Разделенные

— Вдохновились.

Казалось, даже он, самый спокойный, еле сдерживал ярость от того, что сделали их предки, желая своим потомкам лучшего. Из страха, мечтая о выживании, они забыли, что это не всегда равно жизни.

Никто не знал, сколько прошло времени, но когда они рассмотрели последние находки, в сон клонило всех. Собрались в большой комнате с множеством непривычно высоких кроватей, сварили рис, разделили его между собой. Съели жадно, только сейчас почувствовав голод, но молча. Они уже обменялись всеми возможными впечатлениями, а теперь просто пытались осознать, переварить узнанное.

Сказала вдруг Таари:

— Вот и следующая ночевка, а вы уже все рассказали. Значит, теперь моя очередь.

Помолчала, глядя куда-то сквозь них. Начала, как нырнула в омут:

— Моя мать была кайной. Она пришла в Эндаалор сама, и нет, она не искала смерти. Она искала спасения. Ваш император правит уже восемьдесят лет, вы видели его сына, изгнанного из дворца. Сугаваро Ичиро, принявший нас в своем доме, мог быть императором.

Взгляды скрестились на Акайо, он опустил голову, чувствуя, как вспыхивают щеки. Он думал, она сказала им раньше!

К счастью, Таари продолжала говорить, отвлекая от мыслей о том, что рядом с ними сидит внук Императора.

— У принца был свой двор, люди, близкие не по крови, но по уму. Моя мать родилась в семье чиновников, ее с детства готовили как невесту будущего императора, но она стала его другом. Мейдо Сакура, слабая девочка с сердцем, любившим весь мир, и умом, отказывающимся принимать на веру все, что ей говорят. Они были похожи — как и еще многие, кого Ичиро собрал вокруг себя. Например, Симото. Она назвала эту фамилию, Мейдо, и я узнала сразу. Их всех звали так, юношей и девушек, составляющих свиту принца. Свободные умы, в его павильоне они говорили то, за что во всей остальной Империи казнили.

Помолчала, поглаживая передатчик на шее. Вдруг очень стало не хватать мандолины, или хотя бы ветра, стука тростника, шума воды, который сопровождал рассказы прежде. Без них пауза казалась мучительно долгой и оглушающей.

— Когда его изгнали, — со вздохом продолжила Таари, — двор тоже был распущен. Они ушли кто куда, в монастыри и чайные дома, стали крестьянами и ремесленниками, последовав за своим принцем. Но только Сакура решилась воплотить их самую смелую мечту. Отправиться к врагам и, возможно, своим примером доказать, что можно не только драться и умирать. У нее получилась. Она дошла до Эндаалора. Но вернуться уже не смогла. Нет смысла сейчас рассказывать, чем именно она болела, да и я не так хорошо знаю медицину, чтобы хорошо понимать это. Но ей нужна была постоянная поддержка. Несколько операций. Отец помогал ей: они познакомились, когда она только пришла.

Вздохнула, переменила позу. Отпила воду из чашки. Она вся сейчас была не скорбью, но памятью о ней, тягучей, горькой. И тут же, в один миг, выпрямилась. Обвела взглядом бункер.

— Я с детства знала о Кайне больше, чем все. Когда я начала учиться, то, сопоставляя то, что мы знали о Праземле с тем, что рассказывала мама, я начала подозревать, что наши предки не нашли новую планету. Они просто описали круг по галактике и вернулись домой как раз тогда, когда следы прошлых цивилизаций и катастроф стерлись, а выжившие позабыли обо всем. Доказать это стало смыслом моей жизни.

От скорби не осталось и следа, боль переродилась в пламя, стала дровами для негаснущих огней в ее глазах.

— Я начала с того, что попробовала высчитать это математически по сохранившимся координатам путешествия. Но слишком много данных было потеряно, поэтому я ушла из СК и занялась культурными связями. Решила доказать, что наши культуры слишком близки, чтобы не быть родственными — более, чем могли бы быть культуры двух волн колонистов. Вы видели, как у меня не получилось. Но теперь у меня есть доказательства. Если мы сможем отправить их в Эндаалор, моя жизнь и жизнь моей матери будут не напрасны. Нужно только подняться достаточно высоко или найти, как здесь получали данные с поверхности.

Встала, тряхнула головой. Бросила:

— Последняя история кончилась. Пора спать.

Ушла обратно в комнату, где стоял работающий компьютер. Акайо, помедлив, двинулся следом.

Ее не оказалось ни за машиной, ни вообще во всем зале. Акайо постоял, хмурясь, беспокойство заставляло сонный разум просыпаться. Направился в комнату с лесом, забрался в дальний от двери заросший угол, где они нашли уютно спрятанное кресло. Не ошибся.

— Раньше я не думала, что мы в самом деле можем умереть, — тихо сказала сидящая в тени Таари. — Теперь думаю.

Потянулась к нему, обвила шею, заставляя наклониться, приникла к губам, целуя настойчиво и нежно. Акайо плавно опустился на колени, сел на пятки, чтобы быть ниже нее. Таари одобрительно мурлыкнула, мягко скользнула губами по щеке, лбу, поцеловала сомкнутые веки. Прикусила ухо, скользнула ладонью по горлу. Он сглотнул, зная, что под ее рукой сейчас прокатывается кадык, и был вознагражден тихим рычанием.

Пальцы зарылись в волосы на затылке, потянули, заставив сильней откинуть голову, Таари приникла к его шее, целуя, кусая, скользя языком по коже, заставляя дрожать. Добилась сдавленного полувздоха-полустона, отстранилась удовлетворенно, толкнула в плечи, заставляя растянуться на земле. Быстро разделалась с узлом пояса, запустила руки под рубашку — холодные, они заставили вздрогнуть, пытаясь сбежать от прикосновения. Акайо, преодолевая себя, замер, вытянулся неподвижно, позволяя ей касаться его так, как она хочет.

— Люблю тебя, — вздохнула Таари. Она всегда была его миром, и сейчас зеленое море захлестывало, сбивая его с ног, накрывало волной, накатывая и отступая, маня за собой, обещая тепло и покой. Акайо погрузился в эти воды, как делал много раз, отпуская самого себя. Он был счастливым и легким, как плывущий по течению тростник, и море было ласковей, чем всегда.

Они оба думали "Возможно, это в последний раз".





Глава 17




Он проснулся на земле в лесу и несколько мгновений растерянно моргал, не понимая, где он, и почему никого нет рядом. Потом вспомнил, поднялся. Пошел искать Таари.

Она стояла на столе в одном из залов с техникой, в зубах какой-то инструмент, руки в ярких синих перчатках погружены в нутро белой коробки, приделанной к потолку. На пожелание доброго утра отозвалась невнятно, потом перехватила инструмент, посмотрела на Акайо.

— Разбуди остальных, если они еще спят. Нам нужен план действий.

План получился простым и понятным — Таари остается в бункере и пытается восстановить системы для передачи сигнала в Эндаалор, остальные делятся на группы минимум по двое и идут на разведку во все возможные стороны. Тот, кто находит выход, возвращается, дошедшие до следующей станции или уткнувшиеся в тупик возвращаются тоже. Если выход не найдет никто, встречаются и перебазируются на следующую станцию, забрав из бункера все, что можно.

— Так больше шансов найти выход.

Все согласились.

От бункера можно было уйти тремя путями, на первый взгляд ничем не отличающимися. Лидерами групп назначили Акайо, Тэкэру и Иолу, почти само собой получилось, что в группе Акайо оказались Джиро и Тетсуи. Вместе вернулись на станцию, там разделились. Рельсы уводили в темноту, Акайо в этот раз растянул цепочку поперек, так что и он сам, и Джиро могли касаться пальцами противоположных стен тоннеля. Так они были уверены, что не пропустят повороты, если вдруг они будут.

Но нашли не поворот, а дверь, и совсем близко к станции.


— Сразу вернемся? — неуверенно спросит Тетсуи, когда они открыли ее и увидели в свете блеклой лампы завивающуюся винтом лестницу вверх.

— Нет смысла, — ответил Акайо. — Остальные вернутся не скоро, и нужно убедиться, что она не завалена, как другие.

От подъема начала кружиться голова, они шли друг за другом, взбираясь по высоким ступеням. Акайо скользил ладонью по опорному столбу, унимая все чаще колотящееся сердце. Ему казалось, что он чувствует свежий воздух, но он убеждал себя, что это может быть иллюзией или следствием еще одного искусственного сада, как в бункере. Начали встречаться осыпавшиеся ступени, приходилось ползти по ним почти на животе, чтобы удержаться, и все же они поднимались. Светящаяся лента, тянущаяся вдоль стены, здесь мерцала, иногда встречались полностью погасшие участки. Наконец она прервалась, Акайо рассмотрел край. Сказал больше сам себе, чем спутникам:

— Ее оторвали специально.

Они кивнули, переглянулись. Пошли дальше.

Когда Акайо понял, что на лестнице не становится темней, он едва удержал радостный возглас. Еще несколько оборотов, и они увидели светлый лаз, не прикрытый ни люком, ни дверью. Акайо выглянул осторожно, но спуск прикрывал густой колючий куст, не позволяющий почти ничего разглядеть. Судя по звукам, людей рядом не было, и Акайо, раздвинув частые ветки, выбрался наружу. Шипы оставили царапины даже на щеке, но это было неважно. Они выбрались. Они нашли выход!..

Вот только куда?

Куст рос на островке посреди искусственного пруда, явно совсем неглубокого. Неподалеку стоял на сваях дом, стены затянуты рисовой бумагой, крыша изящно изогнута, терраса переходит в мостики, пересекающие пруд. Чуть поодаль стоял еще один такой же дом.

— Где мы? — озвучил вопрос Тетсуи.

— Здесь может быть небезопасно, — одновременно напряженно сказал Джиро.

Акайо кивнул ему, сошел в воду пруда. Вокруг ног тут же засновали алые рыбки.

— Поймем, где мы, и тогда вернемся.

Они поднялись на террасу дома. Тишина и странная покинутость этого места пугала, казалось, пока они бродили внизу, мир потрясла еще одна катастрофа, в которой исчезли все люди. Джиро отодвинул дверь дома, заглянул внутрь.

— Здесь давно никого не было.

В самом деле, хотя пол не был пыльным, но циновки, лежащие у стены свернутыми, почернели и растрескались от неиспользования.

Акайо огляделся, хмурясь. Что-то напоминало ему это место. Что-то, где он никогда не был, но при этом почему-то толклось внутри узнавание, отзывалось знакомым перебором: белые стены, алая крыша, черные колонны...

Резкий окрик:

— Эй! Что вы здесь делаете?!

Слился с выдохом:

— Дворец. Мы попали во дворец!

Стража заметила их издали, но Акайо мгновенно оценил — Тетсуи был за углом дома, они его не видели. Приказал:

— Джиро, прикрой, — нырнул за угол сам, сжал плечо знаменосца. — Возвращайся быстро и тихо. Скажи, здесь есть выход, но очень опасный. Лучше искать другой. Бегом!

Тетсуи кивнул, соскользнул в воду тихо. Акайо выскочил обратно на террасу, обнажая меч. Джиро, выступивший навстречу страже, уже дрался с ними, еще не позволяя себя окружить, но отступая. Акайо бросился на помощь, обнажая оружие. Обменялся ударами с одним, закрылся от нападения другого.

Их теснили к стене дома, на лицах нападающих не отражалось ни удивления, ни упоения боем. Бесстрастные маски хороших имперских солдат, шесть штук — слишком много для двоих. У них всех была одна школа, четкие военные выпады чередовались с точно выверенной обороной. Так напоминало учебный бой, только здесь никто не собирался останавливать занесенный меч. Проигрыш — это смерть.

Бой не оставлял места для размышлений, сосредотачивая весь разум на простой цели — выжить в следующий миг. И еще один. И еще. Но Акайо достаточно был генералом Ясной Империи, тем, кто должен одновременно быть на острие атаки и направлять армию, чтобы сосредоточение опасности отодвинулось на задний план, прорезалось мыслью — что вообще он делает? Что они делают? Героически и глупо умирают, как имперские солдаты, будто не было этих месяцев, изменивших их?

А у них есть выбор?

Джиро охнул, сбившись с ритма, осел на землю. Акайо хватило одного взгляда, чтобы оценить — рана еще не смертельна, но станет такой быстрей, чем кончится бой, даже если предположить, что он один выстоит против шестерых. Мысль мелькнула быстрее взмаха меча, он рявкнул:

— Требую поединок чести!

Нападающие отшагнули назад, поднимая мечи в стойку. Джиро тяжело дышал, привалившись к ноге Акайо, в горле у него клокотала кровь. Акайо перевел дыхание. Повторил:

— Требую поединок чести. С Хана Ямао, императором. Обвиняю его в преднамеренном отправлении на смерть армии под предводительством Хана Акайо с целью избавиться от соперника. От меня.

По ряду солдат не пронесся вздох — они ведь были достойными сынами империи. Но можно было проследить по выражению глаз, как распространяется среди них осознание, кем он представился. Чего требует. Наконец первый из солдат опустил оружие. Коротко сказал:

— Ваш товарищ умирает.

— Нет, если вы позволите мне ему помочь.

Акайо не был уверен, что они не откажут. Смерть в бою считалась высшей доблестью, но все же...

— Хорошо.

Все же жизнь тоже чего-то стоила.

У каждого исцеляющего аппарата был только один заряд, и, конечно, Джиро попытался доказать, что Акайо не должен тратить на него шанс выжить.

— Я знал, на что иду, — скорее можно было прочитать по губам, чем услышать.