Разоблаченная

И я не получаю удовольствия от этого. Впервые, насколько я помню, ты пожалел своего внимания для меня. Ты вколачиваешься в меня с долей безумия, снова, еще, и снова, бедра с громким звуком бьются о мои ягодицы. И я слышу это отчетливо. Шлеп-шлеп-шлеп, когда твое тело встречается с моим. Я смотрю через стекло и в окне, в здании на другой стороне улицы я вижу лица, наблюдающие за мной.



Ты кончаешь, и я чувствую, как горячий поток твоего семени наполняет меня, выливаясь наружу.



Ты пометил меня, но есть один секрет, который знаю только я. Твоя печать не остается на моей коже, твое клеймо не оставит следа в моей душе.



В последние минуты я ощущаю, как дрогнула земля и пало твое заклятье.



Ты отошел от меня. Я развернулась и оперлась плечами и спиной к окну, глядя на тебя.



Больно внутри.



Мне нечего больше сказать.

Я возвращаю свой взгляд в окно, к своему миру за стеклом. Через некоторое время тишина становится абсолютной. Пусто... Я знаю, значит, ты ушел.



Моя сигара, оставшаяся в пепельнице, еще тлеет. Я зажимаю ее зубами, наливаю себе порцию виски, выпускаю клубы дыма в лучи солнечного света. Глотками осушаю стакан со скотчем, пытаясь залить крики ненависти к себе, вспыхивающие в моей душе.



Я курю, пью виски и слушаю звук льющейся воды в душе.



Я остаюсь голой, потому что одежда не укроет мой позор.



А ты уже одет, твои влажные и вымытые волосы зачесаны назад. На тебе светло-коричневый костюм и светло-голубая рубашка, галстука нет, и я вижу полоску кожи в вырезе. Ты хмуро смотришь на меня, играя желваками и потирая переносицу.



Я хочу многое тебе сказать. Сказать, как ненавижу тебя. Рассказать, как опустошена. Что все по-другому, все изменилось. Я изменилась. Что если я наркоманка, а ты мой наркотик ‒ ничего не изменишь, все кончено.



Я ничего не сказала, потому что нет таких слов, которые бы описали хаос в моей душе.



Никто из нас не произносит ни слова. И ты уходишь. Двери лифта закрываются и постепенно сужают полоску, позволяющую видеть тебя. До тех пор пока я не вижу больше ничего, только двери.



И я опять одна.



Кричу, кричу так громко, что крики эхом отражаются от стекла, повторяя особенно надрывные ноты. Я срываю голос, и только потом начинаю плакать.



Ты в очередной раз использовал меня. Я чувствую осознание этого фрагментами грязи на своей коже.



Никогда больше.




Это впредь никогда не повторится.



Перестаю плакать и принимаю душ, смывая со своей кожи тебя.



Одеваю длинное платье и заворачиваюсь в одеяло. Час за часом убиваю время за книгой, не прекращая тонуть в ненависти и отвращении к себе. И когда заканчивается день, я падаю на диван и засыпаю. Не хочу находиться в твоей постели, даже просто спать.



ГЛАВА 11



Дождь бьет меня осколками, острыми как ледяные ножи. Я дрожу, но не от холода − я истекаю кровью. Я чувствую ее привкус во рту, чувствую теплые и липкие струи крови, бегущие по моей голове, стекающие по бедрам и щекам, каплями падающие с подбородка. Тьма. Все во тьме, и только бледный прямоугольник света, пробивающегося через оконное стекло, отсвечивает пятном, освещая часть улицы и тротуара, как светящийся бордюр между ними.



Я слышу звук сирены. Он похож на трели доисторических птиц, которые эхом отражаются от стен зданий.



Я просто хочу тепла.



Я не хочу боли.



Мой желудок сжимается, и я слышу звуки. Стоны. Крики.



Мое горло болит, и я понимаю. Эти крики и стоны издаю я.



Я совсем одна.



Я не могу поднять голову.



Я вижу впереди пятно света и мечтаю дотянуться до него. Мне хочется заползти в него, погреться в его тепле. Ведь там гораздо теплее, чем здесь, под злым проливным дождем, который пронизывает до костей, замораживает до самого мозга.



Почему я здесь? Я не помню.



У меня есть идея для сценария фильма ужасов или страшного сна. Осколки битого стекла, покореженный металл. Бритвы, полосующие мою кожу на голове, обнажающие кости черепа. Молотки, бьющие по всему телу. Состояние невесомости. Тьма.



Кровь.



Очень много крови.



Лицо возникает передо мной. Это Ангел?



Нет. Темный. С глазами, похожими на осколки ночи, в них слишком много грешных снов, что говорит о нем как об обитателе ночных кошмаров.