Разоблаченная

Думаю, в твоей жизни есть лишь секс.



И работа.



Хотя со мной ты спишь. Действительно спишь. Три часа утром - с девяти до двенадцати и, обычно пока «работа» не вмешается, еще три часа - с двадцати двух часов вечера до часу ночи. Странная разбивка на часы. Ты всегда в движении, всегда куда-то спешишь. Ты резко просыпаешься, полностью и сразу. Твои глаза распахиваются, ты дважды моргаешь, затем встаешь и одеваешься. Никогда не потягиваешься, не трешь глаза, не зеваешь, не колеблешься, сидя на краю постели, потирая рукой подбородок с отросшей щетиной. Просто... просыпаешься, полностью. Это неестественно.



Жить с тобой странно, вот что я понимаю.



Теперь мне никогда не бывает скучно.



Я все еще работаю. Но теперь я спускаюсь в старую квартиру, которая переделана в офис, где встречаюсь с клиентами. В спальне теперь есть компьютер и телевизор с большим экраном в гостиной. Это мое пространство. Если бы у меня был «дом», то это он, а не пентхаус, что я делю с тобой.



Нет никаких визуальных доказательств, что я живу с тобой. Я не знаю странно это или нет. Я не меняла ничего в обстановке. У меня есть отдел в твоем шкафу для моей одежды: под «шкафом» я имею в виду две тысячи квадратных футов, предназначенных для хранения одежды. Твой дом - это весь верхний этаж здания открытого плана, некоторые участки разделены движущимися экранами. Таким образом, шкаф - очень продуманная область, отделенная так, чтобы быть невидимой из любого участка квартиры, встроенные стойки, чтобы повесить костюмы, брюки и рубашки, полки для футболок, нижнего белья и носков. И моя одежда. Но кроме полок и вешалок с моей одеждой, случайный посетитель, которого и быть здесь не может, никогда не узнает, что я там живу.



Тут нет твоих фотографий, нет моих, нет фотографий твоей семьи или вообще хоть чьих-либо. Лишь абстракции в рамках неизвестных художников. Увеличенное изображения листьев или головы насекомого, гладь озера, представленная так, словно это зеркало, различные пятна или цветные полосы. Изображения с использованием толстых слоев красок, которые незамысловато переходят в текстуры крон деревьев. Необычно, безлико и в то же время прекрасно.



Как и ты, во многом.



Мое пространство - это старая квартира. Я все еще стою у своего окна и сочиняю истории о прохожих, которые снуют по тротуарам внизу.



Моя жизнь такая, как и прежде. Кроме того, что теперь я живу в пентхаусе, смотрю телевизор и брожу по интернету, а ты все еще имеешь доступ к моему телу, когда свободен. Полагаю, якобы я могу выйти из здания, если захочу.



Но у меня все еще нет собственных денег. Никогда не вижу чек или хоть одну долларовую купюру. У меня нет удостоверения личности.



Я все еще не контролирую свою клиентскую базу.



У меня нет другого имени, кроме Мадам Икс.



Нет каких-либо воспоминаний о прошлом, кроме того, что я испанка по происхождению... или это только по твоим словам.





***



Каждый из них принюхивается к стакану виски, ноздри раздуваются, глаза прищурены, губы поджаты. Оценивание.



― Что это за виски? - слышу я вопрос.



― Шотландский, вообще-то, ― отвечаю я. ― Макаллан 1939.




Каждый из них сжимает хрустальный стакан, губы касаются обода, золотая жидкость скользит. Язык смакует, сквозь хрусталь видно искаженные розовые очертания.



― Черт побери. Это нахрен великолепно.



― За десять тысяч долларов за бутылку он должен быть хорош, ― отвечаю я.



Ни один из них не вздрагивает от суммы. Конечно, нет. Сегодня он ― богатый мальчик высочайшего уровня. Семейные дома на Карибах, в Средиземноморье, на юге Франции, даже ранчо на пампасах Аргентины. Они пользуются абсурдно дорогими товарами, часами, ликерами, машинами, частными самолетами. Бутылка виски за десять тысяч - хороший тон.



Но это вовсе не значит, что хоть один обладает утонченным вкусом или является ценителем прекрасного.



Или блещет манерами.



Конечно же, нет.



Я пытаюсь вспомнить имя из досье; это наша первая встреча.



Клинт? Флинт? Что-то подобное. Пресное. Как у любого из них. Высокий, но не слишком. Ничего не выражающие карие глаза. Обычные каштановые волосы, могу поспорить, дорогая стрижка и укладка. Высокие резко очерченные скулы, как минимум. Не слишком развитая мускулатура или ярко выраженная, не слишком много времени проведено в спортивном зале, как может показаться. Голос с придыханием, словно говорит с заложенным носом. В реальности это сводит с ума.



Клинт. Так его зовут.



― Итак, мадам Икс. ― Доктор Мартенс кладет ноги на мой кофейный столик, нагло, по-варварски. ― Как именно это все происходит?



Я резко вдыхаю, чтобы набраться терпения и ради эффекта.



― Во-первых, Клинт, уберите ноги с моей мебели. А затем расскажите мне, читали ли вы инструкцию и контракт?



― Я просмотрел брошюру. Звучит, как продвинутая версия уроков этикета Эмили Пост для мужчин, только ты берешь штуку за час, ― глоток виски, - и да, я читал контракт. В смысле, без шуток. Кто подписывает подобные контракты, не читая? Это не какое-то онлайн соглашение или типа того. Итак, я понял. Не прикасаться к вам, не приставать. Без разницы. У меня есть девушка и я не изменник, так что это не проблема. Честно говоря, я просто хочу поскорее разделаться с этим бредом.



― Почему вы здесь, Клинт?



― Потому что мой папочка сейчас распоряжается всеми активами, и он говорит, что мне пора бы научиться немного сглаживать острые углы, - язвительно, с нескрываемым сарказмом произносит он.



― А вы не согласны с этим?



Пожимает плечами.