Раненые звезды

— Да, — вздохнул Кай, — справился. Оказалось, побочный эффект от одной из модификаций. Купировали, разработав соответствующее лекарство… но знаешь. Наверно, хорошо, что это тогда со мной произошло. Я рано узнал, что такое настоящий страх. Раньше, чем это было предусмотрено в программе. И поэтому получил возможность стать сильнее.

— Ясно, — кивнул я.

— Наверно, это странно — не помнить такие моменты из своей жизни, — Кай бросил на меня беглый взгляд.

— Ещё как странно, — согласился я.

— Хотя тебя… твоё поколение растили в совсем других условиях. Я — более простая модификация, на создании которой настояли ученые. Я никогда не буду настолько сильным и быстрым, как ты. Но зато мне позволили расти на планете. Я только пару раз летал в космос для прохождения длительной адаптации при повышенной гравитации на «бублике». А ты, как мне говорили, жил там постоянно. Среди наших даже ходили страшные слухи, будто таких, как ты растили совсем без семьи. Надеюсь, это неправда — иначе чем мы отличаемся от этих, — он неопределенно махнул в сторону неба, очевидно имея ввиду Фаэтонцев.

Я с интересом посмотрел на него. Помолчал секунд десять, и ответил, взвешивая каждое слово:

— Знаешь, — сказал я, — мне бы очень хотелось надеяться, что так и было. Что моей матери не было на станции. Пускай я даже жил и рос без неё.

Кай ответил на мой взгляд, потом улыбнулся, и сказал:

— До того, как стемнеет, самолёт будет идти над побережьем. Это очень красиво. Там, в космосе, я всегда вспоминаю этот вид. На случай, если вдруг возникнут сомнения — кто мы и для чего живем. Ты понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я, — знаешь… я долго думал об этом, после того… ну, после того, как заново себя осознал. И знаешь, что я думаю?

— Что? — Кай заинтересованно поднял бровь.

— Если бы мне не рассказали, кто я — я бы не успокоился, пока не стал бы военным. Пока не нашёл бы своё настоящее место.

Кай улыбнулся, кивнул, и откинулся в кресле.

А я, стараясь не переигрывать, вдруг совершенно неожиданно для себя обнаружил, что сказанное — почти правда.

У меня ведь так всё и начиналось. Я ведь не просто так пошёл в ВДВ. И если бы та, земная реальность, если бы отношение к службе, к военным… если бы то общество было хотя бы отдаленно похоже на местное… конечно, ни в какой фитнес я бы тогда не ушёл. Поступил бы в училище, и продолжал бы тянуть лямку тягот и лишений.

Моё представление о военной службе было очень идеализированным. И так уж получилось, что я оказался в месте, где реальность максимально приближена к этим самым идеалам.

Плохо, что меня, возможно, всё-таки подозревают в неискренности и двойной игре. И, наверно, это было правильно с их стороны. В межпланетном конфликте такой напряженности и масштаба полезно быть параноиком. Ведь как я появился? Какой-то мужик, совершенно голый, в космосе. По анализу ДНК — явный генетический конструкт. Да, обнаружен в районе погибшей лаборатории по выращиванию этих самых конструктов. Спросить имею ли я отношение к этому проекту не у кого — он был слишком секретным. И все носители этого секрета погибли вместе со станцией. В общих чертах всё вроде бы совпадает… но что, если фаэтонцы разработали план внедрения суперагента? И я — бомба замедленного действия, хитрый диверсант, засланный, чтобы добыть важнейшие данные и причинить максимум ущерба? Что бы я делал на их месте?

Правильное решение — это однозначно пустить меня в утиль. Взять образец ДНК, и на его основе возобновить опыты.

Что этому могло помешать?

Реальный шанс на то, что я все-таки свой, а не засланный. И ограниченное время, которое не даёт возможности вырастить мне замену.

Как действовать в этом случае?

Готовить меня по первоначальному плану. Для миссии, под которую я создавался. Но окружить круглосуточной опекой и страховкой на любой случай. Заодно искусственно моделируя ситуации, где я мог бы проявить свою подлинную природу.

Конечно, можно было бы пойти простым путём, и просто прогнать меня на местном аналоге полиграфа, который наверняка существует. Вот только, скорее всего, параметры моих реакций даже близко не совпадают с теми, под которые откалиброван прибор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я другими глазами посмотрел на Кая. «Сколько ему на самом деле? Тянет ли он на роль суперагента — контролёра, который сможет меня в случае необходимости нейтрализовать?» — спросил я себя. И тут же ответил: «Да, тянет»

За внешней простотой, харизмой и открытостью, неизменно вызывающей симпатию, было в нём нечто хищное. Скрытое, но нет-нет, да прорывающееся наружу. Хотя, наверно, это естественно для генетически модифицированного спецназовца…

Что они могли увидеть и понять, наблюдая за мной? Из того же эпизода с одеждой?

Во-первых, что я точно не фаэтонец. Во-вторых, что во мне много странного. А это — вполне может быть результатом моих модификаций, точный состав которых был уничтожен вместе со станцией.

Значит, мне просто и дальше нужно быть осторожным. Что будет очень не просто, учитывая мой военный десантный опыт, который может проявиться случайно.

Но в целом ситуация далека от отчаянной. Я смогу справиться.

Успокоив себя таким образом, я уснул, наблюдая за восхитительным пейзажем с морским побережьем, который плавно тёк внизу. И проснулся только тогда, когда стюардессы предложили ужин.

В аэропорту, оказавшемся совсем небольшим, нас ждал служебный транспорт. Тут действительно было существенно прохладнее, чем в том месте, где находился госпиталь. И я был рад, что обзавелся новой одеждой.

Кай почему-то заметно погрустнел. Всю дорогу он молчал, и кидал на меня то тоскливые, то извиняющиеся взгляды.

Конечно же, в первый день сам Полигон нам не показали. Только привезли в городок обеспечения, и поселили в жилом корпусе, напоминающем небольшой коттедж с узкими вертикальными окнами.

Как позже выяснилось, этот «коттедж» был достаточно серьезно укрепленным сооружением. В нем была даже встроенная система ПРО, и прочие защитные прибамбасы. «На случай, если противник решится на диверсионную операцию», — сказал комендант на следующий день, во время инструктажа.

У нас были раздельные спальни, но после ужина, когда я уже собирался ложиться спать, Кай постучал в мою дверь. Он выглядел все таким же обеспокоенным и виноватым.

— Привет, — сказал я, ты чего это?


— Слушай, я… то есть ты… в общем, ты ведь еще не знаешь, каково это тут, да? — спросил он.

— Нет, — я покачал головой, — я спрашивал в госпитале, но врачи сказали это совершенно секретная информация. Никто вовне не знает, что происходит на полигонах.

— Ясно, — кивнул Кай, — в общем, тут довольно страшно, если честно. И можно на самом деле погибнуть.





5




По камням, дымясь, струилась кислота. Твердая поверхность плавилась, и шла пеной. Я перепрыгнул отсеченную голову дыроформа, и вцепился кончиками пальцев за крошечный выступ на скале. Площадка, откуда атаковал хищник, медленно осыпалась, разъедаемая его кислотной кровью. Я, рискуя сорваться, заглянул за уступ скалы. Все в порядке: Кай держался. К счастью, он не успел рвануть за мной, когда атаковал дыроформ. Правда, теперь напарник заперт на платформе, и может в любой момент подвергнуться атаке этих мерзких кожекрылых тварей — вампиров.

— Первый. Есть путь к отходу. Справа от тебя, скальный выступ. Оттуда допрыгнешь до платформы, — как раз в тот момент, когда я обдумывал, куда рвануть, чтобы оказаться еще выше, ожил интерком; помехи неожиданно прекратились.

— Я дойду, — возразил я.

— Первый, я оценивал расстояние с поверхности. Это невозможно, — голос Кая чуть дрогнул, когда он понял, что я собираюсь сделать, — первый, я не думаю, что дыроформ — это последнее, что нам грозило.

Я берёг дыхание, и отвечать не стал. Да, пониженная гравитация была моим союзником. Но атмосферное давление на Марсе было заметно ниже Земного. Спасало повышенное содержание кислорода, но на высоте двух-трех километров, где мы были сейчас, кислородное голодание начинало сказываться.

Обдирая пальцы, я рванул вверх, и успел зацепиться за тонкое кривое деревцо, неведомо как укоренившееся в расщелине скалы.

Отсюда до верхней площадки, где нас ждала третья звезда, было совсем рукой подать: перемахнуть через щель, и преодолеть еще один небольшой вертикальный участок. Но там было проще: скала сильно растрескалась.

Со щелью проблем не возникло. Но вот на вертикали, когда я мысленно уже принимал поздравления, в одной из трещин скрывался шипогрыз.

Я почти успел отреагировать. Подался назад — максимально далеко, но так, чтобы не сорваться со скалы. Но одно из метательных лезвий впилось мне в плечо, почти парализовав сустав.

Было дико больно. Но свободная рука оставалась занятой, удерживая меня на скале. До аптечки не добраться. Я тихо застонал, собирая остаток сил, чтобы одним прыжком преодолеть оставшиеся метры до вершины.

— Первый, как обстановка? — обеспокоенно спросил Кай.

Честно — до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Я буквально вполз на площадку на бровях. Достал аптечку и трясущимися от слабости руками вколол обезболивающее и антидот. Потом, распоров рукав, занялся раной. Крови было много. Кажется, лезвие самым кончиком задело артерию. Чудо, что я до сих пор не вырубился — лямка разгрузки удачно перетянула руку.

Наложив давящую повязку, и зафиксировав ее, я поднялся.

Звезда, как это обычно бывает, была замаскирована под рельеф. Но мой глаз уже был достаточно тренированным, поиски заняли не более минуты.

Мелодичный сигнал в шлемофоне возвестил об окончании миссии.

Я сел на скалу, и спокойно стал дожидаться эвакуационную команду.

— Первый! Первый… — продолжал вызывать Кай, уже не скрывая беспокойства, — что там происходит?

— Успокойся, — устало сказал я, — звезда у нас. Мы прошли.

Молчание.

— Это было безответственно, — наконец, сказал Кай. В его голосе звучала обида.

— Да брось. Победителей не судят.

— Тебе ведь уже говорили — полигон это не симуляция! Тут все по-настоящему! Понимаешь?

— О, еще как понимаю! — я осторожно потрогал плечо.

— Ты мог погибнуть!

— Ещё как мог, — согласился я.

— Столько усилий даром! Ты хоть представляешь, чего стоило нас с тобой разработать?

— Представляю. Поэтому и стараюсь делать свою работу максимально хорошо.

— Предназначение Полигона в том, чтобы научить выживанию! А не в том, чтобы уничтожать ценных сотрудников!

— Скажи это его разработчикам… — тихо пробормотал я.

— Что? — переспросил Кай.