Разгадай меня

И стоило свету в конце этой гребанной шахты, в которую я провалилась, наконец, забрезжить, он снова пытается меня закопать. Голыми руками. Давит на голову, вдавливая все глубже, запихивает сырую землю мне прямо в глотку и убеждает, что там, на дне, я буду счастлива.

Хрен тебе моржовый, а не счастье, Стас.

Меня задолбало жрать землю. Потому что… Боже, это реально оно — озарение.

Я его больше не люблю.

Закусываю губу, лишь бы не улыбаться во все тридцать два, он же все поймет не правильно. Огибаю долговязый силуэт, подхожу к древней тумбе в коридоре, достаю старый блокнот и ручку. Вырываю листок и пишу всего одно слово — крупно, размашисто.

Стас все это время не шевелится. Наблюдает за мной с растерянным видом. Я подхожу к нему с листком бумаги, протягиваю заветное слово.

— "Нет", — читает он. — Что это значит? — поднимает серые глаза на меня.

— Это ответ на твой сегодняшний вопрос. Помнишь, в записке? "Нет" — это ответ. Я тебя не люблю.

— Все ещё злишься, — комкает листок, отшвыривает его в сторону. — Там не было такого варианта. Только "да" и "очень".

— А я ни "да", ни "очень", понимаешь? Я тебя вообще больше никак… Наверное, уже давно. Просто, как и ты, боялась признаться. Ты же тоже меня не любишь.

— Люблю!

— Не-а. Любил бы — приехал шесть лет назад. Любил бы — не стал за моей спиной…

— Господи, мне было семнадцать, девчонки сами вешались!

— А ты не отказывал…

— Да кто откажет? Тыкни мне пальцем в такого святошу. В семнадцать никто не может быть моногамным! — Стас начинает расхаживать по комнате, энергично размахивая руками.

— А в двадцать четыре? Ты же и с Варей так поступаешь.

— Нет, я… с тобой не считается! Это не измена.

— Какие гибкие границы у твоей верности, — фыркаю я.

Смешно, честное слово, смешно. И почему раньше меня все это не напрягало? Где были мои глаза? Уж явно не на лице.

— Агги, — выдыхает он, делает шаг вперед, я ускользаю от его рук подальше, к окну.

Хватаю клетку с Дегу, выставляю перед собой.

— Вот, это подарок на вашу свадьбу. Забери ее с собой, привезёшь домой, скажешь Варе, что специально за ней ездил. Для нее.

— Что это за крыса?

— Это белка Дегу. Варя мечтает о ней с десяти лет.

Стас берет клетку из моих рук и приподнимает ее вверх, заглядывая внутрь. Дегу прилипает к прутьям, просовывая свой серый носик в щель, и быстро поводит им туда-сюда, изучая нового человека. Изученным она явно остаётся недовольна, потому что тут же ее когтистая лапа хватает один из прутиков и швыряет его в лицо незнакомцу.

Я сдавленно смеюсь, видя реакцию зверя. Ещё один жирный знак. Животные ведь чувствуют людей. И если к Рижскому на руки она запрыгнула сразу, то Стас явно будет лишен такой привилегии.

— Привыкай, в ближайшие лет десять вам жить под одной крышей.

— Что? Нет. Я не возьму этого вредителя. И свадьбы не будет, я же сказал!

Он гневно пихает клетку мне в руки и раздувает ноздри.

— Хорошо, — говорю я.

— Хорошо? — запускает руки в карманы.

— Да, тогда я оставлю ее себе.

Поворачиваюсь к окну, возвращаю клетку на подоконник, беззвучно вывожу губами "умница, девочка". Блин, она хоть девочка? Я ж не проверяла.

Мужские руки неожиданно берут меня в кольцо. Жесткое, неуютное.

— Не надо, Стас. Я же все сказала уже. Я тебя не люблю, ты меня не любишь, перестань цепляться за прошлое.

— Но как? Я же… ты моя, Агги. Всегда была.

— Но я уже не та. Неужели ты не заметил? Ты так ухватился за прошлое, а я уже далеко в будущем.


Аккуратно снимаю с себя его руки, высвобождаюсь из удушающих объятий.

— Это не ты!

— Да я это, я! Мне нравится моя татуировка, и я точно набью себе ещё в ближайший год. Нравится экспериментировать с волосами. Нравится ярко краситься и носить неподобающе короткие шорты. А ещё падать на колени незнакомцев в метро, и на первом же свидании заходить непозволительно далеко.

— Что? — краснеет Стас.

— Не бери в голову, — машу ладонью. — Просто я влюблена. Это любовь с первого взгляда. И она настоящая.

Расплываюсь в глупой улыбке, стоя напротив человека из прошлого.

— Ты про своего шефа?

— Ага.

— Да он тебя держит за офисную ш… Ай!

Договорить свои уничижительные слова Стас не успевает, потому что складывается в три погибели и сдавленно шипит. Нет, в этот раз он не встретился с моей ногой, хотя стоило бы отработать на нем мои коленно-прикладные навыки за эти ядовитые вбросы. В этот раз за мою честь вступается Дегу. Она повисает на его волосах, крепко вонзив когти в голову. Черт, да как она выбирается из этой долбанной клетки каждый раз?

Бывший друг активно машет руками, пытаясь согнать зверя со своей головы, и орет, как потерпевший. Я даже не пытаюсь ему помочь. Давай, подруга, отомсти ему за всех девчонок.

Белка словно слышит мои мысли. Перебегает на затылок Стаса и начинает скользить вниз по шее, оставляя кровавые борозды за собой. Умница.

— Сними эту тварь! — не унимается Григорьев.

И не подумаю. Мало ещё она его. Может подсказать ей, где у него орешки хранятся? Пусть отгрызет!

Но Дегу спрыгивает с высокого человека и пулей вылетает в сторону кухни. Опять стол пошла грызть, зараза!

Ладно, сегодня можно. Даже отсыплю ей макарон. Макароны!

Бегу вслед за белкой на кухню и застаю уже настоящее пожарище. Вся вода в кастрюле выкипела, сама посудина вся почернела, пластиковые ручки уже оплавились, и маленькое пространство заволокло черным дымом. Черт! И как я не почувствовала запаха гари!

Экстренно открываю форточку на проветривание и ору, когда вижу, что полотенце, издавна покоящееся на ручке духовки, загорелось. Да как вообще?

— Принеси таз с водой из ванной! — кричу Стасу.

— Разбирайся сама, — прилетает мне в ответ, а затем слышится щелчок входной двери.



Вот и точка. Жирная, гадкая, уродливая.

А бывает ли иначе в таких историях?

Быстро бегу в ванную, проклиная по пути отсутствие минимальных навыков джентльменства в своем бывшем. И в очередной раз сравниваю его с Рижским. Тот даже за душевую шторку меня не кокнул и за ошпаренные причиндалы. А этот…

Зато теперь это точно конец. Финита ля трагикомедия в трёх актах.

Вынимаю пластиковый тазик из под вечно текущего крана — набранный на половину — и залетаю на кухню. Дело плохо. Выливаю разом всю воду на огонь, он потухает, но едкий дым так же просто не исчезает. Глаза слезятся, пробивает на кашель. Теперь квартиру проветривать до второго пришествия, сквозных окон же нет.

Приходится открыть входную дверь — на свой страх и риск, и сидеть возле нее на стульчике, гоняя сквозняк, чтобы быстрее избавиться от ужасного запаха.

Белка вновь усажена в клетку, похвалена за женскую солидарность (наверное, женскую, надо всё ж проверить будет). И четко проинструктирована из нее не вылезать (хотя кто меня будет слушать).

Телефон пал смертью храбрых. Он лежал на столе, рядом с плитой, и если огню не удалось до него добраться, то вода, щедро использованная мной в процессе тушения, залила технику по самое не балуй. Я, конечно, сделала что могла: разобрала его на части, засунула в пакет с рисом, но чует мое сердце, корейский аналог Айфона не выживет.

— Агния! — разносится скрипучий голос на лестничной клетке.

О, нет, только этого не хватало!

— Что ты здесь устроила? — верещит хозяйка квартиры, даже не войдя внутрь. — Мне позвонила Лидия Ивановна и сказала, у нас пожар!

— Небольшой инцидент. Я все потушила.

— Какая вонь! — не снижая децибел, продолжает она. — Я тебя предупреждала, ещё один промах и выселяю. Собирай свои вещички, мне жить не на что, а она мне тут квартиру палит!

— Светлана Леонидовна…

— Ничего не хочу слышать! — истерит "бедная" пенсионерка с пятью квартирами. — Собирай монатки и… А то сыну сейчас позвоню, он в милиции служит, быстро тебя отсюда вынесет!

Договориться с женщиной, искренне верующей в милицию, которой уже давно нет, мне так и не удается. Под ее сверлящим спину взглядом я заталкиваю свои хилые пожитки в единственный чемодан, хватаю клетку с Дегу подмышку и ухожу прямо в никуда.

Отличная перспективка — ночевать с белкой на вокзале. Перед тем, как уйти, стучусь к соседке, не Лидии Ивановне, закадычной подруженции хозяйки квартиры и знатному доносчику, а к другой, этажом ниже, и прошу позвонить. Благо, один номер я все же знаю наизусть.