следовало бы.

Когда дело доходит до драки, я первым пускаюсь в бега. И я из тех, кто не оглядывается назад.





Глава 13





Джакс

— Я не буду разговаривать с психологом. — Я закрываю дверь в кабинет Коннора и сажусь напротив него.

— Нет, разговариваешь. Это прописано в твоем контракте.

— Где? Пожалуйста, покажи мне, потому что в последний раз, когда я проверял, сеансы с психологом не были прописаны мелким шрифтом.

— Это под пунктом о том, что ты будешь делать все, что я захочу, когда я захочу. Раздел 3B, если хочешь уточнить. — Он поворачивает свой ноутбук ко мне, показывая выделенный раздел.

— Ты, наверное, шутишь. Я не хочу ни с кем разговаривать.

— Это новая политика компании. Спортсмены беседуют с психологом раз в неделю в течение часа. Все, что будет сказано между вами, останется конфиденциальным.

Я сжимаю кулаки.

— Почему ты так со мной поступаешь?

— Это не нападение. Это полезно для здоровья, и я надеюсь, что другие команды возьмут с нас пример. Вы, ребята, имеете дело с высокими скоростями, столкновениями, стрессом и тонной других вещей. Я бы предпочел иметь психически здоровых спортсменов за рулем наших машин. И не притворяйся, что у тебя не было другого дерьма, разъедающего тебя.

— Это другое. Это не имеет никакого отношения к моим навыкам вождения.


Коннор насмехается.

— О, отвали. Конечно, имеет. То, что ты принял Ксанакс в день гонки, говорит об обратном.

— Это не из-за гонок, и ты это знаешь. Тяжело находиться среди кучи людей. Я чувствую, что постоянно нахожусь в напряжении, изнуряя себя попытками не сказать что-то не то или повести себя не так.

Он закрывает ноутбук, уделяя мне все свое внимание.

— Именно это я и имел в виду. Всем не помешает кто-то, с кем можно поговорить, включая тебя. Я хочу, чтобы мои гонщики были в отличном состоянии в этом сезоне.

— Значит, Элиас тоже должен это делать?

— Я не могу сказать, кто будет посещать психолога, но я говорю, что это будешь делать ты.

— А если я ничего не скажу во время сеанса?

Он поднимает одно плечо.

— Тогда не говори. Это твой час, который ты можешь потратить как хочешь. Если ты закончил, мне нужно позвонить. И не опаздывайте на свой первый сеанс. — Он отстраняет меня кивком в сторону своей двери.

Я ворчу на прощание, направляясь к кабинету доктора Шварца, нового дополнения Маккой к моему личному аду.

Я стучусь в его дверь. Он открывает ее, впуская меня в свой кабинет с кушеткой, слабым освещением и свечой, пахнущей так, будто я попал на съемочную площадку «Великого британского шоу выпечки». Какой, блядь, дзен с его стороны.

— Добро пожаловать, Джакс. Приятно познакомиться. — Доктор Шварц занимает место напротив меня. Его карие глаза говорят о спокойствии и доброжелательности, в то время как мои говорят, что лучше бы меня трахнули в задницу бензопилой, чем находиться здесь.

Графично, но странно образно.

— Ну, доктор Шварц, я слышал, что до конца сезона я буду приходить к вам каждую неделю.

Он проводит рукой по своим каштановым волосам, прежде чем поправить толстые очки.

— Пожалуйста, зови меня Том. И да, мне сказали, что мы будем встречаться раз в неделю, но я буду на связи, если понадоблюсь тебе для дополнительных занятий. — Его слова звучат с южным акцентом.

— Вряд-ли.

Он усмехается.

— Большинство спортсменов вначале сопротивляются работе с психологом. Поначалу может быть страшно открыться кому-то, особенно тем, кто постоянно находится в центре внимания. Понятно, как хочется сохранить свою личную жизнь в тайне.

— Что ты можешь знать о спортсменах?

— Я спортивный психолог, что означает, что я специализируюсь на высокопоставленных клиентах, которые имеют дело со стрессами, не свойственными обычному человеку. Я работал с НФЛ и НБА. Хотя я новичок в Формуле-1, могу заверить тебя, что теперь я буду смотреть ее по воскресеньям.

Что ж, похоже, у Тома есть кое-какие верительные грамоты.

— Потрясающе.

— Итак, как ты думаешь, почему ты здесь? — Он сцепил руки вместе.

— Потому что Коннор в настроении, чтобы ему надрали задницу.

Том поднимает бровь.

Я продолжаю.

— И если ты не в курсе, я не хочу здесь находиться. Это самая большая трата часа, когда у меня и так мало времени.

— Принято к сведению. Я лишь надеюсь, что со временем ты начнёшь получать удовольствие от наших совместных сеансов. Моя работа заключается в том, чтобы помочь сделать твое время с Ф1 легче, а не труднее. — Его улыбка достигает глаз.

— Моя жизнь была бы проще, если бы меня не заставляли делать это каждую неделю.

Том наклоняется вперед в своем кресле, его взгляд смягчает мой дискомфорт.

— Я понимаю, что это не совсем то, чего ты хочешь. Никто не любит, когда его принуждают к чему-то, особенно к тому, что требует высказывать свои личные мысли незнакомому человеку. Если ты не возражаешь, я спрошу, что в этом процессе кажется вынужденным?

— Коннор заставил меня. Буквально. Это прописано в моем контракте. — Я дергаю себя за волосы.

— Хотя это часть твоего контракта, все, о чем ты хочешь говорить, зависит от тебя. Есть ли вообще что-то, что ты хотел бы получить от посещения этих еженедельных сессий?

— Кроме того, чтобы выжить в течение часа под твоим микроскопом?

Том усмехается.

— Я здесь для всего, что тебе нужно. Моя работа заключается не в том, чтобы оценивать тебя, а в том, чтобы помочь тебе справиться с серьезными стрессами — как на трассе, так и в жизни.