Распутье

– В смысле? – Я удивленно приподняла брови.

– Не знаю… Еще более раздавленной.

– Ошибаешься! – Я действительно рассмеялась. – Все наоборот! Пришла в себя, успокоилась. И поняла, что всегда его любила, ведь это для тебя не секрет? А в каждом браке бывают взлеты и падения. Мы пережили падение – я пережила. И теперь все будет хорошо.

Зачем же ты так смотришь – как будто одинаково, но всегда по-разному, если точно запомнить каждый твой взгляд? Иван умрет или сядет. И ты умрешь или сядешь вместе с ним, потому что нельзя рассматривать зверства моего мужа без твоего участия. Ты уже в расходе, Коша, мне нужно лишь время, информация и союзники, а сил отныне на все хватит. Но зачем же ты так смотришь? Будто тебе плевать – сядешь или умрешь – на все на свете плевать. Кроме меня. И по имени не называй – между ребер больно давит, когда ты и по имени…

– Коша, – я заговорила мягче, – на самом деле я очень благодарна тебе за всю поддержку. И за то, что сумел меня образумить в период слабости. Никто, кроме Вани, не сделал для меня больше твоего. Спасибо. Я могу пройти?

– Точно? Елизавета Андреевна… Лиза, это точно? Я как будто слышу одно, а вижу совсем другое.

– Думаешь, хорошо меня изучил?

– Думал. Мне иногда кажется, что я каждый твой взгляд на уровне подкорки расшифровываю.

Как и я твой. Черт тебя дери, Коша, ты же умный, внимательный, осторожный! Так прекрати смотреть и отступи на шаг. Моя выдержка теперь безгранична. Но это не означает, что мне нравится проверять ее на прочность.

А может, стоит ему довериться? Ведь если бы он был на моей стороне, то и другой помощи не потребовалось бы! Коша перекрывает всех дотошных прокуроров, свидетелей, Алаевых и Ирин вместе взятых. Но рискованно делать такую ставку – он даже свою симпатию отказался обозначить вслух. И, вполне возможно, я ее сильно преувеличила, мне было так проще самой чувствовать, а безответность казалась невыносимой.

– Да, точно, – ответила уверенно. – Все хорошо, правда. И очень надеюсь увидеть тебя на следующей тренировке.

Меня, улыбающуюся, он все-таки пропустил мимо. Я думала только о том, что Коша мог бы стать идеальным свидетелем против Ивана, но упустила из виду, что он оказался и идеальным свидетелем против меня: Коша смотрит настолько внимательно, что его практически невозможно погрузить в заблуждение.

В подтверждение того, что ничем он не обманулся, я почти постоянно замечала на себе пристальный взгляд. И даже когда уселась с Пижоном играть в карты, Коша сделал вид, что вовсе не против на этот раз составить нам компанию.

У меня уже отлично получалось, а махинации лишь Пижон своим острым взглядом и замечал:

– Неплохо, Лизавет Андревна, только зря червей в скид пропустили. И метить ногтем надо не так отчетливо – вы этой царапиной даже лоха насторожите! Коша, ну скажи, ты же сразу увидел!

– Не понял, – отозвался тот задумчиво, разглядывая свои карты, – я у вас типа экспериментального лоха, и вы на мне проверяете успехи?

– За неимением под рукой других лохов, – признал Пижон с тяжким вздохом. – А то учу-учу, а хрен разберет, чему научил.

Вообще-то, Пижон был намного болтливее Коши, а мне на почве общей темы удалось немного к нему приблизиться. Можно было бы и посторонние вопросы затрагивать, если бы Коша здесь не сидел и не наблюдал явно не за моими картежными успехами. Еще бы лучше Пижона напоить – он и так иногда забывается, а подвыпившему я осмелилась бы задать вопросы об Ирине или делах мужа… И тут меня озарило – пусть даже Коша присутствует, без него все равно подобное не провернуть:

– Ребят! – Я отложила свои карты на стол. – А поехали в какой-нибудь картежный клуб? Вот и проверим, как быстро меня запалят посторонние.

У Пижона глаза на секунду загорелись и тут же потухли.

– Какой еще клуб, Лизавет Андревна? Меня там каждая собака по морде знает!

– А ты и не будешь сидеть за столом. Буду я. Сделаем вид, что незнакомы.

И у моего учителя вновь заблестел взор – кажется, он не только игрок с огромным опытом, но заодно и игроман в завязке, его душа так и тянет в привычное злачное место, полное лохов и свободных ставок. Коша все еще пялился в карты, как будто не уловил, что настроение изменилось. Сказал монотонно:

– Плохое развлечение вы придумали.

Но я, уловив поддержку Пижона, настаивала:

– Ты же с нами будешь, чего опасаться? Если нужно, Веру вызовем. Разве Иван мне запрещает куда-то ездить с Верой или с тобой? – Коша наконец-то поднял на меня глаза, потому я надавила на больное: – Я так здорово отдохнула, но как приехала – снова начала сходить с ума в четырех стенах. Кош, да в чем проблема?

Он смотрел на меня под умоляющие взвизгивания Пижона, потом лишь кивнул.

– Хорошо. Веру вызывать не будем, зачем ей еще и такая информация? Зеля вроде бы в доме, он будет только рад проветриться. И когда скажу – сразу уходим. Собирайтесь, Елизавета Андреевна, я Ивану Алексеевичу сам позвоню – удостоверюсь, что он не против таких развлечений.

Изумило меня не согласие мужа – он и раньше, до ухудшения наших отношений, никогда не возражал против моих выходов под присмотром ребят, а на фоне последней романтической феерии вообще не стал бы отказывать любимой женушке поиграть в карты. Удивилась я реакции Коши – вот уж от кого не ожидала шагов навстречу моим перепадам настроения. Он много чего для меня делал, но никогда не потакал бзикам.

Причина его спокойствия стала ясна минут через пять после того, как мы оказались в заведении. И оно поразило разницей с моим представлением: никакой задымленности помещения, никаких хмурых бугаев за спинами игроков – я, наверное, единственная, явившаяся сюда с бугаями. Здесь было шумно и весело, как в киношных казино. Да, это было именно казино – разделенное на небольшие залы и сверкающее показательным лоском. Парадоксально было и то, что вход в это место оформлен как у самой нищей забегаловки – не вывеска даже, а обшарпанная перекошенная табличка со словом «Пир». И стоило только миновать кордон фейсконтроля, как мы оказались в совсем другом мире. Ну и к первым же сомнениям добавились другие: Зеля расслабленно пошел в зал к рулеткам, будто явился сюда не затем, чтобы меня охранять, а к Коше подплыл паренек в деловом костюме:

– Проверка, Руслан Владимирович?

– Да нет, Сереж, отдохнуть заглянули.

Я закатила глаза к блестящему потолку и выдохнула:

– Этот клуб принадлежит Ивану? – Коша на вопрос не ответил, да этого уже и не требовалось. Потому я дополнила сама: – Вот я и выбралась в самое злачное место. А чувствую себя как дома.

Выходит, что здесь нам ничего не угрожало, даже если на входе нарисуется вся алаевская братва. Однако клиенты на Пижона все равно начали неприязненно коситься. Ему пришлось вздохнуть и за зеленый стол все-таки не сесть – хоть он и человек Ивана, но играть с ним никому неохота. Я же потянула обоих дальше – к свободному высокому столику с барными стульями.

– Давайте посидим и отдохнем! – предложила настойчиво. – Осмотрюсь пока. Пижон, возьми на всех пива!

Мне ведь на самом деле не так уж были важны карты и азарт, я хотела расслабить болтливого шулера и ненароком хоть что-то узнать. А для этого нужен антураж.


Через полчаса я и за игровой стол отправилась, где под чутким вниманием наставника отважно провалила две первых раздачи, а на третьей взяла банк. Округлила глаза и заверещала восторженной дурой:

– Посмотрите, сколько я выиграла! Вот повезло!

На следующую раздачу не осталась, незачем напрягать и без того напряженных проигравших. А они стали еще напряженнее, когда увидели, что сидим мы с Пижоном за одним столом и с веселыми улыбками тянем пиво. Еще одного банка они бы мне не простили – и пусть серьезных проблем здесь создать не смогли бы, но зачем же людей нервировать? Вот только я была собой довольна – почти в той же мере, как доволен был Пижон. Он теперь и бурчал со скрытой радостью:

– На второй сыграли грязно, Лизавет Андревна. Совсем лохушку разыграли – это ничего, если она при следующей же раздаче не начинает уверенно поднимать ставки. Вам надо было или дурости сразу поменьше, или дольше до выхода из печки потянуть! Хотя ради фана вышло забавно – вы видели удивленное лицо жиробаса?

– Век живи – век учись. – Я похлопала его по руке, подчеркивая тем заслуженное восхищение его уроками.

Еще через час, когда бокалы уже дважды были обновлены, я все же посчитала некоторые темы открытыми, изобразила хмельной настрой, и подалась к нему.

– Слушай, вот ты ж отличный парень, а за твои руки любое казино миллионы бы откидывало! Неужели сам себе такую работу выбрал?

– Сам, – он тоже говорил теперь более расслабленно. – И отличная у меня работа. Я не потому, что вы жена его, говорю, но с Иваном Алексеевичем море возможностей открывается. И своих он не бросает!

– Ага! – я хмыкнула недоверчиво и сделала еще один щедрый глоток. – Помню, как он на тебя орал. Я ж тогда перепугалась за тебя до чертиков – всё, думаю, списали нашего Пижончика, больше мы его не увидим.

Он нахмурился, брови в одну кучу стекли. На Кошу я осознанно не смотрела – не хотела, чтобы сбил своим пристальным взглядом с мысли, а также и Пижона не хотела насторожить.

– Накосячил, Лизавет Андревна, кого винить? Взятку Нимовскому дал – но то ли не вовремя подкатил, то ли сам он такой принципиальный, и он мало что не взял, так еще и на шефа взъелся. Конкретно я тогда Алексеича подставил…

– А Нимовский кто? – поинтересовалась нейтрально.

– Так прокуратура…

На этом Коша уже не выдержал – перебил:

– Вряд ли Елизавете Андреевне интересны такие дела, Пижон.

Все-таки зыркнула на него – надеюсь, без негатива.

– Такие дела мне неинтересны, тут ты прав! Но жизнь приятелей – очень даже! Я ж тогда чуть не спятила от страха – не так уж много людей в моем окружении, с кем приятные эмоции связать можно!

Коша скривился – мол, говорил уже, что я всякого в друзья готова записать, зато Пижон заулыбался шире и пьянее. Однако тему все равно следовало закончить – и то не впустую, отметила в мыслях некого Нимовского, который, вероятно, честный человек, или просто имеет зуб на моего мужа. Потому снова похлопала Пижона по плечу и заявила:

– За это и выпьем! Что ты жив, здоров и все еще при марафете!

Пижон хохотнул, спонтанно поправил идеально белый манжет рубашки и чокнулся со мной бокалом. И решил закончить поднятую тему немного на другой ноте – так, видимо, ему мое участие понравилось:

– Ну и досталось мне тогда! Коша бил от души.

– Лучше б спасибо сказал, – отозвался Коша. – Я настолько от души тебя бил, что Ивану Алексеевичу и в голову не пришло тебя еще как-то наказывать. Зубы вставить можно, а вот пробитый череп на новый заменить сложнее.

Пижон ответил искренне:

– Так я спасибо и говорю! Давай поднимай стакан – не забуду, брат, ты меня тогда реально из дерьмища выручил. А теперь уже сколько времени прошло, можно дальше благоденствовать.

Не видела я в его существовании никакого благоденствия. Ладно, Иван простил и скорее всего снова доверяет, как раньше, но что же это за жизнь такая? В любой момент ты можешь вылететь из фавора, и тогда еще будешь радоваться, что всего лишь пару зубов выбили. Он на полном серьезе благодарит Кошу за избиение! И это благоденствие? Пижон все-таки уловил мой взгляд и зачем-то на него ответил:

– Вы про работу спрашивали. Но с шефом не просто хорошо и понятно работать, но еще и выгодно. Знаете, сколько людей в душных офисах торчат за копейки? То-то же! Хотя вам-то откуда это знать?

– Действительно, – на это я рассмеялась. – Но иногда думаю, сколько ж человеку денег надо для счастья, и когда можно остановиться в заработках?

Пижон пожал плечами и снова нахмурился – завис надолго, погрузившись в непонятные мысли. А после долгой паузы выдал:

– На самом-то деле я хотел домик в деревне…

Признание было до трогательности неуместным, потому я не сдержала вопроса:

– Ты на две квартиры в центре заработал, а на домик в деревне не хватило?

– Да нет, просто в процессе уже сложно вспомнить, чего когда-то хотел.

Я перестала улыбаться и серьезно кивнула, соглашаясь с его примитивной и глубокой мудростью. Больше от этой импровизированной пьянки я ничего не получила, но и этого было достаточно для начала.

Нимовский оказался сотрудником межрайонной прокуратуры, я нашла упоминание о нем в интернете после возвращения домой, причем в статье пятнадцатилетней давности. Личного телефона, конечно же, не было, да даже отчетливой фотографии. Пока непонятно, как можно будет это использовать, но все враги моего мужа – мои друзья.





Глава 21